Мои миры, твое отчаяние. Танец третий.

Глава 3. Причины и следствия.

Гарри громко чихнул и сморщил нос, когда от резкого соприкосновения старого фолианта с деревянной поверхностью столешницы в воздух поднялось облако пыли.

— Ты уверен, что тебе это надо? — поинтересовалась Офелия, с легкой неприязнью глядя на толстую книгу по самотрансфигурации человека.

Сидящий справа Дориан даже не вздрогнул от громкого звука; он все так же продолжал самозабвенно рисовать рунические схемы по Волхвованию — происходящее вокруг его совершенно не интересовало.

— Это для дополнительного чтения, — ответил Гарри и принялся просматривать книгу.

— Ты просто невозможен, — протянула цыганка и опустила голову на плечо Эдвина.

— Тебе бы тоже не помешало посильнее подналечь на учебу, — резонно заметила Мирослава. — В последнее время твои оценки ухудшились, особенно это касается предмета госпожи Бонне.

— Я просто не понимаю разницы между десертной вилкой и обычной, — огрызнулась Офелия. — На мой взгляд, те, кто придумывает подобное многообразие в вещах, которые используются для одной конкретной цели, просто страдающие дурью идиоты. Я не вижу большой трагедии в том, чтобы взять с тарелки оливку обычной вилкой, а не специальной с двумя зубчиками!

Эдвин звонко рассмеялся, за что получил неодобрительные взгляды от сидевших недалеко от них студентов.

— Ну, ты же хочешь жить вместе с мужем в его доме, а не забрать суженого в свой табор, — произнес Эдвин отдышавшись. — Так что тебе необходимо научиться жить в том обществе, в которое хочешь попасть. Со своим уставом в чужой монастырь не приходят.

Чермак опустила голову и придвинула к себе один из учебников.

— Я уже смирилась, — Офелия завела мешающуюся прядку волос за ухо. — Какая разница, за кого выходить замуж без любви: за кого-то из магов или за какого-нибудь цыгана.

— Почему ты так уверена, что все будет плохо? — поинтересовался Дориан. — Может, твои чувства будут взаимны?

Чермак грустно улыбнулась и покачала головой.

— Я уже влюбилась и уверена, что у меня ничего не получится с тем, кто мне нравится.

— Тебе же только двенадцать лет! — воскликнул Эдвин. — Еще рано ставить на себе крест! Будут у тебя увлечения. Давай без пессимизма.