2000 миль на восток

Сохо

На город опускаются сумерки, темнеет всё раньше и раньше, Тэхён обходит каждую комнату, дёргает ручку закрытого, видимо, кабинета, в наглую достаёт бутылку пива из холодильника и выпивает под хрустящие крекеры, что находит на одной из полок. Но явно видно, что в этом пентхаусе не было омежьей руки, разве что дизайнерской. Он хочет постирать вещи, но не может разобраться с шибко навороченной стиральной машиной, потому что в прачечных, куда он тайком носил одежду каждую неделю, они были куда проще, и от этого чувствует себя такой деревенщиной, что даже стыдно находиться в этом доме.

Дождь льёт не прекращаясь, и выйти на заинтересовавшую его террасу с закрытыми сейчас прозрачной плёнкой креслами не представляется возможным, потому просто разваливается перед телевизором, разбираясь в куче пультов гораздо быстрее, проводя вечер именно так, смотря новости, где кого украли или убили. Как вдруг одно неприятное осознание врезается в расслабленный мозг.

Что он вообще творит? Сидит посреди гостиной босса Нью-Йоркской мафии, в одних трусах, в башне, в которую просто так не войти, не думая вообще о будущем и том, чем ему теперь заниматься в городе своей мечты. И смотрит на электрический длинный горящий камин под телевизором.

В коридоре слышится мат, вернулся босс мафии. Чонгук трёт виски, наливает себе коньяк из бара, небрежно швырнув рядом с кругленьким бокалом в блюдце маслины, косится на пустую бутылку пива на столешнице, но ничего не говорит, звонит в службу башни и заказывает ужин.

— Как прошёл твой день? Разобрался с грузом? — спрашивает Тэхён, накручивая на вилку спагетти с соусом песто, пару минут до этого гипнотизируя руки альфы, чтобы понять, как это делать.

— Аллилуйя! И больше никогда этим не буду заниматься, — вполне радушно отзывается Чонгук, но сам разговор не продолжает.

— Ты сказал, мы всё обсудим, — он крутит бокал с водой в руках, коньяк не дали. Страшно это спрашивать, ведь, скорее всего, он тут временно, Чонгук не предоставляет свою квартиру на Парк авеню как съёмное посуточное жильё и точно не похож на свихнувшегося мецената.

— Да, конечно, — альфа забирает свой бокал с бутылкой со стола и манит его на один из диванов.

И пока ему не сказали в лицо, чтобы надолго тут не задерживался, ведь он Чонгуку даже не нравится как омега, с ним не хотят заниматься сексом, просто флиртуют, играются, потому что это, наверное, весело, он говорит первым: