Не подумайте, с головой у меня всё в порядке, галлюцинациями и навязчивыми идеями не страдаю. Но, по-моему, недавно я пообщалась с нечистью. Просто иначе, чем мистикой, я произошедшее объяснить не могу…
Живём в многоэтажке на последнем этаже, где даже днём жутковато, особенно если в одиночку. Наша лестничная площадка разделяется на два «кармана»: один налево, другой — направо. Между ними стояк с лифтами. В левом отсеке жила Шура, одинокая пожилая женщина. Через общую с нами стенку мы иногда слышали, как она там ходит и кашляет, гремит посудой или разговаривает по телефону.
Шурины дальние родственники, разбросанные по провинциям, навещали её раз в сто лет. Зато с некоторых пор повадилась к ней какая-то неместная по имени Рита, которая называла себя её племянницей и снимала угол в другом доме.
Прошлым летом, когда мой муж с сыном уехали в Рязань к свекрови, сидела я как-то ночью в пятницу одна, смотрела ужастик. Дом уснул, вокруг тишина, кроме звука из телевизора. В фильме напряженная сцена, я дыхание затаила. И тут, в самый острый момент, раздаётся глухой стук во входную дверь.
Напряглась я: кого принесло? Внизу домофон, так что чужие не войдут. И почему стучат, если есть звонок?
Стук стал настойчивым. Гость уходить явно не собирался, страшно стало. Подошла я к двери.
— Кто там? — спрашиваю осторожно. В ответ:
— Это я, тётя Шура. Открой! — голос вроде её, в глазок смотрю: действительно, стоит Шура собственной персоной, что называется, во плоти.
Думаю, наверное, случилось что-то. Отворила, а та стоит столбиком и улыбается как-то странно.
— Ты в порядке, тёть Шур? — спрашиваю, а у самой чувство, будто что-то тут не так.
— Можно зайти? — спрашивает Шура вкрадчивым голосом, какого у неё никогда не было.
И продолжает елейно лыбиться, что совсем не в её манере. Да и вообще всё это не похоже на неё: чтобы домоседка Шура таскалась по подъезду в ночное время! И тут она выдаёт нечто совершенно непонятное:
— Давай помянем бабушку? — снова требует. — Дай мне зайти!
Тут мне совсем жутко стало. Какая ещё бабушка! Быстро закрыла дверь перед её носом и кричу:
— Иди уже спать, Шура!
И сама поскорее телек выключила и улеглась, оставив гореть свет в прихожей. Стука больше не было, зато у Шуры ещё долго раздавались какие-то звуки, будто передвигали что-то, смеялись и кашляли…
Чувство от этой ночи осталось очень неприятное, со страшноватым осадком. Думала, на следующий день разберусь, спрошу, чего это её переклинило ночью в чужую дверь долбиться. Но у Шуры никто не открыл. И на следующий день я её не видела, а вскоре выяснилось такое, от чего у меня до сих пор волосы дыбом становятся…
Не прошло и месяца, как гляжу, на площадку вынесен какой-то скарб. Квартира Шурина настежь, и там вовсю уборка идёт. Заглянула, вижу, «племянница» в закатанных трениках и косынке шурует как у себя дома, обои обдирает.
— Что это, ремонт?
— Да вот, затеяла! — отвечает деловая Рита.
— А Шура где?
— Дык, умерла же тётя Шурочка! Вчера сорок дней было, — и утирает «горькую» слезу.
Как я и подумала, эта Рита оформила с Шурой договор на пожизненную ренту. Вот только прожила потом Шура совсем недолго. А померла где-то в деревне, на чужой даче. Помогла ли ей «племянница» убраться на тот свет, или Шура сама преставилась, эту тайну она унесла с собой в могилу. В квартире теперь живёт Рита со своей дочерью, мы почти не общаемся.
Но теперь я с ужасом осознаю: кто бы в ту ночь ни приходил ко мне под видом Шуры, а потом шарился у неё в квартире, это уж точно была не она. И я даже боюсь подумать, что могло случиться, если б я тогда впустила ночную гостью.
