Дышу тобой

Глава 35.

— Блэк, ты, черт по­дери, ка­кого хре­на тво­ришь? — не­раз­борчи­во про­бор­мо­тал Ту­манов, пы­та­ясь под­нять­ся с по­ла. — Сов­сем с ка­тушек сле­тел?

Пе­лена пе­ред гла­зами, Макс уже ни­чего не ви­дит, кро­ме ли­ца Ту­мано­ва. Злость нак­ры­ва­ет с го­ловой. Дав­но та­кого не бы­ло. Ес­ли чес­тно, то он уже не мог вспом­нить, ког­да в пос­ледний раз поз­во­лял се­бе по­доб­но­го ро­да срыв. На­вер­ное, ког­да по­гиб отец. Тог­да он раз­гро­мил по­лови­ну Блэк­ву­да в по­рывах сво­ей ярос­ти. Но сей­час это бы­ло неч­то со­вер­шенно дру­гое.

Хо­телось ви­деть боль в его гла­зах от осоз­на­ния то­го, что он про­иг­рал. Хо­телось наб­лю­дать, как си­лы по­кида­ют его те­ло, как он вып­ле­выва­ет кровь. Как пол­за­ет в его но­гах, умо­ляя по­щадить его.

Да, имен­но это­го он хо­тел.

Сто­ило толь­ко вспом­нить ге­мато­му на ще­ке у Ко­вале­вой, так хо­телось воп­ло­тить это без про­мед­ле­ния. Но нель­зя бы­ло. Сна­чала не­об­хо­димо бы­ло уз­нать у не­го не­об­хо­димую ин­форма­цию. Убе­дить­ся, что все это де­лал он один, что те­перь все за­кон­чить­ся. А еще, ему очень бы­ло ин­те­рес­но, кем ему при­ходить­ся че­ловек на фо­тог­ра­фии.

Под­ни­ма­ет за ши­ворот, бук­валь­но впе­чаты­вая его те­ло в сте­ну. На гу­бах на­чина­ет иг­рать зло­рад­ная ух­мылка, ко­торая зас­тавля­ет взгляд Ту­мано­ва из­ме­нить­ся на ис­пу­ган­ный. Нич­то­жес­тво. Ка­кое же он жал­кое нич­то­жес­тво. Не дос­то­ин был да­же паль­цем кос­нуть­ся ко­жи Ко­вале­вой, а пос­мел при­чинить ей боль.

По­донок.

— По­бол­та­ем, кра­сав­чик? — про­шипел он, рез­ко впе­чаты­вая ку­лак в его жи­вот, зас­тавляя его сог­нуть­ся по­полам, вы­зывая стон. — Ти­хо-ти­хо-ти­хо, те­бя ма­моч­ка с па­поч­кой не учи­ли, что ма­лень­ких де­вочек оби­жать не хо­рошо?

Он ед­ва сдер­жи­вал се­бя, что­бы не при­душить его пря­мо сей­час. Но это бы­ло бы слиш­ком прос­то. Ис­пу­ган­ные ла­зур­ные гла­за, пол­ные слез и оби­ды. И сра­зу хо­чет­ся, что­бы он му­чил­ся доль­ше, что­бы его ли­цо он за­пом­нил на всю жизнь, что­бы, зак­ры­вая гла­за каж­дую ночь, он ви­дел его гла­за и осоз­на­вал, что ни­ког­да не бу­дет в бе­зопас­ности.

Что­бы он да­же смот­реть в ее сто­рону бо­ял­ся.

Тот зверь, ко­торый уже стал частью его са­мого, ры­чал, ска­лил­ся, го­товясь к смер­тель­но­му прыж­ку. И это был тот ред­кий слу­чай, ког­да Мак­сим был пол­ностью с ним сог­ла­сен и со­бирал­ся дать ему то, че­го тот так дав­но жаж­дал. Кро­ви. Бо­ли. Стра­даний. Моль­бы о по­щаде.

