Ну почему он мой брат?!

Twenty two Part one

Девушка не заставила себя долго ждать, она вернулась на следующий день утром. Парень же все это время думал над ее словами, он пытался понять, откуда она знает всю эту информацию. Он думал об этом все время, пока ее не было, но как только она вошла в его камеру, мысли словно испарились. Она нравилась ему, правда нравилась. Он был влюблён в неё и по-прежнему ненавидел себя за первый день их знакомства. Он не знал, как это исправить, но очень бы хотел это сделать. И сейчас она стояла перед ним с дьявольской ухмылкой на губах, ему же казалось, что перед ним стоит божье существо с ангельской улыбкой.

— Привет, Стайлс, как жизнь? — спросила она, продвигаясь внутрь камеры, чтобы занять место за столом.

— Привет, со вчерашнего дня ничего не изменилось.

— Очень жаль, ведь ты сам тянешь себя ко дну. Такими темпами ты утонешь быстрее, чем Титаник.

— Спасибо за аллегорию.

— Не за что.

— Зачем ты снова здесь?

— Чтобы ты спросил, разумеется.

— Меган, давай без шуток, они сейчас неуместны, как ты сама не можешь этого понять! — они спорили глазами, подтекстом, неважно, но между ними шла борьба. А у Меган борьба шла ещё и с собой, так как она еле сдерживала желание поцеловать парня.

— Я сама разберусь, когда надо шутить, когда не надо. А теперь займёмся тобой. Расскажи мне о своей жизни: все, что помнишь с момента твоего рождения.

— Ты же знаешь меня лучше, чем я сам.

— Нет, я знаю только детали, а мне нужен полный пазл.

— Я все тебе рассказал.

— Ты врал, не так ли? — усмехнулась она. — А информация полученная мной о... — она прокашлялась, потому что чуть не проговорилась, — не говорит обо всем.

— Ладно, я родился в Холмс Чапле в 1996 году (прим. здесь Гарри моложе, это не ошибка).
У меня были мать, отец и сестра. Мать потрясающая женщина, равных ей нет, так как она тащила нас с Джеммой на своём горбу. Джемма отличная сестра, которая помогала маме и мне в любых ситуациях.

— А ты отплатил ей дерьмом, — прервала Малик, но Стайлс постарался не думать о ее словах и просто продолжил рассказ.

— Отец ублюдок, каких стоит поискать. Сначала он бесконечно бухал, потом избивал мать и нас с Джеммой, а потом вовсе ушёл из семьи. Это случилось, когда мне было 12. Тогда я понял, что я теперь единственный мужчина в семье, что мне нужно обеспечивать своих женщин и заботиться о них, но мне было всего лишь 12. Я рос постепенно, ходил в школу, в которой был ублюдком. Когда мне исполнилось 18, я купил матери дом, так как копил все алименты и то, что зарабатывал. Мы с Джеммой, если быть точным, купили ей дом в Швеции, а сами остались жить там. Я обожал Джемму. Я любил ее больше всех, не считая матери, но потом мне пришлось уехать оттуда в Лондон, а затем сюда.

— Скажи мне, Гарри, если ты так любил Джемму, — ехидно произнесла Меган, — почему же тогда ты бросил ее там, изнасилованной и безрассудочной?

— Потому что я не мог там находится, потому что мне нужен был план.

— Какой план? Почему нужда в этом была именно в тот момент?! А? — она хотела вывести его на чистую воду, и у неё получилось.

— Потому что это был мой отец, и я хотел убить его, и я убью, очень скоро убью. Он изнасиловал мою сестру, слышишь?! Мне нужно было уехать, чтобы найти человека, который сможет посадить его за решетку, несмотря на его связи, или который сможет заставить его мучаться так же, как мою крошку Джемму и как мою мать! Все?! Или ещё есть вопросы? — раздраженно прокричал парень, иногда срываясь на словах.

Наступила тишина. Меган была готова заплакать, потому что ей не нравилась тишина и ей не нравилась жесткость, проснувшаяся в ней. Ей не хотелось давить на Стайлса: она знала, что ему больно; она знала, что он причинил ей боль не потому, что хотел; она знала, что он многое пережил; и она также знала, ещё давно знала, что влюбится в него, и вот это произошло. И все вроде должно быть хорошо, но она не знала главного: она не знала, что опасный для неё в этот момент был не кудрявый парень с нефритовыми глазами, а тот, кто ждёт ее дома. Очень знакомый, любящий и очень опасный, тот, чьи глаза обычно носят шоколадный оттенок, но в момент ярости приобретают цвет сажи.

— Стайлс, скажи, почему ты такой? — еле сдерживая слезы, прошипела Малик.

— Какой?

— Другой, — всхлипнув, ответила она.

— Не знаю. Я также не знаю, хочешь ли ты знать эту вещь, но думаю, что ты должна это знать, — заинтриговал и замолчал, браво, Гарри, ты неплохо подражаешь Меган.

— Что знать?

— Я нашёл человека, который согласился на заказ, и этот человек, Меган, ты его знаешь, — сейчас он не интриговал, он просто не хотел делать больно той, которую любил, — в общем, Мег, это Зейн.

— Что? — переспросила она.

— Да, Мег, это Зейн, прости, я не хотел.

— Ты врешь!

— Пускай так, — так будет лучше, подумал он про себя.

Они смотрели в глаза друг другу не отрываясь.

— Ты не врешь.

— Нет.

— Это был не вопрос, — устало выдохнула Меган. По её щекам начали катиться слёзы, ей стало больно и страшно. Кудряшка, не теряя времени, подошёл к ней и обнял хрупкое тело. Она не сопротивлялась, она отдалась ему. Она впилась своими пальцами в его одежду и зарыдала в голос.