Canary in the coal mine

Глава 38

Софи сидела у камина, пытаясь пришить пуговицы к своей рубашке, когда к ней подошла Герда и забрала иголку с нитками:

— Давай лучше я, — она разложила рубашку на коленях, и не поднимая взгляд, сказала. — Софи, я хочу поговорить с тобой.

— Конечно, — Софи устала потерла красные глаза.

— Ты стала мне очень близка, ты и Ангелика тоже, — добавила она, словно Ангелика могла подслушивать их. — Ты очень хорошая, — она медлила.

— Ты со мной прощаешься? — пошутила Софи, — Или бросаешь? Я не специалист, но так обычно говорят, когда собираются кого-то бросить.

— Нет, просто, — Герда вздохнула, — это сложно сказать, ведь это было эгоистично с моей стороны привязываться к кому-то. 

Софи стиснула подушку, теперь это больше напоминало сцену, когда говорят, что смертельно больны и жить осталось полгода, но здесь это была не проблема, а учитывая, что отец Герды был главным казначеем, она бы первой получила лечение. 

— Когда весной мне исполнится двадцать лет, летом я стану добровольцем в Выборочную пятницу, — она хотела взять руку Софи, но та резко встала, прикрывая рот.

— Сядь пожалуйста, я объясню, — выпалила Герда, видя, как новость подействовала на подругу. Софи нехотя села.

— Только, не перебивай, ладно? У тебя будет время сказать, что ты думаешь и даже отговаривать меня, если хочешь. Но знай, я приняла решение.

Вначале Софи подумала, что дело тут в доброте и альтруизме, не знающем границ, что Герда хочет добровольно предложить себя, потому что ей жалко всех вокруг от плачущих маленьких детей до мертвой крысы на улице. В общем Герда была слишком хорошей, какой-то доброй до странности даже по меркам Софи. Но дело было совсем не в этом. Все дело было в ее матери. У отца Герды давно уже была возлюбленная, но ради детей он не расставался с их матерью, чтоб она не стала «жертвой системы», как он сам называл то, что происходит в городе. Он жил здесь уже сто пятьдесят лет, на десять лет меньше, чем его жена. За все эти годы, четыре из ее детей ради матери добровольно приняли смерть, Герда должна была стать пятой, после чего ее матери никогда бы не грозила смерть. Софи лишь однажды видела мать Герды, но после этого рассказа в ней воспылала такая ненависть к этой женщине, что казалось, если бы эту ненависть можно было превратить в энергию, то она могла бы снабжать электричеством какую-нибудь деревушку в горах. 

— Я говорю все это, чтоб попросить прощение, что ты могла привязаться ко мне. Ведь я из эгоистичных соображений переехала из родительского дома, я хотела узнать другую сторону жизни, и я узнала, я даже была влюблена, — она густо покраснела при этих словах. 

Все аргументы Софи разбивались о непреступную решимость Герды. Софи вообще не понимала, зачем Герда это рассказала. Как можно говорить такое человеку, если у него даже нет шанса что-то исправить? Когда Софи рассказала об этом Ангелике по просьбе Герды, та была взбешена, наверное, именно такую реакцию и предвидела Герда. 

«Трусливая гадюка, — так начала Ангелика. — Почему она сама мне не сказала?» Ангелику злило, что Герда знала все с самого начала и не сказала ни слова, она была полностью солидарна с Гердой, что та эгоистка. «Я не желаю ее знать, начну привыкать к ее отсутствию с сегодняшнего дня», — так она сказала. И действительно держала обещание, игнорируя Герду. Софи не могла винить Ангель, наверное, она бы и сам так поступила, если бы ее не заботили чувства Герды. 

Спасибо всем за добрые слова:*

Надеюсь вам понравится продолжение...