С самого детства меня называли гиперактивным ребенком. Я никогда не сидел на месте, был очень любопытным, лез везде и всюду. Уложить меня спать было огромной проблемой для мамы. Я не спал не потому, что не хотел, как она думала, а потому что не мог...
Меня водили по психологам и психиатрам. Все твердили одно и то же: «Ребенку нужно внимание». К слову, о внимании. Мама работала трамвайщицей, задерживалась допоздна через день или через два — я уже плохо помню. Папа в нашей с мамой жизни появлялся редко и так же неожиданно исчезал. До семи лет мама говорила мне, что он работает в другом городе и просто не может быть с нами долгое время, так как он зарабатывает деньги, на которые мы с ней живем. Потом «добрые» люди рассказали мне, что нигде он не работает, а все это время находится в местах лишения свободы.
Как я уже писал выше, сон для меня был (и остается) большой проблемой. Меня пичкали какими-то таблетками, настойками, но ничто не могло меня избавить от кошмаров, которые преследовали меня (да, собственно, и продолжают преследовать). Все это было, сколько я себя помню. Мне снились какие-то «дяди и тети» в непонятных старинных (некоторые — даже в рваных и грязных) одеждах, с ужасными синими лицами. Они меня либо звали куда-то жестами, либо пытались мне что-то сказать, но я ничего не понимал. От страха я просыпался в холодном поту, пугая маму или дядю Васю, с которым мне приходилось ночевать, когда мама работала.
Дядя Вася был мужик крепкий, испугать его моими рассказами было невозможно, они у него вызывали смех. Он накатывал мне валерьянки, я засыпал и все повторялось снова: лица, голоса, жесты... Мама же после моих рассказов тащила меня к врачу. Тот в свою очередь вновь говорил: «Ребенку внимание нужно уделять».
Вот так я жил до десяти лет. Я уже привык к своим странностям. Примерно в 8 лет они у меня почти исчезли, или же я просто перестал обращать на них особое внимание.
Когда мне было 10 лет, мама умерла. Умирала она очень долго и мучительно, особенно последнюю неделю: у нее была опухоль мозга, которая сожрала ее за полгода. Папа к тому времени «взялся за ум» и не отходил ни на шаг ни от нее, ни от меня. Мама умерла ночью у нас на руках. Я все видел, слышал её последний вздох. Помню, как мы с отцом вышли на улицу, сели на крыльцо. Я заплакал, и тут же зарыдал и он. Когда уже приехали милиция и скорая, отец, успокоившись, зашел в дом, а меня оставил на улице, так попросил милиционер.
