личное исключение

Глава 39. У бесчестных чести нет.

Холодный ветер, совсем не подходящий весне, раздражал. Забирался под куртку, холодил открытую шею, не прикрытую излюбленным шарфом, и заставлял постоянно передергивать плечами.

Стоя около Гены, опершегося на капот своей машины, Эля оглядывала бухту. Словно пыталась высмотреть в воде всплывший труп режиссера, но, не находя его, проходилась по водной глади вновь. Зуев же был спокойнее удава, веселился, посмеивался и подкалывал подругу, на что та лишь усмехалась.

Мел по-прежнему был против, потому выглядел самым угрюмым, нарезая круги около такого же довольного, как Зуев, Кислова. Он, кстати, улыбался всем во все тридцать два. И Эля даже не догадывалась, что это не из-за их авантюры с дуэлью, а из-за ее пребывания в его квартире ночью.

Вчера они добрались до дома Матвеевой молча. Эльза даже не поцеловала его на прощание, оставляя стоять у двери своего подъезда. Парень дождался, пока в ее комнате загорится свет, и только потом ушел. Ушел, прокручивая в голове все произошедшее между ними. И он точно уверен в том, что это был не просто секс. Они точно идут к чему-то большему.

Кислов себя не узнавал. Раньше сам искал близости на одну ночь. Даже не на ночь, а просто на час, отведенный на тусовке. А сейчас ждал от Эльзы слов о том, что она готова к нему вернуться.

— Кто проводить все это будет? — спрашивает Матвеева, оторвав свой взгляд от воды.

— Сама не хочешь? — Зуев смотрит на подругу, зевая. — Я боюсь спалиться, — посмеивается.

— Нет уж, — усмехается и достает пачку сигарет из кармана. — Киса вон весь трясется, пускай он проводит.

— Да-да, давайте я! — активно кивает парень и потирает ладони, облизнув губы.

Матвеева качает головой, не понимая радости, и достает сигарету из пачки, подкуривая ее Гениной зажигалкой. Девушка не успевает сделать и двух затяжек, как на горизонте появляются две фигуры.

— Эль, блин, че происходит? — Локонов сразу же подходит к девушке, а та отрешенно на него смотрит. — Скажи хотя бы ты им!

— Прости, Сев, тут не я решаю, — выдыхает дым и с сожалением качает головой. — Мы все. Бригада, мать ее.

Локон смотрит на Матвееву как на последний шанс. Всю мольбу можно по глазам прочесть.