Внутри меня будто взрыв.
Жара стала невыносимой. Внизу живота скрутился тугой жгут, меж ног стало горячо. Я отвечала на поцелуй и потерялась в этом ощущении. Сладком, всеобъемлющем. Хансоль всегда был чутким, нежным и внимательным. Красивым. Таким, что дух захватывает. Я про всё на свете забыла. Про семью, дом, про Сунёна и свадьбу, совсем про всё. Никто меня так никогда ещё не целовал. А Хансоль с каждым мгновением словно захватывал всё больше и больше... Меня. Мы как-то незаметно опустились на диван. Он целовал меня в шею, гладил бёдра и ноги, и сам начал терять над собой контроль.
И бог знает, что бы случилось дальше, не зазвони мой телефон.
Я разорвала поцелуй, вскочила на ноги и достала из кармана мобильный. Это звонила сестра. Я не ответила, но быстро написала, что пока занята и скоро вернусь домой.
Хансоль сидел на диване. Румянец на его щеках и сбитое дыхание красноречиво говорили о том, что он всё ещё в жару. Я убрала телефон и еле заставила себя на него посмотреть.
Я снова плакала.
— Нам нельзя, — зачем-то сказала я. Он снова бросился ко мне и принялся утирать слёзы с лица.
— Я... Прости меня, ради Бога, прости... — Он понимал с первого раза и больше не пытался вести себя так, как ещё минуту назад. — Прости. Я подумал, что раз мы больше не увидимся, то...
— То можно со мной переспать напоследок.
— Ох, чёрт, нет... — Хансоль застыл, прикрыл глаза и нахмурится. Я видела, как он напрягает челюсть. — Мы много лет знаем друг друга, Т/и, — наконец сказал он. — Я не думал, что просто возьму и потеряю тебя. Вот так. В один момент. Несколько лет боялся сказать... Думал, у меня ещё есть время...
— Что сказать?..
— ... Признаться.
Сквозь солнечное сплетение и через позвоночник меня пронзило копьё. Самое настоящее, сотканное из чистейшей боли и сожаления. Я почувствовала сильное желание прижаться к его груди. И так и сделала.
— Я замуж выхожу, — горько выдавила из себя, совсем убитая всем своим странным и несчастным положением. Хансоль, вероятно, в ту секунду почувствовал то же самое копьё. Оно нас обоих пронзило. Мы словно бусинки на верёвке, остались нанизанные на нём.
Хансоль медленно отпустил меня и отошёл. На него было страшно смотреть.
— Что ж ты сразу не сказала.
Он осмотрелся по сторонам, словно искал, где спрятаться, и начал избегать моего взгляда.
— Я рад, что ты зашла ко мне перед... Перед отъездом. Если ты не уходишь прямо сейчас, то могу предложить тебе чай. Или кофе.
— Спасибо. — Мой голос дрожал. — Меня уже ищут родственники. Надо идти.
— Ясно. — Он резким движением руки указал мне на выход и, улыбнувшись, пошёл за мной к двери.
Мы остановились у порога. Я тяжело вздохнула и снова почувствовала позыв заплакать. Но мне было нельзя. Теперь надо быть сильной.
— Что ж, Т/и... Спасибо, что не забыла обо мне. Надеюсь, ты будешь счастлива со своим... мужчиной.
Не знаю, что со мной произошло в тот момент, но, вспоминая об этом впоследствии, я ни на секунду не пожалела ни о том, что сделала, ни о том, что сказала.
Я обняла его за шею и вернула поцелуй. Самый горячий и страстный, на который была только способна в тот момент. Он обхватил мою талию руками, и это мгновение было одним из самых прекрасных в моей жизни.
Первый поцелуй настоящей любви.
— Я бы хотела, чтобы ты был моим... Моим первым мужчиной... — Мой голос дрожал, я еле держалась. — Но... Всё это несколько больше, чем я и ты. Надеюсь, ты понимаешь.
Он только и смог, что неуверенно кивнуть. А потом я ушла. И не видела, как он долго просидел к углу своей комнаты, уткнувшись лицом в прижитые к груди колени.
А он не видел, как я иду по улице домой и рыдаю, и тёплый ветер обдувает моё красное лицо.
Хансоль стал для меня свободой, широко раскинувшей крылья. А Сунён... Клеткой, вылитой из чистого золота.
Вот так вот всё рушится в одно мгновение. Твой лучший друг оказывается влюблённым в тебя, твоя семья отдаёт тебя на должность инкубатора для богатой семьи, а тот самый парень, которому ты ботинки чистила, вскоре станет твоим первым мужчиной и отцом твоих детей. Ну блеск просто... Разве такое может быть в жизни?
Вдруг я остановилась посреди дороги, и голову мою посетила странная мысль.
Бабуля сказала что-то про блеск, когда читала своё пророчество. Что-то где-то найдётся блеск, но не там, где надо, и перо какое-то... И про дитя. Это значило, что я забеременею. Не могу сказать, что верила в пророчества бабки, но всё пока что странным образом и зловеще складывалось.
И я поняла, что перед отъездом мне нужно посетить ещё одного человека.
