Дышу тобой

Глава 17.

Вто­рой раз за этот ве­чер ей хо­телось от ду­ши вы­ругать­ся, по­тому что столь­ко раз по­падать в та­кие дерь­мо­вые си­ту­ации за ка­ких-то пять ча­сов. За эти жал­ких пять ча­сов, она ус­пе­ла пе­речувс­тво­вать столь­ко эмо­ций, что, ка­залось, дол­жна бы­ла уже взор­вать­ся от пе­ре­из­бытка. Ни с чем нес­равни­мый страх, ог­лу­ша­ющая боль, не­веро­ят­ное удо­воль­ствие, стыд. И все это вы­ража­лось в трех­крат­ном раз­ме­ре.

Это все сей­час бы­ло лиш­ним.

Ей хо­телось прос­то за­валить­ся в свою ком­на­ту и, плюх­нувшись в кро­вать, зас­нуть, пы­та­ясь за­быть обо всем, и ут­ром вер­нутся к при­выч­ной жиз­ни. Но, ви­димо, кто-то свер­ху ре­шил еще боль­ше по­из­де­вать­ся над ней се­год­ня. До­бить до кон­ца, так ска­зать.

Фро­лов выг­ля­дел пот­ре­пан­но. Бровь рас­се­чена, а у ску­лы за­пек­лась кровь. Сей­час он был сов­сем не та­ким, ка­ким она при­вык­ла его ви­деть. За про­шед­шие де­сять лет сов­мес­тной уче­бы они ни ра­зу с ним не раз­го­вари­вали, по край­ней ме­ре, она это­го не пом­ни­ла. Но всег­да наб­лю­дала за все­ми со сто­роны. Фро­лов был для нее эта­ким ве­сель­ча­ком с па­рой мил­ли­онов в кар­ма­не. Бы­ло стран­ным то, что он сдру­жил­ся с хму­рым Блэ­ком.

Ко­торый сей­час смот­рел на нее так, слов­но хо­тел про­жечь в ней ды­ру.

Та­кой взгляд она ви­дела у не­го впер­вые, хо­тя пе­режи­ла на се­бе не ма­ло. Бы­ли и през­ри­тель­ные взгля­ды, взгля­ды, пол­ные не­навис­ти и от­вра­щения. Но сей­час он смот­рел по-дру­гому. И она не мог­ла по­нять, что из­ме­нилось. Он все так же был зол. Все так же смот­рел свы­сока.

Взгляд со­вер­шенно слу­чай­но за­цепил­ся за его пле­чо. Она уве­рена, что под пид­жа­ком его смо­кин­га на иде­аль­но-бе­лой ру­баш­ке есть пят­на кро­ви, по­тому что она уку­сила его нас­толь­ко силь­но, что кровь стру­илась по гру­ди.

Она не мог­ла вы­кинуть это из го­ловы. Как и все, что про­изош­ло этой ночью. Впер­вые в жиз­ни у нее не бы­ло вре­мени, что­бы поп­росту об­ду­мать, про­ана­лизи­ровать про­изо­шед­шее, най­ти ра­зум­ную при­чину это­му.

— Сядь, — спо­кой­но про­гово­рил Фро­лов, кив­ком ука­зывая на крес­ло нап­ро­тив. — Мо­жет быть, ты объ­яс­нишь нам, ка­ким об­ра­зом ты ока­залась в этом дерь­ме?

Она не по­нима­ла, что он сей­час име­ет в ви­ду. Блэк рас­ска­зал ему о том, что она ед­ва не по­гиб­ла се­год­ня? Но за­чем? За­чем он рас­ска­зал, ес­ли ви­дел, что она мол­чит? Ес­ли ви­дит, что она не хо­чет, что­бы кто-то уз­нал об этом. Сов­сем не хо­чет­ся, что­бы кто-то пе­рере­зал в ко­ридо­ре глот­ку.

Оки­нула Блэ­ка не­доволь­ным взгля­дом, но он уже не смот­рел на нее.

