Я не стану утомлять вас подробностями экспериментов и проверок. Скажу только, что радиации там не было. Вообще. Даже фонового излучения! Я не решался на вылазки более получаса и занимался в основном изучением физических свойств новооткрытого мира. Так, например, я выяснил, что расстояние тут зависит от… желаний. Чем сильнее хочешь куда-то добраться — тем дальше идти (и, видимо, мое бегство от тумана стало успешным исключительно потому, что я уже больше думал о том, как бы не выплюнуть легкие, нежели о спасении от опасности). Порой, очистив разум от любых желаний, я преодолевал всю крышу за три шага. Один раз я забыл дома записную книжку и прошел, должно быть, с полкилометра, пока добрался до дворика. Кроме того, я выяснил еще одно важное свойство. Компас указывал вовсе не на север. Он указывал на Окно. Я потратил один день, исходив все вдоль и поперек, проверяя эту гипотезу.
Один из самых значимых опытов стало установление уровня туманного прилива по ночам. Я нашел особую краску, которая была чувствительна к влажности. В тумане она становилась ядовито-желтого цвета. «Покрасив» ею трехметровую доску, я вертикально установил ее на крыше. Утром я проверил результат. Два метра ровно плюс пара полос до трех метров. Видимо, выбросы, похожие на те, что я наблюдал ранее.
Следующим шагом стал проект «вышка». На него ушло почти три месяца, но в конце-концов я соорудил пятиметровую наблюдательную вышку. Это была поистине адова работа — никогда не думал, что в одиночку так тяжело строить подобные сооружения. Однако, так или иначе, последний гвоздь был вбит, и я мог приступать. Заодно в процессе постройки я соорудил наверху небольшую лебедку, которая неизмеримо облегчила доставку даже крупных и тяжелых грузов на крышу.
Признаться, я страшно боялся. Нет. Не так. Я боялся так, что почти четыре дня откладывал свою ночную вылазку. Вышка, покрытая чувствительной краской, позволила выяснить, что некоторые выбросы тумана достигают четырех метров. Учитывая то, насколько он меня пугал, я не сразу сумел решиться на ночевку на той самой вышке. Одевшись потеплее, запасшись едой и двумя термосами горячего чая, светильниками (включая две керосиновых лампы, две электрических и парой химических фонариков), я отправился в свой поход.
Я вылез на вышку, как раз когда начало темнеть. С высоты я смог лучше увидеть картину. Дом располагался в центре огромной долины, на самом ее дне. Туман, который, как мне казалось, поднимался ночью, на самом деле просто заполнял долину, стекаясь откуда-то извне. Первые пару часов ничего нового не принесли. Туман клубился, накатываясь на стены моего дома. Затем он переполз через край крыши, и тысячи призрачных змей устремились в мою сторону. Я наблюдал, завороженный грациозным танцем теней. Это было по-своему прекрасно, хотя молчаливое наступление этой белесой стены едва не вынудило меня спуститься и сбежать домой.
Небо, постепенно ставшее багровым, затем стало черно-красным, и, наконец, последние цвета померкли. Надо мной опрокинулся купол абсолютной черноты. Мрак, разгоняемый двумя светильниками, казалось, становился все гуще с каждым мгновением. Я буквально ощущал, как вокруг меня сжимается упругая сфера тьмы. Ощущая, как на меня начала наваливаться клаустрофобия, я зажег одну из керосиновых ламп. Это ненадолго помогло — пляска живого огня, его тепло и мягкий, ровный свет на некоторое время отогнали мрачные мыли и чувства. Я даже набрался смелости и привязал один электрический фонарь к тросу и спустил его с вышки в беснующееся море тумана.
Я не уверен в том, что увидел, но мне показалось, будто огромная — метра три — длинная бледная призрачная рука, сотканная из тумана, попыталась ухватить его, но еще в воздухе развалилась на клочья, и ее развеяло. За исключением леденящего душу ощущения, будто за мной наблюдают, ночь прошла спокойно — по мере того, как светлело небо, туман отступал, и через час долина приняла свой привычный вид.
Через неделю я решился поделиться с друзьями находкой. Учитывая, что ничего опасного за Окном я так и не встретил, я решился посвятить нескольких самых близких знакомых в свое открытие. Мы условились, что тайну будем хранить так долго, как это будет возможно. В том, что рано или поздно мы либо проболтаемся, либо просто устанем от затеи и передадим ее «кому надо», мы не сомневались. Но просто так отказываться от славы «первопроходцев» мы не хотели. Идиоты.
