На душе было... странно. Вроде и сердце колотится от ощущения внезапно свалившейся на твою голову свободы, а вроде и кошки скребутся. Кажется, ногтем большого пальца я расковыряла себе губу, но боли или дискомфорта не ощущала. Наверное, я надолго зависла, сидя рядом с Сунёном в его машине, пялясь я окно, в темноту, мелькающую огнями ночного города. Искрящиеся, словно далекие звёзды.
Я даже не помню, как назвала адрес. Всё происходило словно и не по моей воле. Будто не я сказала «да», не я напялила джинсы, серую толстовку и не кралась по темному холлу с будущим мужем на пару, чтобы он... свозил меня к будущему любовнику.
Отлично. Не знаю, что лучше — чувствовать себя вором, изменщицей или дурой. Потому что я ощущала смесь из всего этого, и хотелось просто спрыгнуть с самого высокого здания в Сеуле, чтобы никто уже не мучился из-за ошибок и бзиков наших родителей.
Сунён молча вёл машину, выражение его лица было суровым и напряжённым. Я ничего не хотела говорить, но, завидев знакомые места за окном, вдруг сказала:
— Если ты хотел от меня избавиться, мог бы просто сказать матери, что я хожу к чужому мужчине. К чему всё это? Ты может ещё и в машине подождёшь, пока я закончу, и мы вместе домой поедем?
Хоши завернул за угол, внимательно следя за дорогой, и после моих слов сразу же скуксился.
— Слушай. Я пытаюсь быть тут с тобой честным. — Машина остановилась у знакомого мне дома, прямо недалёко от моста, по которому я когда-то шла и плакала. Да и не когда-то, всего месяц прошёл. А будто целая вечность... Сунён выключил зажигание, затем полуразвернулся ко мне и... я увидела в его взгляде сожаление. И тогда он сказал:
— Ёнри говорит, что я капризный. Избалованный, знаешь ли. Мол, я у мамы любимый ребёнок. И поэтому веду себя не как мужчина. — Он развёл руками, затем взгляд его из сочувственного сменился пронзительным, холодным. — А я просто хочу быть честным. И скажу как есть: да, я всё ещё надеюсь, что в последний момент мама передумает. Что скажет, мол, это всё был розыгрыш, жестокое предостережение. Но есть две вещи, которые меня беспокоят: то, что мою сестру выдали замуж против её воли, и что... ты, в общем-то, всего этого не заслужила. — Хоши вдруг мягко улыбнулся. — Надеюсь, такое наказание как новый гардероб, здоровое питание и целый социальный пакет тебя устраивает, впрочем.
Я слушала и не могла поверить своим ушам. Нет, я знала, что Сунён никакой не ублюдок, хоть и мажор. Но чтобы он был такой искренний, такой рассудительный...
— Зачем ты мне всё это говоришь?
Хоши рассматривал моё лицо и улыбался.
— Нравишься мне. Что, нельзя?
Он вдруг занёс руку над моим плечом, видимо желая коснуться меня, но почему-то не стал. Я не понимала, что он от меня хочет, и в какие игры тут со мной играет.
— Ты меня сейчас привёз к дому человека, который мне дорог, ты понимаешь это? — сказала, и сразу же пожалела об этом. Сунён просто кивнул.
— Если мама сжалится над нами и решит отпустить тебя домой, то я помогаю тут тебе наладить личную жизнь, которая страдает из моей семьи. Ну а если мы всё-таки поженимся... — Он отвернулся от меня и тяжко вздохнул. — То... по крайней мере я не буду лишать тебя счастья иметь первый раз с человеком, которого ты... который тебе «дорог».
Он снова улыбнулся мне, затем открыл дверь и вышел. Я ещё какое-то время видела в машине и смотрела через окно, как он закуривает, а потом тоже вышла. И решительно направилась к дому.
— Только давай так: если решишь остаться на ночь, напиши смс. Я утром тебя заберу.
Слова Хоши словно дыру в груди выскребали. Я не обернулась и просто пошла дальше. Зашла в дом, поднялась на нужный этаж и... села у стены, согнув ноги в коленях. Достала телефон, зашла в соц. сеть и открыла диалоговое окно, чтобы впервые за месяц прочесть сообщения от него.
Невидящим взглядом я читала короткие сообщения, которые отличались от наших с ним переписок до того, как всё это случилось. Тут были и извинения за то, что целовал меня, и вопросы о том, как так получилось, что я замуж выхожу. Почему я не отвечаю. Можно ли мне позвонить. Ничего такого, просто по-дружески. Обидел ли он меня чем, противен ли мне тем, что я ему дорога. Есть ли шанс, что мы можем поговорить лично. Шутки о том, что я никогда не прочту его сообщения. Догадки, что я сменила номер, поэтому он не может дозвониться. Просьба не уходить из его жизни.
И когда я дочитала его сообщения, заметила, что он печатает. Видимо, увидел, что я в сети и прочла.
«Т/и! Ты тут? Отзовись, пожалуйста! 😢»
«я тут»
«Правда?!
То есть.
Ты в порядке? Вы уже... расписались?»
«Пока нет. Ты хотел бы увидеться?»
«Конечно! А... твой муж не будет против?»
«Нет. Давай у тебя. Сейчас».
«😅 Шутишь? Ты где?»
«Так да или нет?»
«Т/и. Хорош шутить. Сейчас второй час ночи. Завтра в школу. Ложись спать. Увидимся завтра, хорошо? Я так рад, что ты ответила. Я... не должен... но я... думаю о тебе. Всегда. Может, ты не выйдешь замуж? К чему это всё? Оно так... так странно, будто ты... прикалываешься. И сестра твоя молчит, ничего не говорит об этом. Пожалуйста, скажи мне, что всё это шутка. Если ты... если всё дело в том, что... давай забудем, я тебе ничего не говорил. Тебя устроит? Не молчи, пожалуйста...»
Я больше не смогла читать поток его сообщений и вышла из сети. По щекам струились слёзы, не то он негодования, не то от печали. Я вскочила с пола и подошла к двери, чтобы постучаться...
