Дышу тобой

Глава 18.

За длин­ные, тя­гучие три не­дели в жиз­ни Кла­рис­сы Ко­вале­вой, да и все­го пан­си­она про­изош­ли зна­читель­ные из­ме­нения. Она не мог­ла ус­нуть без до­зы таб­ле­ток, хо­тя и по­нима­ла, что это чер­тов­ски вред­но, но оно по­мога­ло. И по­ка это бы­ло единс­твен­ным, что име­ло зна­чение. Это средс­тво дей­стви­тель­но по­мога­ло, и Кла­рис­са мог­ла спо­кой­но спать, не му­ча­ясь кош­ма­рами, ко­торые неп­ре­мен­но нас­ти­гали ее без вол­шебных таб­ле­точек.

Она чувс­тво­вала се­бя дол­банным нар­ко­маном, по­тому что уже на ав­то­мате пи­хала в рот таб­летку, за­пивая ста­каном с хо­лод­ной во­дой. По­ка ни­каких пос­ледс­твий не бы­ло, по­это­му Кла­рис­са счи­тала это хо­рошим ва­ри­ан­том. По­ка единс­твен­ным.

Она пе­рес­та­нет. Прав­да.

Толь­ко вот не сей­час. По­том. Ког­да бу­дет вре­мя, же­лание и си­лы бо­роть­ся. Она обя­затель­но из­ба­вит­ся от этих кош­ма­ров, где она па­да­ет с кры­ши. Пря­мо в тем­но­ту. И нет ни­какой спа­ситель­ной ру­ки Блэ­ка ря­дом. Толь­ко она од­на. И пог­ло­ща­ющая за­тяги­ва­ющая в свои се­ти чер­но­та, зас­тавля­ющая все те­ло дро­жать. Зас­тавляя про­сыпать­ся в хо­лод­ном по­ту.

Она не го­това пе­режить это сно­ва.

Прос­то. Не. Го­това.

По­ра бы уже прос­то при­нять, как факт, что она чер­то­ва сла­бач­ка, ко­торая не мо­жет спра­вить­ся с собс­твен­ны­ми кош­ма­рами.

Она пос­мотре­ла на се­бя в зер­ка­ло. За про­шед­ший ме­сяц по­меня­лось мно­гое. Ес­ли с ка­никул она при­еха­ла от­дохнув­шая, све­жая, пол­ная сил, то сей­час она бы­ла слов­но вы­жатый ли­мон. Силь­но блед­ная. Нас­толь­ко, что яр­кие гла­за слиш­ком кон­трастно вы­деля­ют­ся на ли­це. Во­лосы слов­но по­тем­не­ли на тон из-за этой же бо­лез­ненной блед­ности.

Лекс и Ки­рилл вол­но­вались, то и де­ло спра­шивая, что у нее слу­чилось, но она толь­ко улы­балась, ма­хала ру­кой, го­воря, что слиш­ком силь­но заг­ру­жена уче­бой. Да, от­части это бы­ло прав­дой. Но слу­чилось то, че­го она, мяг­ко го­воря, не ожи­дала. Черт, она и по­думать не мог­ла, что чер­тов Блэк явит­ся на чер­то­во де­журс­тво.

Но он был.

И с тех пор при­ходил на каж­дое за эти три не­дели, не про­пус­кая. Она уже да­же при­вык­ла ви­деть вы­сокую тем­ную фи­гуру, иду­щую впе­реди нее. Она при­вык­ла ид­ти на па­ру ша­гов даль­ше от не­го, она да­же при­вык­ла к му­зыке, ко­торая слы­шалась да­же че­рез его на­уш­ни­ки. Но не по­нима­ла при­чины.

И ей ник­то не со­бирал­ся объ­яс­нять.

