– Кисонька или Заюшка? – Чимин змеей вьется возле тебя, сжимая через строгие брюки свой стояк и давится стонами от желания поскорее продолжить.
Ты сглатываешь вязкую слюну и нетерпеливо покачиваешь бёдрами. В этой комнате царит разврат с терпкой примесью запаха пота и выделений. Тяжёлые плотные гардины поглощают громкие стоны, оставляя вас будто в вакууме. Это, пожалуй, твой самый любимый интерьер, в котором ты обожаешь находиться с Чимином, и сегодня день игр по его правилам, а играет он жёстко.
Устраиваясь уютнее в плену мягких пушистых одеял, тонких шелковых простыней, что впитывают и хранят запахи ваших тел, ты стоишь в коленно -локтевой, твои запястья фиксаторами соединены с лодыжками, так неудобно, но чертовски заводит. Носом водишь по заботливо подложенной подушке, пытаясь найти удобное положение и немного дёргаешь ступнями. Чимин снова оглядывает кожаные маски и повторяет вопрос.
– Как ты пожелаешь, папочка... – ты почти хрипишь, потому что стеком* он чертит на твоей спине полосы, спускаясь по ягодицам другой рукой, игриво подушечкой пальца цепляет возбужденный мокрый клитор, пуская по твоёму напряжённому телу сильную дрожь.
– И ударов сколько пожелаю? – давит на поясницу ладонью чуть ли не до хруста, заставляя прогибаться сильнее, и язычком водит по сжатому анусу. Ты теряешься в остроте ощущений, потому что с ним всегда так, кнут и пряник – его специализация.
– Пожалуйста, п-папочка-а-ах... – тянешься к нему, потереться о его лицо, но он отстраняется, лишь кончиком языка обводя всю раскрытую промежность.
Чимин капризный папочка, он любит томить, смотреть, как ты истекаешь соком, пока он касается тебя везде, проникая порой запредельно глубоко, нажимая и выкручивая суставы до боли. Каждое его действие будто удар током, желанный, дразнящий, ломающий тебя изнутри желанием подчиняться и зависеть.
– Хочу покладистую Заюшку! – дышит на ягодицу горячо, проталкивая внутрь податливого колечка мышц палец почти по самое основание.
Ты глушишь стон в подушку, пачкая её слюной, всё внутри горит огнём, будто ты большой клокочущий вулкан, готовящийся к извержению, истекающий лавой. Ты так распалена, что сама ластишься лицом в кожаную маску, давая Чимину её на себе застегнуть и продолжить сладкую пытку. А он смотрит на тебя, застывшую в неудобной позе, трясущуюся, мокрую и упивается властью над твоим телом.
Он хочет тебя даже больше глазами, до сумасшедшей боли под плотной тканью брюк надрачивая член, но не выпуская наружу. Он ждёт нужного момента.
Под его взглядом плавишься топленым белым шоколадом, слишком сладким, чтобы съесть всё сразу и нужно ломать по кусочку. Чимин облизывает губы, смакуя остатки твоей смазки на языке, удовлетворенно глотая. Его блюдо готово!
Ты тихо вздрагиваешь, когда он сводит твои стопы, соединяешь пальцы в замок меж собой, и внутри шекочущее чувство заставляет трепетать в нетерпении.
– Пять! – произносит Чимин, замахиваясь стеком над твоими стопами и звонко припечатываясь к ним.
Первая волна ощущений всегда самая неожиданная, удар хлесткий, будто покалывает онемевшие конечности. Тебе такое тоже по вкусу.
Чимин бьёт сильно, отсчитывая громко раскатистым рыком удары, слюна на подушке смешивается со слезами странного удовольствия, которое ты и сама понять не в силах и молишь его продолжать.
С последним ударом Чимин не выдерживает, почти складываясь вдвое, спускает брюки, еле попадая набухшим членом между багровых маленьких стоп, сжимая их ближе, утыкаясь лицом в твою раскрытую промежность.
Какая-то звериная страсть владеет вами в моменты этих оргий, ты готова кончать лишь от ударов по стопам и лёгким прикосновений к клитору, но сейчас Чимин нещадно теребит его губами, рвано дергаясь, кончает на вздрагивающие стопы. Ты кончаешь следом от ощущения текущей спермы, что холодит кожу ног.
Чимин любуется тобой, как картиной. Он считает это произведением искусства – белёсые подтёки спермы на малиновых от ударов стопах.
Тяжело опускается рядом, обессиленно укладывая голову на твою мокрую подушку. Ты сквозь туман перед глазами рассматриваешь его лицо. Мокрые волосы прилипли ко лбу, щёки напоминают покрытые алыми закатными лучами солнца персики, глаза похожи на линию крыла птицы в полёте. Он разнеженный, дует губы, причмокивая, дёргает смешно кончиком носа, и ты, улыбаясь, думаешь, что маска Шаловливой Кисоньки ему бы подошла идеально!
К сожалению, это изображение не соответствует нашим правилам. Чтобы продолжить публикацию, пожалуйста, удалите изображение или загрузите другое.
