Пыльный воротник [18+]

Глава 37. Айзек

Сегодня шел дождь. Для этой поры года, было странно наблюдать капли воды, превращающее все вокруг в стены из водяного барьера. Я не мог утверждать, что Адам был прекрасным человеком, настолько, что само небо накрыло землю тучами и рыдало палящими слезами. Келси не был святым. Каждый второй человек в этих десятках рядах ненавидел парня, но все пришли поиграть в свои игры, где главным призом был имидж невиновного. Никто не знал, что точно произошло на том балконе, несколько дней назад. Никто не понимал, как в стенах академии могло произойти такое зверство. Но все, без вопросов, поверили в историю, где Кэсси Арчерон, глава академического комитета и староста класса, была главным подозреваемым.

Я знал, что она была здесь. Не в числе всей этой толпы, которая издавала странные всхлипы, от которых каждый раз  меня выворачивало наружу. Она была где-то позади. Стояла и наблюдала за происходящим, не имея никакого достоинства и инстинкта самосохранения. Девушка пришла на похорон своего погибщего парня, чтобы искупить свою вину? Сначала убила, а потом пришла плакаться? Это было смешно. А я ведь предупреждал, просил ничего не предпринимать. Я был готов уничтожить Адама за каждую ее слезинку, пролитую по его вине. Был готов наплевать на все и заполучить ее. Но даже сейчас, меня убивают сомнения. Была ли, та Кэсси Арчерон, тот Огонек, той, кого я знал. Кого я видел почти каждый день, когда она, ничего не подозревая тренировалась со своей лошадью одна. Меня пугало, что моя амбивалентность по-отношению к ней, могла затмить мне глаза.

Все эти дни в моей голове прокручивались воспоминания того дня, когда "Чистилище" выложило видео. Не было ни дня, чтобы я не пересматривал запись, в надежде увидеть, что это была не она. Но все напрасно. Каждый раз, это была она. Каждый долбанный раз, мой взгляд следил за ее фигурой. Это был всего отрывок. Это была не полная запись, но даже этого кусочка мне хватило, чтобы заменить все свои чувства к девушке на холодную ярость. Она твердила, что не помнит. Говорила, что не уверена. Просила помочь ей, поверить. Но я не мог. Не смог сказать и слова, когда следователь пришел в мою комнату тем утром. И не смог произнести ни слова, когда каждый в стенах Демора стал палачом.