Кла­рис­са Ко­вале­ва нес­терпи­мо опаз­ды­вала, но вол­но­вать­ся бы­ло осо­бо не о чем, ведь Ан­то­нина Гав­ри­лов­на ред­ко про­веря­ет де­журс­тво, но Клэ­ри счи­тала сво­им дол­гом вы­пол­нять это хож­де­ние по зам­ку, так что су­дорож­но на­дева­ла джин­сы и вле­зала в бес­формен­ный сви­тер, по­тому что ночью в шко­ле очень хо­лод­но из-за ка­мен­ных стен, да и кли­мата в це­лом.

За­болеть сей­час бы­ло не луч­шим ва­ри­ан­том.

Ведь имен­но уче­ба от­вле­кала от не­нуж­ных мыс­лях о се­рог­ла­зом кош­ма­ре, по­селив­шимся ря­дом с ее ком­на­той, пе­ри­оди­чес­ки под­порчи­вая ей жизнь. Она и пред­ста­вить не мог­ла, что с ней бу­дет, ес­ли она вдруг ос­та­нет­ся од­на в че­тырех сте­нах.

По ко­же про­шел­ся мер­зкий оз­ноб.

С Блэ­ком не хо­телось стал­ки­вать­ся во­об­ще, да и она уже нас­толь­ко вы­учи­ла его рас­пи­сание, что бы­ла аб­со­лют­но уве­рена, что не нат­кнет­ся на не­го в об­щей ком­на­те. Он сей­час дол­жен был быть на по­ис­ках ка­кой-то де­вуш­ки на ночь. Кста­ти, вот еще од­на по­лез­ная фиш­ка снот­ворно­го. Она спа­ла так, что не слы­шала ни­чего, что про­ис­хо­дило за стен­кой.

Зна­комый пар­фюм. Зна­комый до спер­то­го ды­хания. До дро­жи в ко­лен­ках и му­раш­ках на спи­не. Та­кой пар­фюм она уз­на­ет из ты­сячи. Прос­то по­тому, что боль­ше ни у ко­го нет та­кого, с при­месью че­го-то тер­пко­го, въ­еда­юще­гося в лег­кие.

Она под­ня­ла гла­за, пол­ностью уве­рен­ная, что пе­ред ней сей­час сто­ит Мак­сим Блэк собс­твен­ной пер­со­ной. Она не хо­тела смот­реть на не­го, не хо­тела ви­деть эти хо­лод­ные гла­за, оки­дыва­ющие ее сво­им фир­менным през­ри­тель­ным взгля­дом. Черт, она во­об­ще его ви­деть не хо­тела, ста­ратель­но из­бе­гая все эти три дня пос­ле ба­ла.

Но от­ри­цать оче­вид­ное прос­то не бы­ло смыс­ла. Вот он. Сто­ит, гля­дя през­ри­тель­ным, не­доволь­ным взгля­дом, слов­но она в чем-то про­вини­лась. Стран­но был во­об­ще сам факт, что он смот­рел на нее. За про­шед­шие дни он не сде­лал это­го ни ра­зу. Она не за­меча­ла ни од­но­го его взгля­да на се­бе. Не чувс­тво­вала. Ни раз­дра­жен­но­го, ни без­различ­но­го, ни зло­го. Ни­како­го.

Да ей и не нуж­но бы­ло.

На­вер­ное.

Ведь она са­ма его иг­но­риру­ет. Ведь ей прос­то не­об­хо­димо пе­режить еще этот год и все.

— Ка­кого хре­на, Ко­вале­ва, я дол­жен ждать те­бя? Де­журс­тво на­чина­ет­ся ров­но в 10, как я по­нял, — раз­дра­жен­но про­гово­рил он, рез­ко раз­во­рачи­ва­ясь и хло­пая дверью.

Пол­ное не­дора­зуме­ние. Ка­кого чер­та он ре­шил пос­тро­ить из се­бя бла­город­но­го прин­ца, ес­ли точ­но дал по­нять, что не со­бира­ет­ся по­сещать де­журс­тво? Сам же ска­зал, что не со­бира­ет­ся уде­лять это­му «глу­пому за­нятию» свое сво­бод­ное вре­мя. Что зас­та­вило его от­ка­зать­ся от сво­их слов? Это же Блэк.

