Месяц (и еще немного) спустя…
– …и вот мы снова возвращаемся на поле после рекламы! Для тех радиослушателей, которые только что настроили нашу волну, напоминаю, что с вами ваш верный и бессменный спортивный комментатор – Фабиан Пруэтт…
– … а также его блистательный напарник – Гидеон Пруэтт! И мы приветствуем вас в школе чародейства и волшебства Хогвартс, на третьей игре сезона, матч Гриффиндор – Пуффендуй!
После этих слов стадион взорвался аплодисментами, радостными криками и хлопками петард. Школьный оркестр разразился тушем. В клубах разноцветного дыма и целом море пестрых курточек то тут, то там раздавалось львиное рычание или барсучье фырканье. Ученики обливались сливочным пивом, обсыпались орешками и бобами «Берти», хохотали, цеплялись друг за друга, махали флагами и махали игрокам, со свистом проносящимся мимо трибун. Изредка было слышно истеричные вопли шестикурсниц: «Джеймс, Джеймс!». Или «Майлз!», или «Сириус, ты видела, это Сириус!». И над всем этим то и дело золотом разливался гул гонга, возвещающий об очередном голе.
День для матча выдался просто чудесный.
Впервые за долгое время небо над долиной сияло лазурной чистотой и поднялось так высоко, что казалось, будто голоса братьев Пруэтт разносятся далеко над крошечным пестрым стадионом, до самых гор и даже дальше. Солнце светило так ярко, что все с непривычки жмурились и морщили носы, а игроки то и дело закрывались от него рукой. Но даже это не могло испортить того яркого, конфетно-праздничного настроения, которое завладело школой, как только её ученики проснулись и увидели за окном не стену ливня или мокрого снега, а косые лучи первого настоящего тепла.
А сейчас это настроение перекинулось на стадион и схлестнулось в нем, как в чашке.
Игра была ожесточенная.
Пуффендуй был явно настроен на победу и закатывал один мяч за другим. Пуффендуйцы чуть не плакали от радости, гриффиндорцы тоже готовы были разреветься, но по другой причине. Дирк Крессвелл, здорово похудевший и ослабевший после болезни, пропустил уже двадцать голов, в то время как его команда забила всего пять. Ситуация накалялась, Дирк страшно переживал и злился, из-за чего пропускал все новые и новые мячи. К тому же, после двадцатого капитан сделал ему замечание («Черт возьми, Крессвелл, пропустишь еще один, и клянусь, я тебя поимею этой битой! Соберись!»), Крессвелл окончательно распсиховался и чуть было не пропустил двадцать первый. К счастью, ему удалось каким-то чудом перехватить хитрую подачу в самый последний момент, и даже не свалиться с метлы.
– Какой выпад! Ты видел это, Гидеон?! – завопил Фабиан в микрофон, стараясь перекрыть радостный вопль болельщиков со стороны гриффиндорской трибуны. – Вратарь команды Гриффиндора остановил знаменитый крученый Аманды Джексон, охотницы Пуффендуя!
– Да, Фабиан, а тебе известно, что этот прием впервые был использован охотником «Холлихедских гарпий» в тысяча девятьсот… СВЯТЫЕ ЕДИНОРОГИ, БЛАДЖЕР СБИВАЕТ КРЕССВЕЛЛА С МЕТЛЫ! – вдруг заорал Гидеон под всеобщий, оглушительный «а-ах!». Ученики повскакивали со своих мест и навалились на ограждения, чтобы посмотреть, цел ли многострадальный вратарь.
– Вы только посмотрите, какая неудача! – простонал Фабиан. – Вратарь Гриффиндорцев, Дирк Крессвелл выбывает из игры. Он поднимается с земли… да, он в порядке… кажется, ругается и кричит что-то в сторону пуффендуйских загонщиков! Слишком поздно, Дирк! Какая жалость…
– Да, теперь Гриффиндору не видеть победы, Фабиан. Если только ловец команды не поймает снитч до конца матча!
