***
Оксана разлила водку, шмыгнула носом и пододвинула стакан Нико.
– Прокурору Марат ничего не сказал про Джано. На все вопросы о ножевом ранении он отвечал с ослиным упрямством одно и тоже, что был пьян и сам ранил себя. Похоже, в версию суицида прокурор не очень-то верил, но и докопаться до истины он, видимо, тоже не очень стремился. В результате всю эту историю аккуратно «замяли», но не забыли.
В ту злополучную ночь, когда Марата увезли в больницу, Джано жестоко избил маму. Я не видел этого, потому что отчим предусмотрительно запер меня в сарае, утащив меня с места разыгравшейся драмы. Но когда моё пленение закончилось, и я, выскочив из сарая, побежал в дом, я увидел маму, лежащую на полу в крови, с разбитым лицом и изуродованным телом. Я кинулся на отчима с кулаками: – Я убью тебя! Убью! Изверг! Фашист!
Джано больно схватил меня за руку и вывернул её так, что у меня потемнело в глазах. Я обмяк, высвободился из его оков и осел на пол. Поскуливая, я подполз к маме.
– Мамочка, мамочка, – шептал я, глотая слёзы – ты жива?
***
Оксана разлила остатки водки и, сильно высморкавшись, подняла стакан со словами: – Давай. – По её лицу текли слёзы, она, всхлипывая, залпом опустошила содержимое стакана и, сморщившись, сначала занюхала, а потом закусила куском чёрного хлеба. Нико тоже выпил, ответив на её «Давай» кивком головы. Все воспоминания о давно пережитом горе вновь нахлынули, захватили и больно сжимали горло. Вот только плакать Нико давно разучился.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Собачий вальс
Ficção GeralМарат Бежанов уверен, что для счастья достаточно обладать властью и деньгами. Но жизнь преподаёт ему уроки любви, сострадания и внимания, давая понять, что гармония жизни определяется духовностью, а не благосостоянием. В его судьбе появляются «учите...