Он прос­то рав­но­душ­но раз­гля­дывал ко­реш­ки книг, ко­торы­ми она ус­пе­ла за­пол­нить шкаф в об­щей ком­на­те. Слов­но боль­ше ни­кого не бы­ло в этой ком­на­те. Слов­но он си­дел в пол­ней­шем оди­ночес­тве. Фро­лов, ка­залось, не об­ра­щал на это со­вер­шенно ни­како­го вни­мания, слов­но, так и дол­жно быть.

Толь­ко лишь прис­таль­но раз­гля­дывал ее сво­ими прон­зи­тель­ны­ми зе­лены­ми гла­зами.

— Не по­нимаю, о чем ты, — вы­дох­ну­ла она, ра­ду­ясь, что го­лос ее сей­час не под­во­дит, опус­ка­ясь в крес­ло.

През­ри­тель­ное фыр­канье раз­да­лось со сто­роны Блэ­ка, ко­торый, на­конец, со­из­во­лил об­ра­тить на них свое вни­мание. Он пос­мотрел на нее уже зна­комым ей, фир­менным през­ри­тель­ным взгля­дом, от ко­торо­го по спи­не про­шел хо­лодок. Она не по­нима­ла, со­вер­шенно ни­чего не по­нима­ла.

Как обыч­но.

По­хоже, ник­то и не со­бира­ет­ся ей объ­яс­нять, что про­ис­хо­дит.

— Что ты, Ник, Ко­вале­ва бы­ла слиш­ком за­нята сво­им тра­харем в ко­ридо­ре, не­уже­ли он так силь­но за­сел в ее го­лове, что она за­была, как ее швыр­ну­ли с пя­того эта­жа? — вып­лю­нул Блэк. — Нет ни­како­го смыс­ла с ней раз­го­вари­вать, вряд ли она что-то зна­ет.

Не­уже­ли они слы­шали все то, что про­ис­хо­дило в ко­ридо­ре? Од­но­го лишь взгля­да на Блэ­ка хва­тило, что­бы по­нять, что да, он слы­шал, и злил­ся имен­но по это­му по­воду.

— Макс, дай по­гово­рить нор­маль­но, а? — про­гово­рил Фро­лов, ед­ва ли не зас­та­вив Клэ­ри удив­ленно при­под­нять бро­ви.

Ник­то и ни­ког­да так не раз­го­вари­вал с Блэ­ком. Он ни­кому не поз­во­лял та­кого то­на. А ес­ли кто-то и ос­ме­ливал­ся, то Блэк быс­тро пре­секал это. Те­перь по­чему-то ей ка­залось, что она смот­рит на жи­вого тру­па. По­тому что Блэк не спус­ка­ет это с рук. Ни­кому. Да­же Фро­лову.

Она ос­то­рож­но пос­мотре­ла на Блэ­ка, но тот все так же про­дол­жал ле­ниво си­деть в крес­ле, со­вер­шенно иг­но­рируя все про­ис­хо­дящее. Слов­но не к не­му во­об­ще об­ра­щались. Как буд­то он си­дит в пол­ней­шем оди­ночес­тве.

Пле­вать.

Пус­кай Фро­лов рас­ска­зыва­ет, что ему на­до, и она сва­лит от­сю­да в свою ком­на­ту. Же­латель­но, как мож­но быс­трее за­кон­чить эту бес­смыс­ли­цу.

— Пос­лу­шай, Кла­рис­са, вер­но? — вы­дох­нул Фро­лов, сце­пив ру­ки в за­мок, она лишь ос­то­рож­но кив­ну­ла. — Мне этот раз­го­вор точ­но так же неп­ри­ятен, как и те­бе. Но он сей­час не­об­хо­дим. Мне прос­то нуж­но знать, что ты за­пом­ни­ла о че­лове­ке, ко­торый те­бя тол­кнул.

Все-та­ки рас­ска­зал.

При­дурок. Не­уже­ли так слож­но прос­то дер­жать язык за зу­бами? Это его не ка­са­ет­ся. Со­вер­шенно точ­но. Она бы ра­зоб­ра­лась со сво­ими проб­ле­мами са­мос­то­ятель­но. При­дума­ла бы что-то. Его вме­шатель­ство тут со­вер­шенно точ­но лиш­нее. И сей­час язык зас­трял в гор­ле. Сло­ва со­вер­шенно точ­но не хо­тели вы­ходить из глот­ки, поп­росту зас­тре­вая там.

