Домой я дошла так быстро, как могла.
Поднимаясь по знакомой лестнице, я думала, как ловко мне удалось объясниться с сестрой, которая ждала меня в холле. Сказала ей, что сидела на лавочке в парке и плакала. Это не совсем правда, конечно, но про Хансоля я никому рассказывать не собиралась. Все знают, что мы дружим, но знать о нашем с ним двадцатиминутном романе никто был не должен.
С одной стороны, это могло сыграть мне на руку: например, я могла бы соврать, что уже не девственница, и — ещё лучше! — что беременна от Хансоля. Что жду его ребёнка. Это же... Это же сразу бы решило всю эту проблему!
Вот только господа Квон вряд ли из таких людей, которые могут простить такую подножку. Я стану свободной, но тогда под расстрел попадёт либо Джинхо, либо нашим родителям не видать нормальной жизни до скончания веков, и мой ребёнок от Хансоля родится в нищите и презрении... Погодите-ка. Что?
Неужели я только что представляла, как рожу от лучшего друга?.. Нет, мне уже не казалось это омерзительным. Ещё вчера мы бы шутили с подругами на эту тему, и я бы шутливо скривилась и посмеялась. Но теперь я уже не пойду гулять с подругами. Теперь нет смысла стесняться и кокетничать. Теперь я стану матерью ребёнка Сунёна, и вся моя жизнь рухнула.
Когда я подходила к комнате бабули, во мне всё кипело. Прямо сейчас хотелось пойти и отдаться Хансолю, чтобы он и вправду заделал мне ребёнка. Но что-то останавливало меня.
И я зашла к бабушке в комнату.
— Джинхо, это ты?
— Нет, бабушка. Это Т/и.
Старая женщина улыбнулась и кивнула.
— Проходи, малышка. Ты принесёшь мне ещё сигарет?
— Нет, бабуля, — грустно улыбнулась ей в ответ. — Я... Уезжаю.
— Бросаешь бабушку?
— Нет, что вы... Понимаете... Меня замуж выдали. Насильно.
Старушка оставалась безразличной на вид. Что было у неё внутри?..
— Дитя. Помни, что всё не всегда так, как мы хотим. Иногда так, как нам нужно.
Вот как. Неужели Бабушка имеет в виду, что всё можно изменить?
— Бабушка, — начала я, — вчера вы говорили про блеск, перо, ребёнка... Вы можете подробнее сказать? Быть может... Я не должна сегодня ехать?
— Ты колеблешься. Это всё тот юноша?
У меня внутри всё похолодело. Неужели, старушка действительно видит всё?..
— Откуда вы знаете?
— Хе-хе-хе, — заклокотала она. — Джинхо дружит с сестричкой мальчика, который ради тебя бы всё отдал.
Так вот оно что. Даже Джинхо знала, а я — ни сном ни духом...
— Что мне делать, бабушка? — Отчаяние накатывало с огромной силой. — Быть может, моя судьба — это он?..
Она молчала. Достаточно долго, чтобы я совсем извелась, думая. Что же она скажет?
— Милая моя девочка, — наконец проскрипела она, — ты знаешь, любовь ведь она как драгоценный камень. Как бриллиант. У него много граней, и сияние их схоже, но всё-таки разное.
Что она хотела этим сказать, я тогда не понимала. С другой стороны я была благодарна, что она не сказала что-то в духе «сердце подскажет тебе».
— Иди, дитя. Время всё лечит.
🆕
В своей комнате я собирала вещи и всё думала о том, что мне уже преподнёс этот день, и что подкинет дальше. Этого уже было слишком много, чтобы не зависать на месте. И когда я наконец собрала свои вещи, то струсила. Поняла, что не могу так. Поняла, что тяжело трудиться я смогу и будучи девушкой человека, который меня любит, а страдать из-за нелюбимого в богатом и чужом доме — в разы хуже. И пусть горит огнём всё, что последует за моим решением.
Я хочу жить, а не существовать.
Мой путь — в окно. Я напялила рюкзак с самыми необходимыми вещами, подошла к окну, открыла его и залезла на подоконник. Прощай семья, свадьба и ребёнок. Я иду к настоящей жизни.
Весь мой пыл сбил резкий стук в дверь.
Я соскочила я подоконника и кинула рюкзак на пол, как будто не собиралась сейчас сбежать куда время показывает.
За дверью оказалась сестра. Я как-то странно выдохнула.
— Джинхо.
— Т/и! — она в слезах кинулась меня обнимать. Я уже выплакалась, но почему-то хотелось ещё.
— Ты не должна делать этого, — пролепетала она, всхлипывая. — Ты совсем не знаешь. Этот дом, хоть он и мой, но и твой тоже! Но ты не должна страдать с нелюбимым человеком! Хочешь, я сделаю это вместо тебя? Я поеду туда и скажу, что это я должна. Ты ничего не должна. Ты знаешь, Хансоль...
— Не надо. — Я перебила её, чтобы очередной раз не думать об этом, и ласково погладила по волосам. — Они не чудовища же. Я поговорю с ними. Может, они позволят мне хотя бы... Хотя бы дома жить... А ребёнка...
Слова больше не складывались вместе. Я поняла, что не смогу сейчас уйти.
— Пообещай мне, что ты будешь в порядке, — сказала маленькая сестричка. Я кивнула.
Всё идёт так, а не иначе, не без причины.
Семья проводила меня. Дверь такси захлопнулась, отрезая меня от прошлой жизни. От моей работы и дома, школы и друзей, сестры и парня, от всего-всего. Я больше не плакала.
Знала, что всё так, как надо.