В общем, в команде теперь были я, Гарик и Слава. Мы учились вместе в университете, и обоих я знал как облупленных. Гарик, правда, мялся и долго пытался убедить нас, что «ну его на фиг — у меня от этой мистики душа в пятки», но Слава убедил его остаться, клятвенно заверив, что при первых признаках опасности мы сворачиваем лавку и прекращаем всю деятельность. Ну и сообщаем «куда надо», само собой.
Наша первая вылазка состоялась через неделю. За это время я успел поделиться всей собранной информацией — от свойств пространства до моих догадок о тумане и его приливах.
Вид другого мира подействовал на моих друзей куда эффективнее любых убеждений. Гарик, похоже, до последнего считавший, что я его развожу и все это какой-то дурацкий розыгрыш, онемел при виде бескрайнего моря тумана. Он же, кстати, обратил внимание на то, что все те несколько десятков скал, что видны вокруг, расположены как бы в порядке возрастания. И что вообще это напоминает какой-то гигантский цветок, в центре которого мы находимся.
В общем, мои друзья увлеклись. Вечера проходили за спорами и построением догадок, и у меня дома они ночевали едва ли не больше, чем у себя. Быть может, из-за постоянного присутствия друзей я не сразу заметил… изменения. Я не знаю, как это иначе назвать, но квартира начала меняться. Нет, не то чтобы пропадали вещи или творилась какая-то мистика. Просто иногда казалось, что чашка с чаем стоит рядом, я к ней тянулся рукой, но обнаруживал, что она куда дальше, чем казалось. Хотя, если я повторял действие, пристально глядя на нее, все становилось на свои места.
Слава это объяснил тем, что мы привыкли к «тому свету» и тянемся к предметам, «стараясь не дотянуться». Я счел аргумент вполне правдоподобным и впредь старался тщательно следить за своими действиями (странности порою продолжались, но я склонен был думать, что просто я не всегда сосредоточен).
Первый наш «прорыв» вышел случайно. Так как в последнее время — вот уже полгода — я занимался Окном, то квартира все больше начинала напоминать общежитие — батарея пустых бутылок из-под воды, пива и соков, горы немытой посуды и куча упаковок из-под пиццы. А еще я так и не выкинул старые ставни. Именно их, раздумывая о чем-то, ковырял ножом Слава, и именно там он заметил письмена. Точнее, их остатки и следы. Очистив рамы от грязи и слоя краски, мы убедились в его правоте — ставни снаружи и внутри были покрыты узором каких-то закорючек.
За пару часов поиска в Интернете мы пришли к выводу, что более всего они напоминают индийские письмена, хотя ряд символов был незнаком, но ряд «иероглифов» можно было сносно интерпретировать на хинди. К сожалению, перевод нам не давался. Выходит какой-то лепет душевнобольного — набор букв, не более того. При попытке загнать произношение в Гугл-переводчик мы получили какой-то невразумительный набор завываний, хрипов и гортанных выкриков. «Лавкрафт какой-то! Ктулху в танк!» — прокомментировал это Гарик.
Находка, однако, нас озадачила. Порывшись, мы выяснили, что подобные знаки на окнах могут служить оберегами от злых духов, и нарушать их крайне неосмотрительно. Несколько нервно посмеявшись, мы отмахнулись от идеи. Где-то на полчаса. Потом как бы «на всякий случай» мы решили воспроизвести эти каракули на оконной раме (готов спорить, при этом каждый из нас думал только об одном: «только бы это была какая-то суеверная чушь!»). На это ушел примерно час. Несмываемый маркер на страже против злых духов. Я усмехнулся про себя: «Охотники за привидениями!». Однако, как бы там ни было, работу мы продолжали. Когда все было готово, мы молча и напряженно уставились на окно. Я протянул руку и захлопнул его, повернув ручку вниз. Минуту мы напряженно смотрели на раму, ожидая… даже не знаю чего. Увидеть жуткую рожу по ту сторону? Услышать загробный вой? Увидеть бьющееся в окно привидение с искаженной от ярости мордой? Постояв в тиши с минуту, мы выдохнули. И тут же сверху раздался тяжелый удар, от которого мы подпрыгнули. Затем — второй, и громкие ругательства соседей. Мы дружно расхохотались, чувствуя, как отпускает напряжение.