И этот факт до не­воз­можнос­ти бе­сил. Раз­дра­жал, вы­водил из се­бя. На­зывай­те, как хо­тите. Но она ви­дела что-то в гла­зах Фро­лова, что-то, что по ее мне­нию име­ло зна­чение, пус­кай она и не мог­ла ра­зоб­рать бо­лее кон­крет­но.

— Это был муж­чи­на, — про­гово­рила она с лег­кой хри­пот­цой. — Вы­сокий.

Вспо­минать бы­ло до оду­ри страш­но. Так чер­тов­ски страш­но, что за­поте­ли ла­дош­ки, ко­торые она так силь­но сжи­мала, а вот по спи­не про­бежал мо­роз­ный хо­лодок. Эти вос­по­мина­ния бы­ли не са­мыми при­ят­ны­ми, но она пос­та­ралась скон­цен­три­ровать­ся имен­но на них.

Силь­ный осен­ний ве­тер, про­бира­ющий­ся под тон­кую ткань платья. Ог­ромная вы­сота, от ко­торой кру­жилась го­лова. Тем­ный муж­ской си­лу­эт. Силь­ный ру­ки, тол­ка­ющие ее. Крик, выр­вавший­ся из глот­ки.

Тем­но­та.

Пог­ло­ща­ющая ее тем­но­та.

Рез­кий хло­пок, от ко­торо­го она ед­ва ли не под­прыг­ну­ла на крес­ле. А по­том сар­касти­чес­кий смех, к ко­торо­му она уже при­вык­ла. Ус­пе­ла при­вык­нуть. Под­ня­ла гла­за, пос­мотрев на ис­точник шу­ма. Блэк хо­хотал, зап­ро­кинув го­лову, от­кры­вая вид на блед­ную ко­жу шеи, на ко­торой Клэ­ри раз­ли­чила не­боль­шое крас­ное пят­нышко.

От ее губ.

Как он мо­жет про­дол­жать вес­ти се­бя так, пос­ле все­го то­го, что меж­ду ни­ми бы­ло? Уп­ря­мо де­ла­ет вид, что все ос­та­лось так же, как и преж­де. Слов­но не от его паль­цев сей­час от­ме­тины по все­му те­лу, слов­но не от его губ...

Черт, Ко­вале­ва, прос­то за­будь.

Это бы­ло неп­ра­виль­но, глу­по, те­бе не сто­ит об этом ду­мать. При­думай се­бе ра­зум­ную при­чину про­изо­шед­ше­му и ус­по­кой­ся, лад­но? Прек­ра­ти ду­мать о том, ка­кие при­ят­ные на вкус его гу­бы, ка­кая глад­кая его ко­жа и... черт, нав­сегда за­будь, как он сто­нет.

— Очень по­лез­ная ин­форма­ция, иди­от­ка, — от­сме­яв­шись, про­гово­рил он. — Мы, на­вер­ное, нас­толь­ко ту­пы, что ду­мали, что те­бя стол­кну­ла дев­чонка? Ты серь­ез­но, Ко­вале­ва? Мо­жет, по­рас­ки­нешь сво­ими пе­ре­оце­нен­ны­ми моз­га­ми? Или, ког­да те­бе пи­хали язык в рот за этой дверью, пос­ледние моз­ги рас­те­ряла?

Он пле­вал­ся гре­бан­ной желчью, по­тому что сей­час не мог по-дру­гому. По­тому что хо­телось за­деть ее как мож­но боль­нее, как мож­но глуб­же, что­бы она, блять, раз­ре­велась и уг­на­ла в свою ком­на­ту.

И он бы ни чер­та не по­чувс­тво­вал.

По­тому что это пра­виль­но. Здра­во. Ра­зум­но.

Тог­да ка­кого хе­ра ты сей­час ду­ма­ешь о том, что ес­ли она слег­ка при­под­ни­мет но­гу, то всем ста­нет яс­но, что на ней не­дос­та­ет очень важ­ной час­ти ниж­не­го белья? Ка­кого хе­ра те­бе вы­нес­ло моз­ги, ког­да ты ус­лы­шал гре­бан­ный не­лепый ле­пет со­сун­ка за дверью? Ка­кого бляд­ско­го хе­ра ты сей­час смот­ришь в эти ог­ромные гла­за, пол­ные че­го...?