Ник бла­гора­зум­но ус­тро­ил­ся в од­ном из кре­сел, да­же не пы­та­ясь пов­ли­ять на си­ту­ацию, прек­расно по­нимая, что ни­чего сде­лать не смо­жет да­же при всем же­лании. Блэк час­то вы­ходил из се­бя, час­то бил мор­ды, уни­жал лю­дей, но в та­ком сос­то­янии аб­со­лют­ной крис­таль­но-чис­той ярос­ти он не был дав­но. Тро­гать его сей­час бы­ло бы срод­ни са­мо­убий­ству, и Ник прек­расно это по­нимал, обе­щая се­бе вме­шать­ся толь­ко в край­нем слу­чае.

— Ес­ли ты о Ко­вале­вой, то шлю­ха са­ма хо­тела это­го, — про­шеп­тал он, тя­жело ды­ша. — Са­ма при­вела ме­ня сю­да, а по­том на­чала да­вать зад­нюю.

Изо рта Ни­ка выр­вался сме­шок, по­тому что толь­ко что Олег Ту­манов сво­ими же ру­ками под­пи­сал се­бе смер­тный при­говор. Удар раз­да­ет­ся та­кой, что, ка­жет­ся, слов­но кто-то швыр­нул тя­желый биль­яр­дный шар об стен­ку. Ту­манов вып­ле­выва­ет сгус­ток кро­ви на пол, с пол­ней­шим не­пони­мани­ем про­ис­хо­дяще­го гля­дя на Мак­си­ма.

Макс сго­рал. От не­навис­ти, ко­торая про­питы­вала те­перь каж­дую час­тичку его те­ла, за­пол­ни­ла все соз­на­ние, он не мог боль­ше ду­мать ни о чем, кро­ме то­го, как этот че­ловек бу­дет стра­дать. Гла­за за­поло­нила пе­лена не­навис­ти. Пог­ло­ща­ющей, по­жира­ющей все вок­руг.

— Ес­ли ты еще хоть сло­во ска­жешь в ее сто­рону, я кля­нусь, я убью те­бя, — про­рычал он ему на ухо, а в сле­ду­ющий мо­мент ку­лак сно­ва при­летел в его ли­цо.

Бь­ет с та­кой си­лой, что че­рез нес­коль­ко ми­нут ли­цо Ту­мано­ва прев­ра­ща­ет­ся в кро­вавое ме­сиво. Он что-то кри­чит, пы­та­ет­ся прик­рыть ли­цо ру­ками, но ни­чего из это­го не спа­са­ет его от Блэ­ка. Блэ­ка, ко­торый сам стал тем зве­рем, ко­торо­го так бо­ял­ся. Но сей­час он по­лучал от это­го из­вра­щен­ное удо­воль­ствие, про­питы­вал­ся эти­ми стра­дани­ями и болью.

Его ру­ки сно­ва бы­ли в кро­ви.

Собс­твен­ные кос­тяшки бы­ли в ко­торый раз сби­ты в кровь, но он не об­ра­щал на это ни­како­го вни­мания, на­нося все но­вый и но­вый удар по те­лу че­лове­ка, ко­торый при­чинил ей вред. Сей­час не ос­та­валось ни­каких сом­не­ний, что Кла­рис­са Ко­вале­ва про­ник­ла глу­боко внутрь, цеп­ля­ясь за са­мые тон­кие и хруп­кие час­ти его ду­ши.

Я люб­лю те­бя.

Эти сло­ва не прек­ра­щали сту­чать в его го­лове. Он не мог по­верить в это. Ког­да она ус­пе­ла по­любить его? За что, черт возь­ми, эта час­тичка теп­ла и све­та смог­ла за­цепить­ся? За ка­кое ка­чес­тво в его тем­ной, про­питан­ной злостью и не­навистью, ду­ше Ко­вале­ва по­люби­ла его? Ведь он не был прин­цем из ее ро­манов, не был ни кап­ли по­хожим на ее дру­зей, ко­торые пос­то­ян­но тас­ка­лись за ней хвос­ти­ком.

