Мальчики
Well, I am just out of school
I am real real cool
I got the jump got the jive
Got the message I'm alive
I'm a wild I'm wild one
Oh, yeah, I'm a wild one
I'm gonna keep a shakin'
I'm gonna keep a movin', baby
Don't you cramp my style
I'm a real wild child
Jerry Lee Lewis "Wild One"
Как только вдоль дороги побежал невысокий каменный заборчик, и Сириус наконец-то увидел долгожданный дом под яркой черепичной крышей, в душе его немедленно воцарился покой — как будто он выпил ложку медовухи.
Он остановил мотоцикл у округлых деревянных ворот и заглушил мотор. Тихонько шумел на ветру огромный старый дуб, заслоняющий дом Поттеров от бурь и чужих глаз. В доме же, наполовину заслоненном от глаз забором и густо разросшимся садом, приветливо горел свет — на первом этаже, где находилась кухня, и на втором, в кабинете мистера Поттера.
Сириус глубоко вдохнул знакомый с детства воздух, на секунду прикрыл глаза, а потом резво поставил мотоцикл на подножку, слез с него и толкнул калитку.
«... они валятся на траву в густую тень дуба и с хрустом вгрызаются в куски вафельных ставен из кондитерской «Ганс и Греттель».
Шелестит и остро пахнет летним соком высокая трава, где-то совсем рядом гудит пчела. Крона дуба над ними переливается всеми оттенками зеленого, листья волнуются, как зеленое море. Солнечный свет проливается сквозь них ослепительными тонкими брызгами — прямо на лицо. Вафля такая вкусная, хочется, чтобы она никогда не заканчивалась.
Джеймс валяется рядом, широко раскинув руки, шумно жует свою вафлю и вдруг спрашивает:
— Сириус, ты когда-нибудь понимал, что ты — живой?
— Что? — удивленно спрашивает Сириус. — Как ты сказал?
— Живой! Когда все так хорошо и так классно, и ты просто... — Джеймс машет руками и обессиленно выдыхает, но Сириус его понимает.
Они в самом сердце лета, у них есть вкусная еда, впереди — всего лишь третий курс, они еще так молоды, и впереди так много всего.
— Ну... — Сириус резко отгрызает от вафли еще кусок. — Наверное.
Неожиданно Джеймс с боевым кличем вскакивает с земли и бросается на него.
— Что ты делаешь, придурок? — смеется Сириус, плюясь вафлей и давясь от смеха.
— Я живо-ой! — орет Джеймс, и Сириус думает, что да, он все-таки окончательно спятил. Но веселье друга передается и ему, и Сириус схватывается с ним в дурашливой драке. Мутузя друг друга, хохоча и отплевываясь от травы, они кубарем катятся с пологого оврага, на котором стоит дом Поттеров, и выкатываются в дикую, полную кузнечиков, цветов и ароматов траву, спускающуюся вниз и вниз, к самому Ипсвичу, перерезанному блестящей лентой реки.
Они падают на спины, и над ними качается смеющееся раскаленное июльское небо. После полета вниз кажется, что теперь они устремляются ввысь — в бездонную чистую лазурь.
— Ты когда-нибудь был таким живым? — спрашивает Джеймс, задыхаясь.
— Как сейчас? — задушенным голосом уточняет Сириус и с хриплым бульканьем раскидывает по траве руки и ноги. — Нет. Я никогда не был настолько мертвым.
— А я живой, — едва слышно говорит Джеймс, глядя, как по небу носятся на сумасшедшей скорости ласточки и стрижи. Ему хочется к ним. Хочется летать. — Такой живой, что хочу купаться, — он отпихивает ногу Сириуса и мчится по склону к речке.
— Кто последний — тот вонючий тролль! — кричит Джеймс на бегу, и Сириус, подхватываясь с травы, стрелой летит за ним. Они толкаются и дерутся, но все равно бегут вместе...»