Ра­зоча­рова­ния? Бо­ли? Не­навис­ти?

Ка­ким гре­бан­ным чувс­твом на­пол­нен сей­час твой взгляд, Ко­вале­ва? Не­нави­дишь, пре­зира­ешь? Толь­ко ка­кого хуя так сто­нала под ним, так из­ви­валась, ку­сала так, что ос­та­нет­ся ра­на на ме­сяца? Ка­кого. Блять. Хуя. Да­вай, изоб­ра­жай даль­ше не­дот­ро­гу и му­чени­цу, но он-то зна­ет.

— Зак­рой свой гряз­ный рот, Блэк, — про­шипе­ла она, стре­ляя в не­го взгля­дом сво­их глаз, цвет ко­торых сей­час был ему не­поня­тен.

— Не я сей­час от­ра­баты­вал сво­им ртом по­целуй в ко­ридо­ре, — фыр­кнул он, не сво­дя с нее прис­таль­но­го взгля­да.

Он ждал ее от­ве­та. Ждал, пыт­ли­во вгля­дыва­ясь в блед­ное ли­цо. Ждал, что она сей­час оп­ро­вер­гнет его сло­ва. Ска­жет, нас­коль­ко это все пош­ло и гряз­но, но она про­мол­ча­ла. Су­ка, ка­кого хе­ра она про­мол­ча­ла? Да­вай, кри­чи до крас­ных щек и пы­ла­ющих глаз, ка­кой он из­вра­щенец, и что ты не опус­тишь­ся до та­кого. Да­вай смот­ри на не­го, как на пос­леднее нич­то­жес­тво...

Су­ка!

Ка­кого. Хре­на. Ты. Мол­чишь.

Но она лишь от­верну­ла от не­го свое ли­цо, ли­шая воз­можнос­ти чи­тать что-то по гла­зам. Внут­ри что-то взор­ва­лось, зверь зас­ку­лил, скре­бя стен­ки сво­ей клет­ки длин­ны­ми ос­тры­ми ког­тя­ми. И тут дош­ло. Од­на мысль слу­чай­но прос­коль­зну­ла в его го­лове, но он по­чему-то был уве­рен, что по­пал пря­мо в точ­ку.

Ма­лень­кая су­ка не хо­тела ло­жить­ся под Ту­мано­ва девс­твен­ни­цей.

— По­нима­ешь ли, Али­са ус­лы­шала весь­ма за­нима­тель­ный раз­го­вор, — пе­ребил дли­тель­ную па­узу Фро­лов, за­мечая нап­ря­жение меж­ду дву­мя. — Го­ворил мо­лодой че­ловек о том, как нас с то­бой грох­нуть к чер­тям, что­бы что-то вы­пытать у Блэ­ка. Толь­ко вот что, он не зна­ет. Как и то, по­чему в этом всем ока­залась за­меша­на ты. Ведь ты не име­ешь к не­му ни­чего. Мо­жет быть, ты что-то ска­жешь по это­му по­воду?

Что?

При­чем тут она? Ка­кое от­но­шение она име­ет к Мак­си­му Блэ­ку? Имен­но из-за не­го она ед­ва ли не сле­тела с кры­ши? Го­лова взры­валась от нап­лы­ва ин­форма­ции. Все это бы­ло слиш­ком за­пута­но и слож­но. Чей раз­го­вор ус­лы­шала Ли­са? Не­уже­ли это го­ворил тот же па­рень, ко­торый сбро­сил ее с кры­ши? Она не дол­жна иметь к это­му со­вер­шенно ни­како­го от­но­шения. Как и к Блэ­ку.

Что вы­пытать? В вис­ках нес­терпи­мо за­коло­ло, по­это­му приш­лось поз­во­лить се­бе слег­ка нах­му­рить­ся от бо­ли. Нак­ло­нила го­лову, что­бы во­лосы скры­ли ее ли­цо. Что­бы ник­то не уви­дел, как ее ли­цо ис­ка­зилось в гри­масе.

Тя­жело.

Чер­тов­ски тя­жело тер­петь все это.

