Любовник смерти

Глава 56. Разговоры.

В думосборе Блэков мы посмотрели воспоминания Сириуса о моём звере. Он действительно был великолепен. Крупная, мощная, антрацитовая кошка с зелёными глазами. Я даже сам себе завидовал. Лили подняла на меня восхищённые глаза.

– Ты смог!
– Благодаря твоему зелью и помощи Сириуса. Спасибо вам!

Оборачиваться без напарника, и в ближайшее время мне было нельзя. Хотя даже в человеческой ипостаси мне хотелось в лес Дин, к озеру, скакать между деревьев, валяться в опавшей листве. Я даже застонал мысленно.

Захватив фиал с воспоминанием для Тома, я распрощался с родными и Добби перенёс меня в Мракс-хаус.

Том страдал в кабинете над очередными бумагами. Я тихо заглянул. Он поднял глаза от свитка.

– Ты ужинал? – спросили мы одновременно.
– Я первый спросил- схитрил я. Том закатил глаза и вызвал Дорри.
– Ужин в столовую, с десертом – покосился он на меня – через час. А сейчас в каминную кофе, кальян, коньяк – я вздрогнул и уточнил.
– И думосброс, Дорри, пожалуйста.

Дорри покивал головой и исчез с тихим хлопком.

В каминной мы, попадав в кресла, пили я кофе, Том кофе с коньяком и курили кальян. Том вышел из раздумий и сказал:

– Судя по думосбросу у тебя вышло.

Я кивнул, выпуская ароматный дым вверх. Красное яблоко и корица. Люблю это сочетание табака.

– Покажешь?

Вылив в древнюю чашу воспоминание из фиала, я вновь затянулся. Сириус предупредил меня, что могут быть перепады настроения. От возбуждения и тяги вновь обернутся (о да! Еле преодолимой тяги) до апатии и меланхолии.

Том вынырнул из думосброса и отнял у меня трубку кальяна. Несколько минут глубоко вдыхал дым, пускал кольца. Потом посмотрел на меня.

– В твоих глазах джунгли, охота, мягкая подстилка леса. Тяжело?

Он застал меня врасплох. Опять моё говорящее лицо? Или всё же он может считывать мои эмоции? Том усмехнулся.

– У тебя очень выразительное лицо, Харон. И глаза сейчас светятся, фосфоресцируют, как у хищника. Если бы я превратился в такое, то мне бы было трудно вернуться и трудно подстраиваться под неуклюжесть человеческого тела. Мы слишком несовершенны. Только человек, споткнувшись может сломать ногу, а упав с высоты собственного роста и всё остальное.