Когда я был маленьким, однажды летом мы ездили в Вологодскую область отдыхать к родне. А края там болотистые, леса непроходимые — в общем, мрачноватая местность. Родня жила в деревеньке на опушке леса (по сути, это был дачный поселок).
Приехали днем, пасмурно, дождик шел. Пока расположились, взрослые начали мангал разжигать под навесом, женщины возились на кухне, а я один там был ребёнком, поэтому скучал.
Ближе к вечеру поели шашлыков, сели веселой компанией за стол, взрослые распивали водку. Туман с болот пришел — там летом часто так бывало. В перерывах между пением песен родственники истории про местных людей рассказывали. Одна из них заслуживает особого внимания, потому что имеет непосредственное отношение к тому, что произошло дальше.
Жил в их дереве старый дед. Домик его старый практически в лесу был, и деда того очень редко видели (хорошо, если раз в пару лет). Дед ни с кем не разговаривал, ходил в одной и той же одежде, причем всегда обходил стороной людей. Никто из местных не знал, сколько ему лет. Вроде как он старше всех в деревне был. Из странностей — зимой из его дома никогда дым из трубы не шел; не было никаких родных у него, во всяком случае, их никто не видел; когда дед появлялся на опушке, то с минуту смотрел в сторону поселка, затем разворачивался и уходил в лес; дом его никогда не освещался изнутри.
Значится, сидим, кушаем, веселимся. Туман спустился — парное молоко. Держался он пару часов, пока не начало темнеть, потом потихоньку рассеялся. Кому-то в голову пришла идея: коли туман рассеялся, надо всей толпой сфотографироваться на фоне леса (места красивые всё же), пока окончательно не стемнело.
Собрались, сфотографировались на модный тогда «Полароид». Помню, на проявленном снимке было много таких мелких дефектов съемки в виде идеально круглых шаров, и в основном они были сконцентрированы вокруг дома того деда.
После этого мужики пошли спать, женщины остались разговаривать на веранде и допивать вино, ну и я с ними. Начали сплетничать про родню, потом опять про местных заговорили и вспомнили опять про этого старика. А я сижу, снимки с «Полароида» смотрю, и наткнулся на общий снимок.
Дети — очень впечатлительные существа. Когда я увидел на заднем плане дом старика, окруженный шарами, я испугался, а когда на следующем снимке увидел вдалеке самого старика, удаляющегося в лес с каким-то мешком, почувствовал, что в одиночку всё это рассматривать выше моих сил. Показал снимки матери с сестрой, они их передали по кругу. Все сошлись во мнении, что жуть.
То, что произошло дальше, травмировало мою психику на всю оставшуюся жизнь.
Поздней ночью собрались спать. Пошли провожать соседей (их дом стоял между нашим домом и домом старика). Подошли к дому, объятия, прощания. И тут мы услышали странный гул: как будто мы в здоровенной длинной трубе стоим, а на улице ветер, и с противоположного конца трубы доносится такой характерный звук. Представили примерно, о чем я? Вот только мы стояли на улице, а гул шел со стороны леса и расходился по всей округе. Я начал потихоньку «сливаться» от страха.
Дальше — больше. К гулу (черт, до сих пор в ушах стоит) добавился новый звук, похожий на хрюканье. Шёл он со стороны домика старика.
Сестра с крестной пошли домой за мужиками (крестная так вообще на грани сердечного приступа была). Вышли соседи — тоже на звук. Прибежали наши мужчины с дома. Никто не говорил ни слова — все просто стояли, слушали эти звуки и поддавались беспричинной, казалось бы, панике. Мать взяла за руки меня и отца.
В итоге всей гурьбой двинулись в сторону избушки в лесу. На подходе почувствовали неприятный запах. Запах металла вперемешку с запахом... старины, что ли. Чем-то он был похож на вонь разложения.
Подошли к дому. Было непонятно, есть ли кто в нем или нет. Всем страшно не хотелось стучаться в дверь. Мало того, что старик страшный, так еще ночь и эти звуки...
Дверь оказалась незапертой. Первым зашел сосед, следом все остальные. В доме была страшная разруха, стояла вонь неимоверная. Зашли то ли в гостиную, то ли в столовую и охренели от увиденного.
На полу лежала бабка. На голове — что-то вроде намордника, сама бабка без ног и без рук (видимо, давно ампутированы). Хрюкающие звуки издавала она; как мы поняли, у нее была пробита грудная клетка. Рядом на полу лежал штырь. Таким штырем прокалывают сердце свиньям, когда их забивают.
Женщины, опомнившись, кинулись помогать. Зрелище отвратительное: из пробитой груди течет кровь, попутно слышны сопящие звуки вперемешку с хрюканьем. Отец меня отвернул к стене, чтобы я не смотрел. Сосед побежал домой вызывать «скорую».
Минут через сорок «скорая» приехала, с ними милиция. Гул к тому моменту прекратился.
Следователи позже пришли к выводу, что бабка лет сорок находилась взаперти, и тот дед её потихоньку резал. Первым делом перерезал голосовые связки, чтобы она кричать не могла. Чёрт знает, как он кровотечение останавливал и как бабка выжила. В конечном итоге она умерла в больнице.
А деда с того дня так и никто и не видел. Всё, что осталось — это его силуэт на фотоснимке вечером, вдали, на опушке леса.
