Jus primae noctis (Право первой ночи)

Глава 39. Найти своего короля

Прошёл ещё день, и ещё, и ещё. Северус и Люциус больше не говорили о том, что между ними произошло. Малфой всё так же подходил среди ночи к постели больного, трогал лоб, запястье, проводил палочкой вдоль тела, но больше не смел присесть или приобнять за плечи. Хрупкое равновесие, грозившее в любой момент треснуть и развалиться, казалось обоим самым ценным и важным.

Обретя давно потерянного друга, Люциус с удивлением наблюдал в себе перемены, новые черты, не свойственные суровому, расчётливому владельцу магического поместья. Он полюбил минуты абсолютного покоя, замирая рядом с Северусом, наблюдая за игрой светотени на гладкой коже, до слёз мечтая, чтобы это длилось вечно. Склонённая голова с блестящим потоком волос, сосредоточенно нахмуренные брови приводили его в тихий восторг.

— Вот не пойму, что ты пытаешься разглядеть на моём лице? — проворчал Северус, и Люциус захлопнул книгу.

Северус получал лучшее лечение, какое только существовало в их времена. Сначала Малфой варил зелья сам, но очень скоро с улыбкой уступил и котёл, и лабораторию. Северус словно оживал за работой: разглаживались скорбные складки на высоком лбу, тёмные тени от ресниц ложились на бледные щёки. Стоять над котлом он мог совсем недолго, сидеть пока не мог совсем.

Люциус наблюдал за ним, затаив дыхание, когда брал книгу и лишь делал вид, что углубился в чтение. Северус всё больше нравился ему.

— Не хочу тебе мешать, но и оставлять тебя не хочу, — признался он однажды.

— Ты можешь говорить со мной, — разрешил Северус. — Отвечать буду односложно, так что извини.

— Я вдовец, — начал с самого важного Люциус. — Это был договорной брак. Жена умерла родами, ребёнок не выжил.

— Соболезную. Кто она?

— Нарцисса Блэк.

Звон разбитого стекла. Тихое чертыхание.

— Без магии довольно... необычно, — ровно прозвучал холодный голос. — Но я справлюсь.

— Не переживай, — Люциус шевельнул палочкой. — Репаро!

— О величии магии можно составить представление, только её лишившись, — прошипел Северус. Он виртуозно крошил, шинковал, растирал, всё это высыпал в котёл и вдруг тихо обронил:

— Что-то мне нехорошо. Люц, подмени меня.

* * *

Этой же ночью память, подстёгнутая услышанным ненавистным именем, вновь захлестнула измученного парня волной кошмара. Сон его был крепок, Северус вновь оказался в Поттер-касле наедине со своими истязателями — полузадушенный, почти спятивший и мечтающий о смерти. Он помнил: его хотели напоить каким-то снадобьем, и страстно желал, чтобы это было яд.