Любовник смерти

Глава 53. Никакой войны.

Весь остаток дня я провёл в постели. Том не залечивал следы, я попросил. Мне нужны были физические ощущения, чтобы контролировать чувство вины. Но он смазал их какой-то густой мазью. Сказал, что она не даст образоваться рубцам и снимет воспаление. И действительно, через час я смог уже лежать на спине, следы от розг лишь слегка саднили.

Добби принёс мне брошенный в каминной роман Булгакова и я дочитывал его, страшась, что волшебство заканчивается.

Внутренний голос, который пытался напомнить мне утренний монолог Тома, я игнорировал как мог. А потом увлёкся романом.

Том, убедившись, что я не превращаюсь в Жнеца, не самоистязаюсь и погряз в книге, ушёл.

Вечером он вырвал из рук книгу, а мне оставалось всего 10 страниц!, напялил на меня свои футболку и штаны со словами : «раз ты предпочитаешь портить мою одежду, а не свою» погнал меня на ужин. Только сидя перед столом я понял, что голоден и набросился на стейк с овощами. А потом потерялся в яблочном пироге с корицей с шариком ванильного мороженного.

Когда я пришёл в себя, Том предложил мне посмотреть воспоминания о чуть не вырвавшемся наследии. Мы перешли в каминную, где уже стоял думосбор и переливались нити воспоминания.

Я опустил лицо и посмотрел на себя со стороны в думосборе.

Flashback

Как дребезжали приборы на столе, а потом взрывались окна столовой. Как я белый, сидел наклонив голову и сжав кулаки. Как Том толкнул меня в стену и поднял моё лицо вверх. Я даже в воспоминании отпрянул от самого себя. А он- устоял.

Зелёный глаз полыхал авадой, чёрный выглядел как дуло пистолета, пустой, затягивающий. Бедную медузу выжгло пеплом, который я сморгнул. Зрачки то сужались в вертикальную щель, то расширялись, затапливая радужку чернотой, и эти мерцающие зрачки были ужасным зрелищем. Волосы шевелились как змеи, обычно загорелая кожа стала мертвенно белой, из ногтей полезли когти, сзади появилась тень кожистых крыльев. Мир дрогнул, готовясь принять Тёмного Жнеца.

Том сжал меня, тряхнул, ударил затылком о стену, задавил поцелуем, сильно укусив за губу и.. я очнулся. А Жнец отступил.

Flashback's end

Я вынырнул и шумно задышал. Ощутил прикосновение к своим волосам. Потом меня сжали горячие руки. Том прижал меня к своей груди, покачивая.

– Всё уже позади, Харон.

– Том, я не знаю, как мне отблагодарить тебя.

– Никак. Мы это уже обсуждали. Никаких долгов между нами. Никакой вины. Никакой войны.

Я вдохнул его запах. Такой успокаивающий, такой привычный. Табак, коньяк, кофе. В груди размеренно и гулко билось сердце.

– На море?
– На море.

Я покрутил змейку и нас, не расцепивших объятия, перенесло на закатный берег. А ведь мы ни разу не попадали на закат. Море расчертило красными кляксами, плотная маслянистая вода отсвечивала лавой на каждой грани. Это было тревожно и красиво одномоментно.

Сняв одежду я пошёл к воде. Том догнал меня, взял за руку, переплетя пальцы. Вода была тёплой, ласковой. Когда вода коснулась следов от розг, боль прошила до мозга, я зашипел, а потом резко присел, оказавшись в воде по шею. Вначале было больно, но боль быстро притупилась. Том стоял рядом. Закат подчеркнул рельеф его тела, сделал черты более резкими, кожу - красноватой. Сейчас он был похож на жреца Кетцалькоатля, залитого жертвенной кровью. Подойдя ближе, я провел рукой по его груди, задевая горошины сосков, спустил руку на твёрдый живот, коснулся бедра.

– Ты сейчас похож на жреца ацтекского культа.

– Что он делал?

– Приносил жертвы своим богам в кровавых ритуалах.

– А ты похож на жертву – сказал он и шагнул ко мне, вовлекая в жадный, чувственный поцелуй.

Волны слегка покачивали наши сплетённые тела, закат сошёл на нет, на тёмном небе постепенно начали расцветать звёзды. Но ничего этого я не видел. Только горячие руки, только чувствительная кожа, только жгучие поцелуи.