Он не бу­дет без це­ли бес­смыс­ленно шлять­ся по зам­ку ночью, ког­да мо­жет най­ти се­бе де­ла по­ин­те­рес­нее. Да, и Клэ­ри уже бы­ло ком­фор­тнее в оди­ночес­тве. Бы­ло вре­мя по­думать.

Са­мой. О сво­ем. Ды­ша хо­лод­ным воз­ду­хом. Гля­дя на кра­сивую рос­сыпь звезд на тем­ном не­бе.

Луч­ше бы от­чет сде­лал. Ру­ками по­тер­ла вис­ки, пы­та­ясь прий­ти в се­бя. Он же на­вер­ня­ка ждет за дверью. Ес­ли она за­дер­жится доль­ше по­ложен­но­го, то он най­дет еще па­ру по­водов под­ко­лоть ее. Ра­нить чуть глуб­же, ес­ли во­об­ще это воз­можно. Му­раш­ки прош­лись по спи­не, ког­да она пред­ста­вила, ка­ково это бу­дет ид­ти с ним бок о бок по ко­ридо­ру.

Смот­реть на его те­ло, на его вы­рази­тель­ные, вы­чер­ченные ли­нии губ, ко­торы­ми он так страс­тно сми­нал ее, ко­торы­ми ос­тавлял крас­ные, баг­ро­вые сле­ды по все­му те­лу, ко­торые ей ед­ва ли уда­валось скрыть под ог­ромны­ми сви­тера­ми с вы­соким гор­лом.

Она пы­талась скрыть это ото всех. От дру­зей, учи­телей, од­ноклас­сни­ков. Но бы­ло аб­со­лют­но точ­но бес­по­лез­но скры­вать это от са­мой се­бя. Она ви­дела эти сле­ды. Каж­дый раз, ста­новясь под об­во­лаки­ва­ющие струи теп­ло­го ду­ша, она смот­ре­ла на них, они бы­ли вез­де. Боль­ше все­го на шее, пле­чах, клю­чицах. Там бы­ло что-то вро­де эпи­цен­тра всех от­ме­тин.

Укус на жи­воте, око­ло пуп­ка, но он был не та­кой страш­ный, как на бед­ре, и оп­ре­делен­но не та­кой страш­ный, ка­кой она пос­та­вила ему на пле­че. Да­же от од­них вос­по­мина­ний на язы­ке по­яв­ля­ет­ся тер­пкий вкус кро­ви. Его кро­ви. Блэ­ков­ской.

Эти вос­по­мина­ния хо­телось выр­вать из го­ловы с кор­нем. Пус­кай бо­лез­ненно, пус­кай му­читель­но, слов­но дол­банный ви­рус, со­сущий ее из­нутри. Вы­жира­ющий весь свет, всю теп­ло­ту, все по­ложи­тель­ные эмо­ции. Прос­то хо­телось из­ба­вить­ся.

Пле­вать как.

Сей­час бы­ло про­ще. Она прос­то-нап­росто при­вык­ла. При­вык­ла ви­деть его пря­мую по­ход­ку, при­вык­ла ид­ти сза­ди не­го, от­ста­вая на па­ру ша­гов. Бы­ло про­ще, по­тому что он не го­ворил ни сло­ва. Лишь раз­дра­жен­но ры­кал на лю­бопыт­ных уче­ников на­чаль­ных клас­сов, ко­торым бы­ло слиш­ком ин­те­рес­но ис­сле­довать за­мок, что­бы ка­кие-то пра­вила на них пов­ли­яли.

И Клэ­ри им не за­видо­вала.

Она ви­дела, как на­тураль­ный, дет­ский страх по­яв­лялся в их гла­зах, ког­да они толь­ко ви­дели вы­соко­го га­барит­но­го Мак­си­ма Блэ­ка, о ко­тором сре­ди млад­ших клас­сов хо­дили раз­ные бай­ки. Она как-то слы­шала па­роч­ку, да­же по­весе­лили нем­но­го, ма­лыши ду­мали, что Блэк прев­ра­ща­ет­ся в зве­ря в пол­но­луние и ест пер­воклас­сни­ков.

