Он всегда говорил тебе, что курение - ужасная привычка, ломал сигареты, выбрасывал целые пачки и не пускал в кровать, пока весь дым не выветрится с твоей кожи. Намджун страшно ругал тебя за каждую новую дозу никотина, чуть ли до истерики не доводил, но отучить так и не смог. Лишь морщился часто и отстранялся, когда ты пыталась его обнять.
Но ты, как бы не хотела, не могла, не бросала это ремесло, пряталась, словно школьница от родителей, старательно заедала все жвачками и перемывала руки по несколько раз.
А потом стало легче, перегорело, расстались с громкой истерикой, битой посудой и сломанной дверью, которую безжалостно захлопнул Ким, не желая больше возвращаться в твою квартиру, а заодно, и в твою жизнь. Больше не было скандалов, упреков и ответственности за ещё одного человека. Теперь по твоему дому в каждом углу расставлено по пепельнице, а над потолком безустанно витает сизый дым, напоминая о прошлом, которое, к счастью или сожалению, больше не вернётся.
***
— Т/И? — Знакомый бас окликает тебя в кофейне на другом конце города, в которую ты зашла чисто по случайности, ожидая встречу с сотрудниками твоей компании. Так и знала, что не надо было переться аж в это захолустье.
Ты берёшь свой капучино медленно, ищешь мелочь в кошельке слишком заторможенно, только чтобы оттянуть тот момент, когда ты впервые за десятки месяцев опять увидишь такие привычные черты лица.
— Намджун. — Поворачиваешься к парню на пятках, натягивая дежурную улыбку, а тот тушуется, переминается с ноги на ногу и ты на секунду даже можешь увидеть отблеск искренней радости в его глазах, который не гаснет даже когда ты приходишь мимо него, направляясь к выходу из заведения.
— Стой, погоди, — Ким догоняет тебя буквально через мгновения, рефлекторно тянется к твоему предплечью, которое ты вовремя успеваешь отдернуть, ведь обида все ещё горит тавром в груди, подогреваясь не остывшими чувствами и привязанностью, — давай поговорим, пожалуйста.
Ты закатываешь театрально глаза, показательно смотришь на часы и хочешь было отказать, но малая доля твоего мозга верещит на всю черепную коробку, призывая потратить несколько минут драгоценного времени на Намджуна. Ради любопытства. Только для этого.
— Я бы хотел извиниться, мы очень некрасиво расстались, мне... — Следующие слова ты пропускаешь мимо ушей, игнорируешь такие очевидные вещи, которые юноша мог сказать, отходишь чуть подальше от темноволосого и достаёшь из сумочки сигарету с двумя капсулами, которую щёлкаешь с особым наслаждением под удивленный взгляд Намджуна. — Я просто хотел сказать, что мне жаль.
Ты смотришь на того равнодушно, когда подносишь сигарету к огоньку зажигалки, поджигая. Сейчас тебе как никогда нравится наблюдать за стараниями Кима спрятать своё отвращение за маской великодушия, что выходит у него, по правде говоря, не очень. Парень отворачивается, по привычному морщит нос, прикрывается рукавом его дизайнерской кофты, которая сейчас в считаные минуты превратится в сплошной клубок смога и твоей ненависти.
Ты сбрасываешь пепел, слушая, как Намджун все ещё распинается, пытается выяснить, занята ли ты в ближайшую субботу, и улыбается так по доброму, словно в ваше первое знакомство. А у тебя в груди что-то екает нехорошо, но ты глушишь любые проявления чувств очередной затяжкой, которая по иронии судьбы оказывается последней. Ты подходишь к парню ближе, как давно хотела, но вместо сладкого поцелуя на его губах, оставляешь горький осадок дыма, который выдыхаешь тому прямо в лицо.
Намджун закашливается на секунду, хмурит брови и хотел бы сделать замечание, но понимает, что не в его компетенции, нет у него уже такой привелегии.
— Я занята в субботу. — Ты кидаешь через плечо одну лишь фразу напоследок, когда уходишь в противоположную сторону от парня, душа в себе страшное желание разрыдаться от нахлынувших воспоминаний, которые опять накрывают снежной лавиной твою голову.
Но ничего. Ты обязательно перебьёшь все тлеющие чувства дымом и вкусом никотина с мятой и лаймом. Потому что так легче и потому что он так сильно этого не хотел.
