Мы шли по ночному городу. Девушка слегка дрожала – то ли от страха, то ли от волнения. Мы завернули в какой-то тёмный переулок – здесь, несмотря на то, что лежал снег, – было очень грязно и мрачно. Дойдя до конца переулка, мы вышли на окраину города; проходя мимо одного из домов, я заметил, что девушка прислушалась. Посмотрев на меня, она кивнула, – я понял, что это и есть дом той самой женщины. Но девушка прошла мимо, и я последовал за ней.
Вскоре мы уже были за чертой города, впереди показался лес. Мы углублялись в него с каждым шагом, и с каждой минутой я всё меньше доверял своей спутнице. "А что, если она меня обманывает? Что, если вся её история – ложь?"
Погружённый в свои мысли, я не заметил, как мы вышли на какую-то поляну, посреди которой стояло старое, заброшенное здание. Девушка, не колеблясь, пошла вперёд.
Оказавшись внутри здания, мы шли по коридору, миновали множество дверей, и вот наконец девушка остановилась перед одной из них. Эта дверь была самой внушительной, должно быть, она вела в какой-то большой зал.
Я заметил нерешительность девушки и, отодвинув её в сторону, осторожно повернул ручку; оказавшись внутри, я заметил в конце зала большой алтарь, вокруг которого горело множество чёрных, как смоль, свечей. Около алтаря сидела женщина, она медленно поднялась и обернулась к нам. Я встретился с ней взглядом: в нём было что-то такое, от чего по всему моему телу пробежала дрожь. Я потянулся к револьверу, но женщина только ухмыльнулась, и я почувствовал тупой удар сзади по голове...
Я очнулся, голова раскалывалась. Я хотел подняться, но обнаружил, что связан по рукам и ногам.
Оглядев зал, я увидел входную дверь и только сейчас догадался, что лежу на алтаре. Тут надо мной склонилась шаманка. В её руках блеснул кинжал, я уже приготовился к смерти, но удара не последовало. Вместо этого она ткнула меня кинжалом в грудь, и тут же, извиваясь как змея, из-под лезвия потекла струйка крови. Обмакнув кинжал в крови, она отошла куда-то в сторону, и я услышал, как она что-то шепчет. Вернувшись к алтарю, она посмотрела мне в глаза и начала говорить: она обращалась ко мне, но говорила как будто сама с собой.
"Неужели он мог поверить этой глупой девке? Она полностью принадлежит мне, скоро и он станет моим, скоро все в этом городе будут служить мне. Всё шло хорошо, я всегда вовремя приносила жертву богам, и мелкие, жалкие людишки не догадывались, что творится у них под носом. Но всегда всё портят такие, как он, – они ненавидят наших богов и пытаются опорочить их. Он никогда ещё не сталкивался с таким могуществом: кем он хочет быть, может, оборотнем, как эта жалкая девка? Или вампиром, жалким и никчёмным кровососом? Мои заклинания могут всё, ему не победить меня!"
Устав слушать её причитания, я попытался порвать верёвки, но они с трудом поддавались, а времени у меня было в обрез. Но я не оставлял попыток. Тут я услышал скрип – и в зал вошла девушка. Она с сочувствием посмотрела на меня и, увидев мой взгляд, отвела глаза. Она подошла к женщине, которая всё ещё стояла надо мной, и хотела что-то сказать. Но та резко развернулась и со всего размаху влепила ей пощёчину. И начала наступать на девушку, но та, как парализованная, не двигалась с места, и вскоре удар посыпался за ударом. Вдруг прекрасные карие глаза девушки наполнились гневом, она стала обращаться; шаманка в приступе ярости не заметила этого изменения и продолжала наносить удар за ударом. Только когда по залу разнёсся рёв, она словно вышла из ступора, по её виду я понял: что-то пошло не так. Она явно не ожидала сопротивления. Но таковы законы чёрной магии: она зачастую играет с теми, кто её использует, хотя они и думают, что подчинили её себе.
Я наконец справился с верёвками и спрыгнул с алтаря. На небольшой скамье я увидел свой револьвер и рванулся к нему. Позади меня, женщины поменялись ролями – и теперь уже шаманка получала свои удары, но тут неожиданно оборотень повернулся в мою сторону и, показав клыки, бросился ко мне. Похоже, шаманке удалось вернуть контроль. Я наставил ствол на оборотня и тут вспомнил слова шаманки, конечно же!
Переведя дуло револьвера на истекающую кровью женщину, я спустил курок – раздался жуткий крик, который разнёсся по всему залу, – и шаманка повалилась замертво. Оборотень уже был близко, ещё мгновение – и он раздерёт меня, в последний момент я успел отпрыгнуть в сторону, и оборотень со всего размаху влетел в стену.
Внезапно оборотень забился в конвульсиях, кожа буквально слазила с него, шерсть разлеталась по сторонам. Спустя какое-то время передо мной снова лежала девушка. Я не видел её лица: что же, это было к лучшему, я вздёрнул курок и направил револьвер на неё. Я собирался выстрелить, но как раз в этот момент она обернулась. И я увидел её глаза, они стали голубыми! Похоже, со смертью шаманки потеряло силу и её заклинание. Я помог девушке подняться, она плакала, я обнял её и прижал к себе.
На следующий день мы пошли в больницу, и анализы показали, что она абсолютно здорова. Порой даже самые дурные намерения людей выливаются в нечто хорошее. Сама того не желая, шаманка помогла этой девушке.
Прошло два года с того момента: я, лёжа на кровати, смотрю, как она уснула на моём плече, и снова вспоминаю ту злополучную ночь. И каждый раз содрогаюсь от мысли: "А что, если бы её глаза тогда не изменились?"