Она ус­та­ла. Так ус­та­ла, что под­ка­шива­ют­ся ко­лен­ки, а ком­на­та плы­вет пе­ред гла­зами. Ей прос­то не­об­хо­димо пос­пать. Хо­тя бы нем­но­го. Слиш­ком мно­го со­бытий за пос­леднее вре­мя.

— Кла­рис­са? — пыт­ли­во всмат­ри­ва­ясь в ее ли­цо, про­гово­рил Ник.

— Я ни­чего не знаю, — про­из­несла она ти­хонь­ко, ед­ва слыш­но, так и не под­ни­мая го­лову. — Толь­ко вот пос­тра­дала имен­но я. У Блэ­ка мно­го тех, кто его не­нави­дит, — под­ни­мая гла­за, гля­дя пря­мо на не­го, в его хо­лод­ные гла­за, — тех, кто его бо­ит­ся, кто прос­то бо­ит­ся ко­со пос­мотреть, тех, кто бо­ит­ся его гне­ва, по­это­му я не удив­ля­юсь, что кто-то хо­чет сде­лать ему боль­но. Боль­ше ска­жу, я да­же по­нимаю этих лю­дей.

Блэк прон­зал ее сво­им взгля­дом. Она чувс­тво­вала его злость каж­дой кле­точ­кой сво­его те­ла, хо­тя и от­ве­ла взгляд. Ка­кой бы сме­лой она не хо­тела ка­зать­ся, она не мог­ла дол­го смот­реть в его ярос­тные гла­за. Каж­дая кле­точ­ка те­ла пы­лала от мен­таль­ных при­кос­но­вений его взгля­да. Про­бира­юще­го ее до дро­жи. И она не мог­ла это кон­тро­лиро­вать.

Она прос­то чувс­тво­вала.

Ко­жей.

Она ска­зала то, что ду­мала. То, что вол­но­вало ее дол­гое вре­мя, то, что он дол­жен был ког­да-то ус­лы­шать. Кла­рис­са ска­зала гре­бан­ную прав­ду и не жа­лела о ней сей­час. Сей­час прос­то пле­вать. Ху­же уже прос­то не мо­жет быть, что­бы он не сде­лал. Он прос­то не мо­жет раз­бить ее еще боль­ше.

Он над­ла­мывал ее в те­чение все­го обу­чения в пан­си­оне, пус­кая тон­кие тре­щины. И раз­бил толь­ко се­год­ня. На кры­ше. Толь­ко он су­мел зас­та­вить ее так лю­то не­нави­деть и ис­пы­тать та­кое не­веро­ят­ное зап­ретное нас­лажде­ние.

Ноч­ной кош­мар.

Имен­но так она на­зыва­ла брю­нета с жес­тким взгля­дом все эти го­ды.

— Пра­виль­но де­ла­ют, что бо­ят­ся, — рык­нул Блэк, при­под­ни­ма­ясь с ди­вана. — По­тому что я хо­чу, что­бы они все бо­ялись. Толь­ко вот этот выс­кочка, ко­торый ре­шил на­пугать, ви­димо име­ет па­роч­ку лиш­них жиз­ней в кар­ма­не, — он по­дошел ед­ва ли не вплот­ную к ней, гля­дя свы­сока. — А те­бе, под­стил­ка, нуж­но на­учить­ся дер­жать язык за гре­бан­ны­ми зу­бами. Не знаю, кто там ре­шил, что ты име­ешь ко мне хоть ка­кое-то от­но­шение, но в лю­бом слу­чае он ошиб­ся. Мне бу­дет аб­со­лют­но пле­вать, ес­ли кто-то пе­рере­жет те­бе гор­ло в ко­ридо­ре, — он по­дошел к ней вплот­ную, опус­тив ру­ки на под­ло­кот­ни­ки крес­ла, всмат­ри­ва­ясь в ее на­пуган­ное ли­цо. — Слы­шишь, Ко­вале­ва? Мне. Аб­со­лют­но. Пле­вать.