Но она не мог­ла их ви­нить.

Ведь са­ма бо­ит­ся его. До чер­ти­ков. До дро­жи в ко­лен­ках. До спер­то­го ды­хания и пус­ты­ни вот рту. Хо­тя по­ра бы при­вык­нуть к его опас­но­му внеш­не­му ви­ду, к его уг­ро­зам, ры­кам и взгля­дам.

Но нет.

Она не мог­ла.

— Клэ­ри, от­кры­вай, это Олег, — он па­ру раз пос­ту­чал в дверь об­щей ком­на­ты, а на ли­це Клэ­ри от­ра­зилась лишь лег­кая улыб­ка, а на блед­ных ще­ках здо­ровый ру­мянец.

Пос­ле то­го по­целуя на ба­лу им все же приш­лось по­гово­рить, и они ре­шили сой­тись на мне­нии, что им не­куда спе­шить. И со всем этим впол­не мож­но по­дож­дать. Хо­тя Клэ­ри и ви­дела, что его это не сов­сем ус­тра­ива­ло, но он де­лал это ра­ди нее, и Ко­вале­ва ува­жала это. Он ей нра­вил­ся. Прав­да, нра­вил­ся.

Но сна­чала не­об­хо­димо ра­зоб­рать­ся со все­ми кош­ма­рами, ко­торые соб­рал в се­бе один че­ловек, преж­де чем от­кры­вать­ся ко­му-то. Преж­де, чем впус­тить ко­го-то но­вого в свою жизнь. Хо­тя она и так его уже впус­ти­ла. Он те­перь стал не­заме­нимым, что ли. Он был ря­дом, ког­да ей ка­тего­ричес­ки не хо­телось ос­та­вать­ся од­ной. Ког­да все ду­шило так, что она не мог­ла сде­лать да­же пол­но­го вдо­ха.

Вот.

Он стал глот­ком све­жего воз­ду­ха.

И ей не хо­телось ни­чего ме­нять. Хо­телось все так же до­поз­дна за­дер­жи­вать­ся с ним в биб­ли­оте­ке, пы­та­ясь объ­яс­нить оче­ред­ную не­понят­ную ему те­му по ма­тема­тике. По­том ид­ти с ним же в ка­фе, ку­шая мо­роже­ное, слу­шая его за­бав­ные ис­то­рии. Она слу­шала его. А он ее.

И, ка­залось бы, вот оно, Клэ­ри, бе­ри, че­го же ты тя­нешь. Но что-то ощу­тимо ко­лоло в гру­ди, вы­рыва­ясь на­ружу, не да­вая сде­лать шаг навс­тре­чу Ту­мано­ву. И у это­го су­щес­тва, жи­вуще­го внут­ри, бы­ли яв­но ль­дис­то-се­рые гла­за.

— Что у те­бя там? — улыб­ну­лась она, уви­дев в его ру­ке тол­стый учеб­ник по ма­тема­тике.

Тут все бы­ло ту­го. У Оле­га был оп­ре­делен­но пол­ностью гу­мани­тар­ный склад ума, нес­мотря на то, что он со­бирал­ся пос­ту­пать на эко­номис­та, как хо­тел его отец. Сколь­ко бы Клэ­ри не ста­ралась, да­же са­мые прос­тей­шие три­гоно­мет­ри­чес­кие фун­кции ос­ва­ива­лись Ту­мано­вым с тру­дом, что и го­ворить об не­оп­ре­делен­ном ин­тегра­ле и диф­фе­рен­ци­але.

Она бы­ла уве­рена, что проб­ле­мы у Оле­га бы­ли имен­но с од­ной из вы­шепе­речис­ленных тем, нес­мотря на то, что они пот­ра­тили доб­рых три ча­са на про­работ­ку но­меров по этим те­мам.

