Любовник смерти

Глава 100. Подготовка.

Мне снились два дракона, сплетённые в китайскую монаду. Чёрный и золотой. Чёрный был крупнее и скрутился вокруг золотого, оберегая, пестуя. Золотой вдруг зашевелился, потягиваясь, выпуская когти и разминая крылья. Чёрный шикнул на него, и укрыл крылом. Они затихли. Теперь я видел лишь чёрного дракона, свернувшегося клубком.

Я проснулся и лежал, думая, почему мне так навязчиво снятся эти драконы. Ладно золотой. Моя истинная суть. А чёрный? Том? Он говорил, что то, что я вижу во сне, похоже на его анимагическую форму. Странная проекция моего воображения. Что-то мне напомнил изначальный символ монады. Чёрная частица в золоте. Кусочек золота во тьме. Крестражи! Мы же крестражи друг друга. Кусок моей души в Томе и кусок души Тома во мне.

Утро у меня было свободным. Поэтому после ванной решил пойти на тренировку. Я давно не использовал магию в прикладном виде. Не опустошал свой резерв. Запрограммировав манекены на нападение парами, я запустил две пары в работу и то атаковал их всем подряд от огненной плети Шааба до водяной стены, то выставлял щиты. От простенького, но мощного Протего, до всех цветов maxime clypeus. Я так завёлся, что в итоге распылил манекены в белой вспышке сырой магии, когда программа сбилась, и две пары неожиданно напали одновременно. И почувствовал дрожь в руках. Я исчерпал резерв.

Мне стало интересно, как выглядит ядро в таком состоянии, я сел на мат в позу лотоса и обратился к своему внутреннему взору. Ядро было большим, рыхлым и почти не пульсировало. Вокруг летали дымчатые чёрные клочки остаточного напряжения.

Постепенно пульсация ядра нарастала, шар наращивал плотность, клочки втягивались внутрь, и когда ядро собралось с плотный шар, я понял две вещи. Что мой резерв восстановлен и как схематично выглядит стихийный выброс. Очевидно это момент резкого расширения и опустошения ядра. А обскур - это разрыв ядра при стихийном выбросе или стрессе. Чёрная пыль обскура - составляющая ядра, собранная вместе остаточным напряжением и личностью мага.

Когда я вышел из медитации, Том сидел передо мной в зеркальной позе.

– Созерцал? – Я вспомнил, что он видел мою визуализацию ядра в Омуте Памяти.
– Да. И восполнял резерв. Я сегодня хорошо опустошил его на тренировке.
– Я заметил. Мне нужны новые манекены. От этих даже пыли не осталось.
– Меня опять долго не было?
– В этот раз всего сорок минут. Ты ускоряешься. Завтракать?
– Да, но я вначале в душ.

*****

Сегодня был континентальный завтрак. Несладкие круассаны, масло, джем, ветчина, сыр и яйца всмятку.

Том, допил кофе, отложил газету и сказал:

– Я подумал над твоим предложением о том, чтобы сменить метки всему внутреннему кругу. Они сами скажут что и где хотят. Важно, чтобы туда было удобно дотянуться палочкой, чтобы вызвать помощь или аппарировать по вызову не зная координат. Только вот проведу чистку внутреннего круга. Она давно назревает. Хочу понизить Кэрроу до внешнего круга и избавиться от них при первой же возможности. Алекто зачастую неадекватна, а Амикус полностью ей подчиняется.
– А Беллатриса?
– Что Беллатриса?
– Адекватна?
– Да. Она сейчас беременна на последнем месяце и не без того, чтобы она капризничала, но Рудольфус как-то с ней справляется. Безумие Блэков её не коснулось. Почему такие вопросы?
– В моей прошлой жизни она была безумна, как мартовский заяц. Я, конечно, застал её уже после почти десяти лет Азкабана, но слышал, что безумие пришло к ней раньше.
– Для этого должна быть причина, Харон. Она в твоей реальности была бездетна?
– Да.
– Возможно, корень проблемы кроется в этом. Что-то есть, что крутится фоном. Из твоих воспоминаний.. Если это важно, мы можем посмотреть в Омуте.
– На самом деле нет. Если сейчас всё хорошо.

Том подошёл ко мне, взял за руку и провёл над кольцом Годрика Гриффиндора, скрывая. Так же скрыл браслет с расширенным пространством, змейку и серьгу портключей. На мне остался видимым для других лишь перстень лорда Певерелла.

– Его нет смысла скрывать. На балу всё равно ты будешь представлен как лорд Певерелл. Нервничаешь? – Том испытующе посмотрел мне в глаза.

– Да. Очень. Я потому и тренировался до истощения и медитировал.

– Я помогу тебе, пошли.

Мы пришли в спальню, Том увлёк в поцелуй, мягкий, утешающий, его руки коснулись моих висков, сжали и я провалился в темноту и тишину.