Микки хочет курить.
Но, как назло, в кармане лишь пустая пачка, а рыжий мудак, что развалился на узкой скамейке, выпуская изо рта очередную порцию дыма, нихуя не заделится, пока не попросишь.
Но Милкович никогда ничего не просит, он всегда все берет сам.
Рот наполняется слюной, а челюсти начинает уже сводить от того, как сильно сжимает их брюнет, наблюдая за длинными тонкими пальцами, что раз за разом подносят к губам Галлагера тлеющую сигарету, как втягиваются щеки на остром лице их обладателя в тот момент, когда он делает очередную затяжку, как на доли секунды яркий огонек освещает бледную кожу с едва заметными крапинками маленьких веснушек на кончике носа.
- Хочешь? – спрашивает Йен, повернув голову к молодому человеку, и протягивает уже успевшую ополовиниться сигарету.
Конечно, он чувствовал на себе этот недовольный взгляд исподлобья, заставляющий сжиматься внутренности, и мог даже услышать едва уловимое клацанье зубов, что раздалось в тот момент, когда Милкович перевел его на руку,сжимающую бычок Мальборо.
Остроумная рифма, тут же придуманная на произнесенное рыжим слово, как назло, затерялась где-то на полпути от мозга до языка, оставляя брюнету лишь возможность недовольно поджать губы и проводить озлобленным взглядом окурок, что через несколько секунд его молчания и одно движение плеч Галлагера, полетел под соседнюю трибуну, теряясь в высокой траве, а также острое желание ебнуть как следует по наглой физиономии рыжего, на которой уже начала расползаться его знаменитая кривая недоулыбка.
- Хуй ли лыбишься? – прорычал Микки, подходя к лавочке, крепко сжав кулаки.
- Если хочешь курить, просто попроси, – ответил Йен, засовывая руку в передний карман джинсов, чтобы достать пачку сигарет и зажигалку, прекрасно понимая, что Милкович никогда этого не сделает.
- Отсоси, – так некстати проснувшийся где-то внутри рифмоплет опередил Микки с ответом, лишая брюнета возможности получить желаемую порцию никотина, ведь рука, шарившая по карману, тут же замерла на месте, а ее обладатель недовольно нахмурил брови.
- Да пошел ты, – огрызнулся Йен, бросая попытки угостить Милковича, переводя взгляд на темное небо, где одна за одной уже начали появляться маленькие искорки звезд.
- Блядь, Галлагер, дай уже сюда свои ебаные сигареты! – выпалил брюнет, делая еще один шаг в направлении рыжего, угрожающе нависая над расслабленным телом молодого человека, лежавшего на скамейке, руками начиная шарить по плотной ткани галлагеровских штанов в попытках добраться до заветной пачки.
- Нихера, – ответил тот, хватая холодными пальцами ладонь Микки, которая уже добралась до разреза кармана. – Лавочка закрыта, – ухмыльнулся он, отбрасывая ее в сторону, и опуская ноги на землю, принимая сидячее положение.
- Да что ж ты за мудак такой, а? – возмутился Милкович, толкая рыжего обратно, одной рукой прижимая того к деревянной поверхности скамьи, а вторую снова возвращая к его джинсам.
Ловким движением руки, игнорируя не такие уже настойчивые попытки парня к сопротивлению, Микки проник в карман, хватаясь за зажигалку, которая, к его удивлению, почему-то была гораздо большего размера, чем он ожидал.
- Блять, – вырвалось против воли из груди брюнета в тот момент, когда «зажигалка» чуть дернулась в его пальцах. – Сука похотливая, – выдохнул он, чувствуя ответный толчок в своих трусах, своеобразный жест приветствия младшему другу блядского Галлагера, вдруг резко переставшего сопротивляться.
- Сигареты в другом кармане, – хрипло пробормотал Йен, почувствовав, как сжалась ладонь Милковича, ухватившаяся за его член, что от невинного прикосновения уже начал твердеть, надеясь на скорое продолжение ласк.
- Рыжий мудила, – лишь смог на это ответить Микки, уже позабыв о раздирающем горло желании вдохнуть ядовитого дыма, полностью сосредоточив свое внимание на выпуклости ширинки Галлагера, и своей руке, что торчала из кармана совсем рядом. – Педик сраный, – второй рукой начиная расстегивать ремень рыжего, добавил он сквозь зубы.
Никаких поцелуев, объятий и прочей романтической чуши.
В этой паре никогда не было даже простых нежных прикосновений.
Пара обзывательств, оскорблений, обильно сдобренных угрозами; возможно, несколько ударов или, если будет хорошее настроение, продолжительный махач до первой крови –такая уж своеобразная прелюдия.