Он был тем пар­нем, от ко­торо­го ей сле­дова­ло бы дер­жать­ся по­даль­ше, по­тому что он по­губит то хруп­кое, свет­лое, что есть в этой де­вуш­ке. Рас­топчет сво­им през­ре­ни­ем, яростью и сгу­ща­ющей­ся не­навистью.

Ту­манов уже тя­жело ды­шал, плю­ясь кровью, уже да­же не соп­ро­тив­ля­ясь, прос­то при­нимал уда­ры, пы­та­ясь ли прик­рыть ли­цо. Но ему бы­ло аб­со­лют­но пле­вать, ни­како­го сос­тра­дания, жа­лос­ти к это­му че­лове­ку. Ос­та­лись толь­ко зве­риные эмо­ции, ни­каких че­лове­чес­ких.

Ка­кого чер­та, Ко­вале­ва? Как ты до­пус­ти­ла это?

— Макс, — го­лос Ни­ка вы­вел его из оце­пене­ния. — Он сей­час от­клю­чит­ся, а нам на­до еще ра­зуз­нать нас­чет фо­тог­ра­фии до то­го, как Волк прос­нется.

Блэк по­нимал, что он прав, что Ту­манов вот-вот по­теря­ет соз­на­ние, но ос­та­новить­ся бы­ло труд­но, по­тому что не­тер­пе­ливо­му кро­ваво­му зве­рю бы­ло всег­да ма­ло. Он хо­тел боль­ше­го, хо­тел ку­пать­ся в кро­ви вра­гов, хо­тел ви­деть страх в их гла­зах. Хо­тел, что­бы они уви­дели от­ра­жение зве­ря в его гла­зах.

Но ра­зум был силь­нее. Ра­зум прак­ти­чес­ки всег­да ока­зывал­ся силь­нее всех кро­вавых же­ланий. Он единс­твен­ный мог дер­нуть за по­водок, что­бы от­та­щить его вто­рую сущ­ность. Еще это впол­не мог­ла сде­лать Ко­вале­ва, не прик­ла­дывая прак­ти­чес­ки ни­каких для это­го уси­лий. Толь­ко лишь пос­мотреть на не­го, и зверь мгно­вен­но сам за­бивал­ся в свою клет­ку, ску­ля и под­жи­мая хвост.

Он бо­ял­ся ее.

Ру­ки от­пусти­ли Ту­мано­ва, ко­торый мгно­вен­но меш­ком упал на пол. Блэк, сжи­мая ок­ро­вав­ленные ку­лаки, бла­гора­зум­но ото­шел на нес­коль­ко ша­гов к сте­не, да­бы из­бе­жать лиш­не­го соб­лазна, поз­во­ляя Ни­ку под­нять по­лужи­вое те­ло за ши­ворот и уса­дить на стул. Вдох. Вы­дох. Ник был аб­со­лют­но прав. Нель­зя, что­бы уб­лю­док от­клю­чил­ся. А еще па­ру уда­ров и имен­но это про­изой­дет, по­это­му не­об­хо­димо бы­ло ус­по­ко­ить­ся. Вдох. Вы­дох.

— Те­перь, до­рогой мой, ты вни­матель­но слу­ша­ешь и от­ве­ча­ешь на пос­тавлен­ные воп­ро­сы, — про­из­нес Ни­кита, дру­желюб­но ух­мы­ля­ясь. — Ина­че я боль­ше не бу­ду вме­шивать­ся в ва­ши от­но­шения с Мак­сом.

— Я все ска­жу, все ска­жу, — су­дорож­но про­гово­рил Олег, еле-еле ше­веля раз­би­тыми в кровь гу­бами. — Толь­ко не бей­те.

Мак­сим мед­ленно дос­тал из кар­ма­на сог­ну­тую фо­тог­ра­фию и по­дошел к си­дяще­му Ту­мано­ву с та­ким вы­раже­ни­ем ли­ца, что ка­залось, что Ту­манов сей­час по­теря­ет соз­на­ние не от бо­ли, а от стра­ха. Это бы­ло од­но из тех вы­раже­ний, ко­торое вго­няло в па­ничес­кий ужас лю­бого. Хо­лод­ный, тем­ный и про­бира­ющий до дро­жи взгляд се­рых глаз вку­пе с из­де­ватель­ской ух­мылкой выг­ля­дели су­мас­шедши­ми.