Те­ло проб­ра­ла круп­ная дрожь. От то­го, как он это ска­зал. От то­го, что она ве­рила в каж­дое его сло­во. В каж­дый вы­летев­ший из его рта звук. Ска­зан­ный та­ким то­ном. Хо­лод­ным. Фир­менным. Блэ­ков­ским. От не­го дей­стви­тель­но ни­какой по­мощи ждать не сто­ит. Ему дей­стви­тель­но пле­вать. Она прос­то пыль на его бо­тин­ках, от ко­торой ему хо­чет­ся пос­ко­рее из­ба­вить­ся.

Но гла­за бы­ли су­хими.

Она прос­то не поз­во­ляла се­бе сло­мать­ся сей­час. Пос­ле все­го, что она пе­режи­ла, она прос­то не име­ла на это ни­како­го пра­ва. Да­ешь обе­щания, Ко­вале­ва? Так, будь доб­ра, сдер­жи­вать их, как всег­да го­ворил отец.

Его гла­за бы­ли сей­час так близ­ко, но она уже не ви­дела в них ни­чего свет­ло­го и теп­ло­го, как на кры­ше. Нет, те­перь они бы­ли хо­лод­ны­ми, как лед, ко­торый уже ник­то и ни­ког­да не смо­жет рас­то­пить. Он ле­дыш­ка. Прос­то стек­ло. Без силь­ных эмо­ций. Единс­твен­ное, что он мо­жет — это пре­зирать и уни­жать. Боль­ше ни­чего. Он не сто­ит и во­лос­ка с ее го­ловы.

И боль­ше ни сло­ва.

Он не ус­лы­шит от нее ни од­но­го сло­ва.

По­тому что от­ны­не для нее не су­щес­тву­ет та­кого че­лове­ка, как Мак­сим Блэк. Она спра­вит­ся со всем этим дерь­мом са­мос­то­ятель­но. Без его мни­мой по­мощи. Пус­кай сдох­нет, но она боль­ше ни сло­ва не ска­жет это­му че­лове­ку. Его прос­то нет, и не бу­дет боль­ше в ее жиз­ни. Раз­ве что, прос­то, как фон. Она улыб­ну­лась сво­ей уве­рен­ности, встре­тив не­до­умен­ный взгляд Блэ­ка.

— Хо­рошо, Блэк, — про­из­несла она, по­жав ху­дыми пле­чами.

Ка­кого хуя эта улыб­ка сей­час на ее ли­це? Ка­кого хре­на она вот так прос­то сог­ла­ша­ет­ся с ним? Где тот за­пал и те пы­ла­ющие от гне­ва ще­ки? По­чему ее ли­цо сей­час та­кое до чер­ти­ков блед­ное и от­ре­шен­ное? Буд­то бы она не с ним раз­го­вари­ва­ет, а гре­бан­ным ста­рым ис­то­риком. Как буд­то рас­ска­зыва­ет ему про гре­бан­ное Мон­голь­ское На­шес­твие. Су­ка, он был бы пол­ностью удов­летво­рен, ес­ли бы вы­вел ее, зас­та­вил кри­чать и ма­хать ру­ками.

Блять, он был бы рад да­же сле­зам.

Но не вот это­му.

Это его со­вер­шенно не ус­тра­ива­ло. И он всмат­ри­вал­ся в ее ли­цо, ища при­чину та­кого по­веде­ния. Что с ней ста­ло, что она прос­то так сог­ла­силась? Ма­лень­кая ис­те­рич­ка прос­то не мог­ла так прос­то кив­нуть го­ловой и улыб­нуть­ся. Слиш­ком гор­да для это­го. Но нет. Она да­же уже и не бо­ялась, спо­кой­но гля­дя в его гла­за сво­ими ог­ромны­ми ла­зур­ны­ми гла­зища­ми. Со­вер­шенно от­ре­шен­но. Без ка­кого-ли­бо учас­тия.

Слов­но кук­ла.

И так чер­тов­ски неп­ри­выч­но ви­деть эти гу­бы, ис­крив­ленные в та­кой неп­равдо­подоб­ной улыб­ке.

Слиш­ком фаль­ши­во для те­бя, Ко­вале­ва.

