Будничные жизни Вильгельма Почитателя

Глава двадцать восьмая

— Вильгельм! Вильгельм! Просыпается! Он просыпается! Боже, Вильгельм, прошу вас, проснитесь!

Он не мог раскрыть глаз, продолжал видеть ужас, который послал ему Артоникс в наказание. Чувствовал, как по горлу ползли иглы Академских шприцов, как его ноги врастали в землю, а волосы опалял пожар. Вильгельм видел конец его Планеты во всех возможных вариациях, которые, если это случится, произойдут разом.

— Подождите, Екатерина Алексеевна, не плачьте. Дайте-ка, я волью ему вот это, — послышался хриплый голос. Что-то горячее затекло в рот Почитателю. Он пытался захлопнуть челюсти, но руки, державшие его голову, были настолько сильными, что он не мог пошевелиться. Удар, легкое покалывание в голове. Он распахнул глаза и сразу же зажмурился от яркого света.

— Свет... Уберите свет! — прохрипел он не своим голосом, чувствуя во рту привкус плазмы. Маленькие ножки спешно побежали к окну, задернули шторы. Комнату наполнил приятный полумрак. Он вновь открыл глаза.

Он лежал в постели, в своей спальне. Камин, о котором уже забыл, трещал поленьями. Вильгельм отвернулся от красного пламени, скривившись, — огня ему хватило и во сне. Рядом с кроватью стояло кресло, в котором, мелко вздрагивая, сидела Екатерина, казалось, повзрослевшая на несколько лет, но от этого не ставшая менее красивой. Наоборот, стоило Вильгельму увидеть ее, боль в груди поутихла.

Чуть позади, в полумраке, лысый мужчина тонкой, покрытой рытвинками шрамов и огрубевшими наростами, рукой выливал микстуру в стакан. На окне, как ни в чем не бывало, лежал кот, лениво постукивая по трупику мухи лапой.

— Вильгельм! Вильгельм, очнулись, — всхлипнула девушка. Вильгельм закрыл глаза и ощутил, как запах Екатерины добрался до него. Розы, яблоки, которые росли в саду дома, лекарства. Она подняла голову, утерла платочком слезы и снова прошептала. — Я боялась, что вы не вернетесь.

Вильгельм улыбнулся, хоть губы поддались не сразу — все лицо будто налилось свинцом. Его имя, произнесенное Екатериной, казалось, стало еще одной волшебной пилюлей.

— Не стоит извиняться, Екатерина Алексеевна. Я очень признателен, что не оставили меня. Скажите, что со мной произошло? Я ничего не помню.

В углу комнаты раздалось копошение. Лысый мужчина поднялся с места и, пряча руку, которую уже успел перебинтовать, за спину, тяжелой походкой направился к Вильгельму, но из тени выходить не спешил. Только несколько лучей попадали на него.