Норрис петлял по коридорам уже без всякой надежды встретить хоть кого-то. Казалось, что весь Альбион вымер. Коридор за коридором, дверь за дверью, каждая из которых закрыта, переход за переходом — по Альбиону можно идти вечно и никуда не прийти. Вильгельма он, лишенный карты, разумеется, не нашел. Норрис поднимался все выше и выше. Стоило ему натолкнуться на очередную лестницу, оказывалось, что этаж не последний, и, может, следующий тоже. Прежде Норрис бы сравнил Альбион с ульем, но сейчас никаких сравнений в голову не приходило. И муравьи, и пчелы строят проходы так, чтобы по ним было удобно передвигаться. Альбион же спроектирован так, чтобы даже работники, кажется, не могли выйти.
Норриса боялся пустоты. Еще тогда, во время жизни в одиночестве, он страшился проснуться и увидеть перед собой черноту: чтобы даже ненавистные выжженные кислотными дождями деревья и иллюзии исчезли и оставили его с правдой — он один. Альбион же был пустотой — когда-то Норрису рассказывали, что за многими дверями нет ничего, а коридоры часто упираются в стену, чтобы ищущий шел в никуда, но об этом не знал. Норрис даже сейчас не понимал, идет ли куда-то или идет в никуда. Пустота черных коридоров, откуда исчезли даже охранники, о которых говорил Вильгельм. Стены и полы с потолками, в которых почему-то не отражался свет слабеньких ламп. В коридоре, где он шел, не было даже дверей. Норрис, уже проклиная все на свете, надеялся хотя бы выбраться на смотровую площадку, чтобы немного разобраться, хоть и сомневался, что такие площадки существуют в Альбионе. Но воздух в коридорах прохладный. Может, где-то на самом деле дверь наружу.
Глухие шаги отдавались эхом в пустоте. Каждый шаг, каждый шорох мантии по полу, каждый неосторожный и слишком громкий для пустоты вдох или выдох — волна дрожи на коже Норриса. Он никогда в Альбионе не бывал, а уж про верхний ярус и подумать боялся. Обычно простые граждане отсюда не возвращались.
Стук шагов чужих он услышал уже поздно — они оказались за поворотом. Норрис почувствовал, как по ногам проползла волна холода, словно они в миг онемели. Но он заставил себя сделать несколько длинных и тихих шагов, прислониться спиной к стене и натянуть капюшон так, чтобы ни сантиметра его кожи не могли подсветить лампы, и попытался унять громкое дыхание.
Он думал, что за непроглядной тьмой его не увидят. Но Альбионщики пусть часто не имели глаз, но оставались глазастыми и замечали все.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Будничные жизни Вильгельма Почитателя
FantasíaВильгельм Эльгендорф не понаслышке знает, что значит быть не таким как все. Не найдя себе места на родной космической станции, он посвятил жизнь науке и исполнил заветную мечту, стал Почитателем - создателем и хранителем собственной Планеты, получив...