Портрет волейболиста

32

В начале августа и у меня, и у Такаюки началась сессия. Я немного волновалась, хоть и была готова, наверно, потому что ту же историю искусств надо было сдавать в устной форме, а художественные термины на английском давались непросто. Да и в японских вузах нет такой прикольной вещи, как автомат. Когда я спросила про них у одногруппников, Тадао сказал: «Какие автоматы? Калашникова?» Смешно! Все прям похохотали от души. В общем, увидеться с Такаюки не было возможности. Думаю, это даже хорошо, потому что никакие посторонние вещи не отвлекали от учёбы (а я ведь в первую очередь в Токио учиться приехала). Мы переписывались вечером: Такаюки спрашивал, как у меня дела, как проходит сессия, я, в свою очередь, интересовалась, как проходит его сессия и тренировки. Чёрт, он даже учился на отлично! Студент, спортсмен, комсомолец и просто красавец! Вопрос: зачем ему я?

День финального просмотра, первая пятница августа, наступил как-то незаметно. Как и обещал Ёсикава-сан, на него пришёл его брат. Также присутствовала комиссия, включавшая практически весь преподавательский состав факультета.

К просмотру мы готовились несколько часов. Кто-то из ребят в последний момент доделывал незавершённые (а в некоторых случаях даже не начатые, из-за чего тот же Тадао не спал всю ночь) работы. Их надо было развесить на специальные стенды и подписать.

Пока я сдавала экзамены, волнение куда-то ушло. На просмотре я была абсолютно спокойна. Ничего изменить уже было нельзя. На суд комиссии я осмелилась представить две абстракции: ту, что нравилась мне самой, и ту, которую оценил Ёсикава-сан. Он сказал так, чтоб больше никто не слышал:

– Количество – не значит качество.

– Я в курсе.

– Инна, у тебя дерзкий и наглый, но при этом твёрдый и целеустремлённый характер. Хотя если бы ты была другой, то это было бы не интересно. Самому любопытно, чем закончится твоя выходка.

– Тю, какая выходка, Ёсикава-сан? Так, детская шалость!

Пока шёл просмотр, я успела оценить работы моих одногруппников. Сначала меня привлёк пейзаж Чикао с горой Фудзи, окутанной туманом. Её вершина терялась в непроглядной дымке и, казалось, растворялась в волокнах бумаги. Сильная работа для восемнадцати лет!

Пейзаж Тадао был изящен и предельно прост: лепестки сакуры, летящие в голубом небе. Жалко, если такой талант уйдёт от нас, но что-то мне подсказывало, что этого не случится. Его картина напоминала кадр из аниме. В общем, работа Тадао – живописное хокку чистой воды. Это гениально! До его чувства цвета и понимания тональности мне, видимо, ещё далеко. К счастью, что я никогда не стремилась стать пейзажистом. Мне нравилось наблюдать за природой, но не изображать её.