личное исключение

Глава 21. Я узнал, что у меня...

Ту неловкость, которая воцарилась на лестничной площадке, нужно было ощущать. Парни переглядывались между собой, смотря то на Матвея, то на Свету, а сами Фроловы же чувствовали такое стеснение, которое Эльза буквально физически ощущала.

Матвеева откашливается и подходит ближе к Фроловым, взглядом прося отойти от двери. Когда они ее просьбу выполняют, девушка открывает квартиру, краем глаза поглядывая на Матвея, который вновь с улыбкой на кудрявую заглядывается. Она взгляд на парней кидает, которые тоже на Матвея смотрят.

В квартиру проходит сначала Эльза, а потом парни, после чего уже Фроловы заходят, неловко на пороге топчась.

— Вы это.. — покашливает Эля, смотря на парней, — подождите меня в спальне, окей?

Киса хмурится сильно, скидывая со психом куртку на вешалку и смотря прямо на Матвея. Хэнк как-то замедленно кивает и заходит в комнату Эльзы, сразу же настраивая цвет светодиодной ленты.

Когда все парни скрываются за дверью, Эля потирает бедра, постукивая ноготками по грубой ткани джинсов. Прикусывает губу и хмурится.

— Итак.. в чем суть визита? — спрашивает она, перекатываясь с пяток на носки.

— Мы поговорить хотели, — начинает Светлана. — Может.. пройдем на кухню?

— Ладно, — закатывает глаза и направляется по коридору на кухню. — Парни всю вешалку куртками заняли, положите свои на пуфик!

Эльза щелкает по кнопке на чайнике, а по прозрачным стенкам его сразу же идет синий свет, который говорит о том, что он начал нагреваться. Матвеева хмуро смотрит на две кружки из-под кофе в раковине и достает новые из шкафчика сверху. Достает только два стакана, ведь сама чай не хочет. Опирается о тумбу, упираясь в нее поясницей и расставляя обе руки на ее столешнице.

Матвей и Света же занимают места напротив друг друга за столом. Эльза брови вскидывает, когда они длительное время молчат.

— Ну? — не выдерживает она.

Матвей смотрит на мать и тоже в ожидании брови приподнимает.

— В общем, Эльза... — начинает Светлана, — я знаю, что ты против удочерения, — на этом Эля сильно хмурится. — Но я не могу оставить тебя на произвол судьбы, когда мне так был дорог Федор...