- Сука, блять, – рычал Милкович, безуспешно пытаясь расстегнуть молнию галлагеровских штанов дрожащими в нетерпении пальцами, усиленно дергая за маленький хвостик собачки, что так и норовил выскользнуть.
- Дай, я, – проговорил Йен, громко хмыкнув, наблюдая за стараниями брюнета, уже стоявшего перед ним на коленях, облизывая пересохшие губы, никак не скрывая своего возбуждения.
С первой попытки справившись с непокорной Милковичу молнией, Йен поднялся со скамейки, чтобы стянуть джинсы к коленям, но тут же был возвращен обратно резким толчком руки брюнета, сопровождающимся чувствительным ударом костлявой задницы о деревянную поверхность в момент приземления.
- Что ты... - хотел было спросить рыжий, но, неожиданно, был остановлен холодной ладонью, что полезла в его трусы, пытаясь добраться до их содержимого.
Чуть оттянув хлопковую ткань, брюнет схватился за уже твердый член Галлагера, размазывая большим пальцем первую выделившуюся капельку вокруг маленького отверстия, голодным взглядом рассматривая плоды своих трудов, сглатывая слюни, что выделялись в обильном количестве в ротовой полости против его воли.
Еще никогда, никому Милкович не делал минет, да и, собственно говоря, желаний попробовать свои силы в этом пидорестическом занятии у него никогда не возникало. Но сейчас, почему-то, он совершенно забыл об этом: похотливым взглядом облизывая длинный подрагивающий в его руке ствол, который он так любил ощущать в своей заднице, Микки мог думать лишь о том, каково было бы прикоснуться к его нежной коже губами.
Понимая, что пожалеет о своем внезапном порыве уже через час, но не имея сил сопротивляться сжимающему внутренности желанию, брюнет наклонил голову, замирая в нескольких миллиметрах от розовой головки, от которой не мог отвести своего взгляда, но, все же, не решаясь сделать последнего движения.
- Мы можем просто... - заметив замешательство парня, еле слышно прошептал Йен, до этого сохранявший молчание, находясь в состоянии шока от неожиданных манипуляций молодого человека, где-то глубоко внутри тайно надеясь на отказ и на то, что Микки, все же, осуществит задуманное. – ...как обычно, если хочешь...
Но отрицательным ответом ему стало первое прикосновение шершавого языка к блестящей кожице, вызывающее громкий стон, тут же слетевший с его губ, эхом отражающийся теперь от металлических балок подтрибунного пространства темного стадиона.
Сперва едва касаясь самым кончиком языка головки члена рыжего, Милкович пробовал ее на вкус, усиленно игнорируя мысли о том, насколько все это неправильно, что сделать было достаточно просто, ведь сейчас все они крутились вокруг твердого органа, что крепко сжимался холодной ладонью с незамысловатой татуировкой на костяшках пальцев.
Постепенно привыкнув к новым для себя ощущениям, которые, как бы он того не желал, брюнет не смог бы назвать неприятными, Микки решил продолжить исследования, опуская губы на нежную кожу, чувствуя ее необычную мягкость и терпкий мужской запах от маленьких завитков твердых рыжих волосков, к которым приближался он с каждым новым движением вниз.
Медленно, неторопливо, он пропускал в себя член Галлагера миллиметр за миллиметром,широко раскрывая рот и прижимая язык, чувствуя приятное скольжение головки по своему небу, что тут же находило отклик в его уже заметно топорщащихся штанах, где в нетерпении и досаде изнывал до предела уже возбужденный стояк, которому, по совершенно непонятным ему причинам, хозяин не уделял никакого внимания.
Просто слишком необычными и непривычными для Микки были эти новые, неизведанные ранее, ощущения, чтобы отвлекаться на удовлетворение своих потребностей.
Слишком хотелось прочувствовать ему каждое мгновение грязного, порочного занятия, о котором раньше он даже говорить открыто не смог бы.
Просто слишком уж нравилась ему реакция Галлагера на его действия, чтобы прекратить все это.
Из последних сил сдерживая себя от того, чтобы вскинуть бедра, Йен крепко стискивал зубы, чувствуя, как его член погружается в рот Милковича.
Слишком медленно...
До болезненной ломоты в суставах Галлагер сжимал пальцами деревянную лавочку, на которой продолжал сидеть, чувствуя, как его член погружается в рот Микки.
Слишком, блять, медленно...
Громко закричал рыжий, срывая голос, когда головка достигла глотки брюнета, уткнувшегося носом в жесткие короткие волоски на его рыжем лобке.
Слишком неожиданно...