— Ты мо­жешь пря­мо сей­час убить ме­ня этим учеб­ни­ком, и бу­дешь аб­со­лют­но пра­ва, — в под­твержде­ние сво­их слов он под­нял вверх ука­затель­ный па­лец, выз­вав у Клэ­ри не­осоз­нанную улыб­ку, — сколь­ко бы мопс се­год­ня не рас­пи­нал­ся об этих пра­вилах диф­фе­рен­ци­рова­ния, он слов­но го­ворит на эль­фий­ском, чес­тное сло­во.

Он пос­мотрел на нее с ви­нова­той улыб­кой и сме­шин­ках во взгля­де теп­лых шо­колад­ных глаз. Он не­ре­аль­но кра­сив. Есть мно­го кра­сивых, ум­ных де­вушек в пан­си­оне, но из всех них он по­чему-то выб­рал имен­но ее. Ту, ко­торая че­модан не мог­ла под­нять по лес­тни­це, ту, ко­торую ма­ло кто лю­бит, ту, ко­торую пре­зира­ет Мак­сим Блэк. Пос­леднее уже яв­ля­ет­ся круп­ным уда­ром по ре­пута­ции.

За что он ей дос­тался?

Она час­то слы­шала ше­пот­ки, как дев­чонки го­ворят, ка­кой он ми­лый и как они хо­тели бы, что­бы он приг­ла­сил их по­гулять. И смот­ре­ли на нее с та­кой злостью, слов­но она заб­ра­ла у них меч­ту всей жиз­ни. Слов­но Ту­манов иг­рушка, а не жи­вой че­ловек.

— Во-пер­вых, не мопс, а Ви­талий Ан­дре­евич, — нах­му­рилась Ко­вале­ва, с лег­ким не­одоб­ре­ни­ем гля­дя на вы­соко­го пар­ня, — а, во-вто­рых, там ведь все эле­мен­тарно, мы ведь го­тови­лись вче­ра, Олег. В ка­ких об­ла­ках ты ви­тал?

— Мо­жет быть, я прос­то смот­рел на те­бя? — про­гово­рил он. — Клэ­ри, я уже третью не­делю не мо­гу и глаз от­вести от тво­их губ, да­же ес­ли они и рас­ска­зыва­ют о не­из­вес­тном ин­тегра­ле.

Она ста­ралась кон­тро­лиро­вать се­бя, что­бы не опо­зорит­ся, что­бы не сде­лать­ся пря­мо сей­час крас­ной, как всем из­вес­тный овощ. Она прос­то не мог­ла по­верить, что кто-то мог ей лю­бовать­ся, что кто-то мог по­дол­гу смот­реть на нее, изу­чать. Она прос­то не пред­став­ля­ла, что кто-то мог ин­те­ресо­вать­ся ею. Ведь она сов­сем не ин­те­рес­ная.

Се­рая. Скуч­ная. Книж­ная. Мышь.

Она не для та­ких пар­ней, как Ту­манов.

Кла­рис­са ни­ког­да так близ­ко ни с кем не об­ща­лась, кро­ме Лек­са и Ки­рил­ла. Они всег­да бы­ли ис­клю­чени­ем из пра­вил. Ни­ког­да ни с кем не срав­нятся. Они — ее под­дер­жка и опо­ра да­же в са­мые труд­ные дни, как нас­то­ящие род­ные братья. О ма­тема­тике она мог­ла го­ворить ча­сами, но ни­как не о се­бе.

Не о чем-то лич­ном.

Она не при­вык­ла от­кры­вать­ся.

— Не­оп­ре­делен­ный, — ти­хо про­из­несла она, улыб­нувшись лишь угол­ка­ми губ.

— Что? — не по­нял он, удив­лённо ус­та­вив­шись на Клэ­ри.

— Не­оп­ре­делен­ный ин­теграл, — по­яс­ни­ла она, с ух­мылкой за­метив на его ли­це все­лен­ское не­доволь­ство ма­тема­тикой и жизнью в це­лом. — Да­вай сю­да учеб­ник.