Вечером мы устроили небольшую «вечеринку» и, раздавив ящик пива, пьяные и довольные распрощались и разошлись — я в свою комнату, а друзья — по домам. Ночью меня мучили кошмары. Я отчаянно убегал от клубящейся стены тумана по закоулкам своего дома. Коридоры петляли и все никак не заканчивались, а я все бежал и бежал, не в силах избавиться от чувства полной безысходности, отчаяния и чистого, животного ужаса, что гнал меня вперед и вперед.
Утро я встретил выжатым, словно бежал марафон. Друзья также сослались на «дурное самочувствие», но, глядя на помятые лица друзей в Скайпе, я, как и они, понимал, что ночь для всех прошла неудачно.
Прошла неделя. Мы постепенно забыли про ту кошмарную ночь, да и кошмары, единожды посетив нас, отступили. К тому же, как мне кажется, прекратились «странности» с пространством (я это списал на психологический эффект и спавшее напряжение). Постепенно мы набирались храбрости на еще одну вылазку. Мы решили убить сразу двух зайцев. Во-первых, Гарик кое-что обнаружил на моих «засвеченных» фото. По его словам, засветка была не полной — некоторые части снимка немного отличались градиентом, и он предположил, что больше всего это похоже на фото тумана. Учитывая его максимальный уровень, он предложил попробовать сделать пару фото с вышки, а заодно установить фотоаппарат в режим видеокамеры и оставить снимать на ночь. Во-вторых, Слава предложил довольно смелый опыт: оставить на ночь в тумане живую крысу и посмотреть, что будет. По последнему пункту мы с ним долго спорили, но в итоге капитулировали, признав, что не на людях же проверять, и вообще, что ужасного может быть в тумане? Хотя последним мы, скорее, пытались убедить себя...
Вечером, когда небо уже начинало наливаться багрянцем, мы приступили к своей дерзкой вылазке. Мы со Славой отошли на пару шагов от края крыши и опустили клетку с крысой на землю. Животное не проявляло никакой тревоги и мирно умывалось. Мы подсыпали корма, воды и накрыли клетку теплым покрывалом — ночью тут было довольно прохладно, а «заморозить» бедное животное не входило в наши планы.
Тем временем Гарик возился на вышке — отщелкав пару панорамных фото на цифровой фотоаппарат, он проделал то же самое на пленочный. Результаты он смотреть не стал — сумерки уже сгущались, и нам надо было торопиться. Расставив пару фотоаппаратов, подключенных к бесперебойнику, он быстро спустился вниз. Через пару минут мы уже были дома, захлопнули окно и опустили ролет. Наблюдать белесую колышущуюся массу за окном нам как-то не хотелось, и мы уставились на фотографии.
Поначалу я подумал, что это не та картинка, пока не заметил знакомый заборчик внизу кадра. Именно он находился на краю крыши дома. Дальше… дальше начиналось что-то неприятное. Все было залито туманом, в котором угадывались высокие, тощие, асимметричные фигуры с несколькими конечностями. От одного взгляда на них становилось жутко.
— Надо крысу забрать… — Слава хотел было встать со стула, но мы усадили его обратно. Было поздно — и это все понимали. Если это то, что скрывает туман, то лучше туда не лазить. Вообще. Заложить все кирпичом и забыть…
Все фотографии были похожи. Туман, неприятные, вызывающие одним своим видом ужас фигуры.... И небо! О, это поистине апокалиптическое зрелище — будто целый океан крови там, вверху! Эта кошмарная «крыша мира» держалась на семи колоссальных колоннах чистого мрака. Каждая брала свое основание у одной из больших скал. «Самое время вспомнить про Апокалипсис», — пронеслось у меня в голове, когда с той стороны ролета кто-то поскребся.
Мы, обмирая от страха, подошли к окну, опасливо заглядывая за угол, готовые в любой момент отпрянуть. Звук повторился. Будто крохотные коготки скреблись по ролету. Крыса! Она как-то выбралась из клетки и теперь скребется обратно! Слава кинулся открывать окно, но мы с Гариком удержали его. Открывать окно, когда там этот чертов туман и ночь — крайне неразумно. Снаружи послышался жалобный писк, приглушенный ролетом и окном, и оттого еще более душераздирающий и испуганный. «Прости, дружок, нам бы эти фото сделать на день раньше…» Писк повторился и внезапно затих на высокой ноте. Мы стояли, напряженно вслушиваясь в тишину, но ничего не происходило. В ту ночь нам пришлось крепко набраться, чтобы уснуть, и жалобный писк безымянного грызуна, полный отчаяния и мольбы, преследовал меня во снах.
