Canary in the coal mine

Глава 4.5

Закон здешних мест гласил, что за избиение полагается наказание в год тюрьмы. Для Софи это значило, что теперь ее работа станет чуть легче, ведь никто не накинется на нее из-за угла. Временного исполняющего обязанности Ангелики назначили уже на следующий день. Новый распорядитель сообщил, что пока не будет вынесено окончательное решение по делу Ангелики, все на кухнях останется без изменений. Но на деле изменилось все: вместо тихого шепота и случайных взглядов люди весело переговаривались и смеялись, в коридорах звучала музыка из проигрывателя, никто больше не прикалывал к одежде глупых цветов. Казалось, страх навсегда покинул эти места.

Тот вечер был каким-то особенно тихим и умиротворяющим. В воздухе стоял сладкий запах, небо было разукрашено в ярко-синие и алые тона, а все кругом было подернуто легкой дымкой. Софи закуталась в шарф, впервые за долгое время ей хотелось рисовать. Из головы не выходила картина тихой гавани, где на востоке садится солнце. Ей поскорее хотелось взять в руки холст, пока картина в голове была особенно яркой. Но у судьбы были другие планы, когда она проходила мимо главной площади, ее окликнул какой-то мужчина. С виду ему было не больше тридцати, и выглядел он так болезненно, что Софи невольно остановилась.

— Вы ведь Софи? — спросил он.

Софи огляделась кругом, но не найдя причин не отвечать, кивнула.

— Я прошу вас выслушать меня. Это не займет много времени. Меня зовут Ян, я муж Ангелики, — услышав последнее слово, Софи мрачно вздохнула. Эта женщина достанет ее даже, сидя в тюрьме.

Заметив ее реакцию, Ян незамедлительно добавил:

— Я пришел не по ее просьбе.

Но Софи уже развернулась, она хотела уйти как можно дальше.

— Постойте, это моя вина, это я сделал ее такой, — он взял ее под локоть, останавливая.

Софи хотела вырваться и уйти, но глядя на то, какой у него был потерянный и убитый вид, кивнула. Ян указал взглядом на ближайшую лавку. Когда они сели, он опустил голову и сжал ее руками. Лишь через минуту он снова посмотрел на девушку.

— Ангелика, была совсем другой, веселой, доброй. Не поверите, но все любили ее, — на его лице блуждала улыбка, он словно рассказывал о чем-то, что было так давно, и что уже не возможно вернуть.