— Ненавижу тебя ждать! — голос у Чимина не просто раздраженный, а именно злой. — И тебя саму ненавижу! — говорит совсем тихо, но ты слышишь. Ничего нового, ты привыкла, он просто не в настроении.
Выходишь из комнаты в новом платье, оно стоит целое состояние, его помог выбрать любимый брат. Джин смотрел на тебя с такой нескрываемой радостью, дёргая за руку у кассы.
— Плевать, сколько оно стоит, ты обязана его носить! — глаза брата довольно жмурятся и он целует твой висок.
Улыбаешься Чимину, словно извиняясь, и расправляешь воланы на плечах.
— Ты что, ебаный павлин?! Я прождал тебя 20 минут, а ты надела это? — парень встаёт, сжав кулаки, и подхватывает из вазы ключи. — Я не намерен больше ждать, сними это, надень поприличнее и вызови такси.
Переодевшись, спешишь в клуб, в котором Чимина можно найти без труда — скопление полуголых девиц, а в его эпицентре твой парень... Нет, это ты его девушка, его вещь, как кредитная карта, оформленная на тебя, которую оплачивает твой брат, как твоя машина или квартира, в которую очередной раз Чимин приводит шлюх, вставляя тебя за дверь со словами: "Переночуешь у брата".
— Ему просто надо отдохнуть, у него тяжёлое время, сложная работа, Чимин чуткий и нежный юноша, — лепечешь ты, смаргивая слезинки и утыкаясь носом в широкое плечо.
— Ты достойна самого лучшего, сестрёнка! — Джин гладит твои волосы тонкими пальцами. Ты так скучаешь по нежностям.
Видимо у тебя странная форма зависимости от человека, в котором ты каким то чудом разглядела любовь всей своей жизни. И ты побитой собачонкой ластишься к его ногам, выпрашивая крупицы внимания. Чимин — одна сплошная глыба льда... Но только с тобой.
В клубе душно, от запаха пота и алкоголя тебе не по себе; устало смотришь, как Чимин танцует, красиво покачивая бёдрами в такт, гладит себя откровенно. Девушки трутся о него в танце, задирая юбки, позволяя его пальцам проникать во всевозможные потаенные уголки.
Противно, мерзко, но ты изводишь себя, сидишь и смотришь, тоскливо разглядывая, сколько похоти источает разгоряченный Чимин, такой сладко-властный. Если он перепьет и не трахнет никого в клубе, то возможно тебя дома ждёт отличный секс, правда шептать он будет не твоё имя.
Он пьёт много, пропуская мимо рта очередной шот, смеётся заливисто и еле держится на ногах. Тебе насточертело дышать этой пылью, перегаром и вибрациями отвратительно громкой музыки. Подходишь со спины, дергая его за рукав.
— Чимин ~а, мне здесь не нравится!
— Так уебывай! — гнусавит он, толкая в плечо. — А... Погоди, тебе ж некуда! Я сегодня развлекаюсь с девочками, а ты поищи себе ночёвку!
— Мне неприятен твой тон и то, что ты говоришь!
Твой голос дрожит осознанием того, что так быть не должно, что где-то что-то пошло не так. Это ж как надо любить человека, чтоб ради него стать частью интерьера, мебели, бесчувственной стеной или стулом, для его удобства? Когда же ты очнешься?!
Сейчас! Один...Два...Три.
Удар с размаху по щеке, не больно, просто испуг, но внутри бьются, звенят и рушатся нагроможденные хрустальные замки оправданий для любимого.
— Надоела! Ты мне мешаешь! — Чимин кривится, трёт ладонь, отпечаток которой красуется на твоём удивленном лице.
С брезгливым презрением толкает тебя подальше от себя.
Плакать не хочется, объяснений искать не хочется, ничего сейчас тебе не хочется так, как покинуть этот клуб. Шагаешь на тротуар и вдыхаешь полной грудью: шум проезжающих машин глушит твои мысли, всё как в тумане. Ты набираешь заученный номер, прочищая горло.
— Эй, привет, малая! — смеётся в трубку брат. — Не хочешь приехать в гости?
— Нет, Джин~и, приезжай ты ко мне, нужна твоя помощь в упаковке вещей! — вот именно сейчас обида и злость накрывают тебя волной, прорывая плотину терпения, стихийно сметая на пути остатки всех чувств к человеку, которого любила больше, чем себя. Трясёт так, что голос срывается. — И заблокируй мои карты, пожалуйста!