Слов­но встре­ча с бе­зум­цем.

— Кто на фо­тог­ра­фии ря­дом с мо­им от­цом? — про­гово­рил он. — Что ты дол­жен был заб­рать из то­го до­ма?

Ту­манов ис­пу­ган­но вгля­дывал­ся в ли­ца на фо­тог­ра­фии, пы­та­ясь зас­та­вить взгляд сфо­куси­ровать­ся на ли­цах. Мо­мент — и он на­чина­ет бить­ся в нес­терпи­мой ис­те­рике, пы­та­ясь выр­вать­ся на сво­боду, но Ник мгно­вен­но при­печа­тыва­ет его об­ратно на стул. Взгляд ис­пу­ган­но сколь­зит по ком­на­те, пы­та­ясь най­ти пу­ти для от­ступ­ле­ния, но их нет. Он в ло­вуш­ке. Не­куда бе­жать, а ес­ли еще раз по­пыта­ет­ся, то Мак­сим Блэк убь­ет его.

Макс по­нял, что он зна­ет что-то. Убе­дил­ся в том, что он ви­новен. Вос­по­мина­ния ка­лей­дос­ко­пом мель­ка­ли пе­ред гла­зами. Хруп­кая фи­гур­ка в бе­лом платье, сры­ва­юща­яся с края кры­ши, ее ка­шель и ис­пу­ган­ные гла­за в за­дым­ленной ком­на­те, то чувс­тво, ког­да он по­нял, что она не мо­жет спус­тить­ся, урод­ли­вая мет­ка на блед­ной ко­же, ра­зод­ранное платье, зап­ла­кан­ный взгляд ла­зур­ных глаз.

Этот чер­тов Ту­манов имел ко все­му это­му дерь­му от­но­шение.

— Нет, нет, он убь­ет ме­ня, слы­шите? — ед­ва ли не пла­кал па­рень, раз­ма­зывая кровь по ли­цу. — Я ни­чего не ска­жу, де­лай­те со мной, что хо­тите. Я ни­чего не ска­жу.

Блэк впер­вые ви­дел, что­бы че­ловек нас­толь­ко силь­но ко­го-то бо­ял­ся. Ту­мано­ва в бук­валь­ном смыс­ле ко­лоти­ло от стра­ха, а взгляд был со­вер­шенно не­адек­ватным. Слов­но па­рень не по­нимал, о чем идет речь, кто они та­ки и где он на­ходит­ся. Это вы­води­ло из се­бя, хо­телось па­ру раз дать ему по ли­цу, что­бы он при­шел в се­бя.

Но Макс по­нимал, что эта па­ра по­щечин мо­жет ли­шить его соз­на­ния, по­это­му с си­лой сжи­мал ку­лаки, сдер­жи­вая се­бя, что­бы не до­бить его окон­ча­тель­но. По ве­нам бе­жит рас­ка­лен­ная ярость, ко­торая кри­чит о том, что Ту­манов зас­лу­жил все это, что ма­ло прос­то ра­зук­ра­сить его ли­цо.

По­дож­ди, прос­то по­дож­ди еще нем­но­го.

— Ты, мать твою, мне все ска­жешь или же по­жале­ешь, что во­об­ще ро­дил­ся на этом све­те, — про­рычал Блэк, хва­тая то­го за груд­ки. — Кто на фо­тог­ра­фии ря­дом с Алек­сан­дром Блэ­ком? Кто эти лю­ди?

— Мой... — про­шеп­тал Олег, гля­дя Мак­су пря­мо в гла­за. — Мой отец.

В сле­ду­ющее мгно­вение те­ло Оле­га Ту­мано­ва об­мякло в его ру­ках, вы­зывая ра­зоча­рован­ный рык. Он от­клю­чил­ся.