Мини истории с ТэГи

Прогнил

Постоянные улыбки, нежные разговоры по ночам длительностью в несколько часов, и даже больше односторонние, но Тэхену нравилось слушать. Нравилось слушать согревавший шипилявый голос Юнги, который будто чуть в нос говорил. Нравилось видеть Юнги в короткие встречи и счастливо улыбаться в ответ робким солнцем, открытым только для одного. Вот только после Юнги уезжал. Молчком, без предупреждений.

Но Тэхену нравились эти моменты счастья, хоть сердце и болело от постоянных обещаний пустых, но таких острых. Душа была на лоскуты изорвана, но Тэхен все еще держался, улыбаясь робким солнцем.

Ему тогда Намджун говорил вырвать уже Юнги из сердца с корнем, и Тэхен чувствовал, что прав старший, как же прав, но ведь Тэхен все еще любил. Даже если холодом уже веяло от теплого и любимого голоса.

Ему Джин даже по скуле заехал (как только костяшки не стер), крича о том, что Юнги — уже что-то прогнившее, не тот человек, каким его Тэхен знал годы назад. И Тэхен согласился, потирая щеку, поджимая губы, а потом взяв ладонь старшего в свою, и пальцами другой стирал такие горячие слезы с щек Джина. Джин хороший, он так Тэхена как младшего тонсена любит — Тэхен безумно благодарен был, тогда расцветая и для него улыбкой. Вымученной, правда.

И Тэхен попытался, собрав все свои крохотные силы. Попытался закончить. И Юнги вроде согласился, ушел. А Тэхен вздохнул с облегчением лишь через пару месяцев, которые он не помнит. Не помнит, потому что больно было, очень больно, он думал, что не выдержит.

Но вот снова Юнги звонит и говорит так мягко, обещает приехать.

Они как будто вместе, но ведь уже давно н е т. И Тэхен с промедлением отвечает, что «да, жду тебя», а потом, сбросив вызов, долго смотрит на потухший экран телефона.

Они расстались вроде пару месяцев назад, когда Тэхен рассыпался. А Юнги… Обещает приехать. И говорит, что «давай попробуем еще раз» так буднично и спокойно, словно у него, черт возьми, попытка вторая есть. Какая попытка, когда он даже ошибки свои признавать не хочет? У Тэхена вот никаких сил на эту попытку гребаную нет.

И Тэхен вроде улыбается, когда Юнги сходит с поезда и идет к нему. Походкой человека, у которого все лучше всех, у которого есть все; у которого есть одна такая собственность по имени Тэхен, к которому можно приехать когда угодно, пожить у него, использовать его, но он так устал быть просто чей-то, блять, собственностью.

Свое не отдают, вот и Юнги пару месяцев назад просьбу Тэхена «закончить» воспринял, видимо, не всерьез.

— Я думал, что у нас получится, — Тэхен даже не пытается разнять руки, скрещенные на груди, чтобы обнять улыбающегося Юнги. — … У тебя не получилось.

Юнги смотрит, склонив голову, и щурится будто насмешливо. Всем вокруг до них дела нет. Другие встречают любимых, но уж точно не Тэхен сегодня, у которого внутри все трясется от невидимых слез, но перед Юнги он — невозмутимая каменная стена.

— Я думал, что ты — весь мой мир. Но ты все проебал, так что… Может, ты нахуй пойдешь? — Тэхен улыбается невозмутимо и, черт возьми, счастливо в лицо ошалевшему Юнги.

А после разворачивается и уходит. И плевать ему, где Юнги жить будет. У него так много друзей — пусть у них живет. Больше Тэхен не хочет выстанывать любимое имя, что внутри — как вырезанное ножом на дереве.

Тэхену плевать. Он набирает непослушными пальцами номер Джина и бежит к нему со всех ног по лужам, не собираясь возвращаться домой, где давно сменен замок, и ключ Юнги не подойдет; не собираясь и отвечать на его вызовы.

Потому что Ким Тэхен не твоя вещь, Мин Юнги.