Обыч­но при нем они всег­да сжа­ты в тон­кую нап­ря­жен­ную по­лос­ку или рас­пахну­ты до хрус­та. Черт, Блэк, за­бей. Пе­рес­тань. Ее гу­бы это не то, о чем нуж­но сей­час ду­мать. Не то, о чем сто­ит вспо­минать. Прос­то вы­кинь из го­ловы этот вкус. Нав­сегда. По­тому что это­го боль­ше не пов­то­рит­ся. Трах­нул и за­был, да? Та­кая схе­ма?

— Ос­тавь ты ее уже, Макс, — про­из­нес Ник, за­дум­чи­во наб­лю­дая за этой сце­ной со сто­роны.

Блять.

Он на мгно­вение. Все­го на мгно­вение за­был о су­щес­тво­вании ша­тена в этой ком­на­те. За всем этим бляд­ским ана­лизом вы­раже­ния ли­ца за­уч­ки, он за­был, что на не­го смот­рят со сто­роны. Те­перь точ­но при­дет­ся объ­яс­нять это­му олу­ху, что, да как, по­тому что не от­ста­нет с расс­про­сами.

Он отор­вал ру­ки от под­ло­кот­ни­ков крес­ла, на ко­тором си­дела Ко­вале­ва. Все еще в этом платье. Все еще без гре­бан­ных тру­сов. Ко­торые все еще ле­жали в кар­ма­не его брюк. За­чем? Он не знал. Оче­ред­ной тро­фей? Оп­ре­делен­но. Ни­како­го пов­то­ра? Нет. Прос­то сот­решь из па­мяти? Имен­но так.

Все так.

Толь­ко убе­ри на­хер это вы­раже­ние с ли­ца.

— По­жалуй, я пой­ду, спа­сибо за ин­форма­цию, — про­из­несла Клэ­ри, под­ни­ма­ясь с крес­ла. — И, Фро­лов, ска­жи, по­жалуй­ста, ес­ли вы что-то от­ка­па­ете, кто там хо­чет нас убить из-за не­го.

Она боль­ше не мог­ла на­ходить­ся в этом об­щес­тве. Это да­вило на нее, раз­да­валось болью в вис­ках. Они боль­ше ни чер­та не зна­ют, по­это­му нуж­но ва­лить. Ва­лить от­сю­да, как мож­но ско­рее. По­тому что ско­ро она прос­то рас­пла­вит­ся или за­моро­зит­ся от взгля­да Блэ­ка. Она по­ка не ре­шила хо­лод­ная ли это злость в его гла­зах, или пла­мен­ная ярость.

В лю­бом слу­чае, ей прос­то не жить.

Мозг по­ка слиш­ком мно­го ин­форма­ции по­лучил, что­бы хоть как-то на­чать ее пе­рева­ривать. И она до ужа­са хо­тела спать, хо­тя силь­но сом­не­валась, что ус­нет этой ночью. Прос­то не смо­жет. Прос­то все эти мыс­ли и пе­режи­вания сгры­зут ее из­нутри, ис­тя­зая все сно­ва и сно­ва.

Слиш­ком мно­го все­го про­изош­ло за этот ве­чер. Мно­го не­об­хо­димо про­ана­лизи­ровать. Дать от­чет сво­им дей­стви­ям. Но как де­лать это ес­ли гла­за от­ка­зыва­ют­ся дер­жать­ся от­кры­тыми, а но­ги под­ги­ба­ют­ся при каж­дом ша­ге?

Нет.

Она вспом­ни­ла о пач­ке хо­роше­го снот­ворно­го, ко­торое да­ла ей ма­ма на вся­кий слу­чай, но зап­ре­тила при­нимать час­то. Сей­час, по­хоже, имен­но тот са­мый слу­чай. Она уже дер­ну­ла руч­ку две­ри в свою ком­на­ту, пред­вку­шая сон без кош­марных сно­виде­ний и гне­тущих мыс­лей, как ее ок­ликну­ли:

— Ко­вале­ва, — она обер­ну­лась, нат­кнув­шись на прон­зи­тель­ные зе­леные гла­за Фро­лова. — Будь ос­то­рож­на.

Она сей­час слиш­ком ус­та­ла, что­бы хоть как-то об­ду­мать то, что он сей­час про­из­нес, по­это­му прос­то без­ли­ко от­ве­тила, зах­ло­пывая дверь в свою ком­на­ту:

— Обя­затель­но.