Любовник смерти

Глава 81. Паранойя.

Том сидел в каминной в кресле, курил кальян и пил вино. На столике был накрыт лёгкий ужин. Я неграциозно вышел из камина, сел в соседнее кресло и отпил вина из бокала.

– Ты ведь всё знаешь?
– Догадываюсь.
– Я ему сочувствую.
– До какой степени? Раздвинешь перед ним ноги?
– Мы с тобой обсуждали непродуктивность оскорблений. Мне начать ревновать тебя к внутреннему кругу, где каждый будет рад обслужить тебя?
– Было бы неплохо.
– Что хорошего в ревности?
– В том, что это хоть какие-то чувства.

Туше. Я перевёл тему.

– Извини, что не предупредил о своём приходе. Я вспомнил об этом только тогда, когда меня уже тащило по каминной сети.
– Хорошо, что напомнил – он достал из кармана небольшую серьгу. Изумрудная капелька в раскрытой пасти змеи. Сама серьга была змейкой, свернувшейся в виде восьмёрки – это многоразовый порт-ключ. Он переносит сразу в спальню. Там ты можешь появляться без предупреждения.

Он встал, склонился надо мной, провёл пальцем по линии подбородка, коснулся припухшей от укуса губы, а потом ловко проколол мне серьгой левое ухо.

– Серьга с ментальной чувствительностью, настроенной на тебя. При проколе она получила привязку кровью. Просто интенсивно подумай, сформируй образ – и тебя перенесёт?
– Зачем такие сложности? Не проще было активировать прикосновением?
– А если у тебя будут связаны руки?

Слово паранойя я так и не произнёс. «Постоянная бдительность!» – каркнул в моей голове Грюм и повращал глазом. Особенно смешно это было в свете того, что кричал это даже не сам Грюм, а Барти Крауч – младший под обороткой. Если вам кажется, что за вами наблюдают, возможно за вами действительно наблюдают. Я, конечно, не Хэмингуэй*, и даже не мальчик-который-выжил (спасибо Смерть!), но видимо Том считает меня особо ценным экземпляром. Я не оспаривал его право.

На ужин был тартар из телятины** с клюквенным соусом. Как раз то, что нужно после оборота. Я с удовольствием съел все под красное вино и потом присоединился к кальяну. Вишня и шоколад. Потрясающее сочетание. Табак оставлял на губах сладковатое послевкусие.

Сегодняшний день тоже был с послевкусием. Мне было хорошо в нашем молчаливом полумраке, насыщенном ароматами и тягучими, ленивыми мыслями.

Надо посмотреть ритуал кровного усыновления. И выучить его, учитывая мою способность к экспрессии и эмоциям. Я вспомнил последний ритуал, и последующий за ним сон.