В этот самый момент комментаторской трибуны, ноздря в ноздрю пронеслись два размытых пятна, красное и желтое, так что ветер встрепал комментаторам волосы. Ловцы двух команд вели отчаянную охоту за золотым мячиком, пока загонщики Гриффиндора отгоняли от колец все, что летает, а охотники лихорадочно пытались забить Пуффендую хотя бы еще один мяч.
– В этой игре у него серьезный соперник, Гидеон! – прищелкнул языком Фабиан, следя за тем, как ловцы носятся туда-сюда по стадиону, преследуя снитч. – Реджинальд Стоун обладает просто орлиным зрением!
– В это время мяч устремляется к воротам Гриффиндора! – встрял Гидеон, выхватывая микрофон у брата. Фабиан вцепился в волосы. – Майлз Тринки обходит одного защитника, другого.. уворачивается от бладжера и-и-и…
Стадион вздохнул.
– Да! Охотник Гриффиндора, Сириус Блэк, временно играющий на месте Марлин Маккиннон, отнимает у него квоффл и устремляется к кольцам Пуффендуя! Ну же… давай, Сириу-ус! ДА!
Гидеон с такой радостью влупил в гонг, что он прогудел в два раза громче обычного.
– Черт побери, да, это было красиво! – закричал Фабиан. – Это было потрясающе, счет двадцать – шесть в пользу Пуффендуя! А спонсор нашего радиоэфира – магазин волшебных приколов и шуток «Зонко»! С «Зонко» вы всегда непредсказуемы! Что там со снитчем, Гидеон?
– Поттер и Стоун преследуют снитч и, я не побоюсь этого слова, это решающие минуты матча, Фабиан, решающие минуты, все зависит от них, все зависит от… да что он такое делает?!
Стадион зашумел в два раза громче, потому что в этот самый момент Джеймс Поттер вдруг прервал охоту и направил метлу к гриффиндорским трибунам. Никто даже не успел понять, что к чему, как он подлетел к трибуне, схватился за бортик и закричал:
– Мне нужна моя удача! Эй, где моя удача?!
Под радостный хохот и добродушный свист гриффиндорской трибуны, одна из девушек поднялась со своего места. Улыбаясь, она бодро сбежала по ступенькам, придерживая одной рукой длинную юбку, так что мелькали сапожки и голые коленки, а другой – берет, норовивший сползти с рыжих волос. Очутившись у бортика, Лили Эванс обвила капитана за шею, и они горячо поцеловались на глазах у всей школы, преподавателей и родителей.
Трибуны захлебнулись бурным восторгом, на секунду забыв и про матч, и про счет.
Ведь Джеймс Поттер и Лили Эванс порой не менее яркое представление, чем квиддич.
Джеймс немного увлекся, поэтому, чтобы вернуть его на метлу, Сириус бросил погоню за квоффлом и за шкирку оттащил его от трибун.
Матч возобновился, а Лили, смеясь, помахала Джеймсу на прощание, послала ему сладкий воздушный поцелуй и поспешно вернулась на свое место.
– Это было очень мило! – прокричал ей Ремус, когда Лили снова села на свое место и запустила руку в пакет с орешками в шоколадной глазури, который держал Люпин. – Хотя я помню, на четвертом, пятом и шестом курсе ты почему-то отказывалась это делать!
Лили оторвалась от происходящего на поле и уставилась на Ремуса. Он как ни в чем ни бывало закинул в рот пару орешков. Лили фыркнула и легонько толкнула его локтем в бок, после чего они оба засмеялись.
– Кого ты там высматриваешь?! – закричала Лили Ремусу на ухо, когда увидела, что он опять вытягивает голову, глядя на трибуну преподавателей. Шум стоял невообразимый, общаться можно было только там.
Ремус быстро оглянулся на неё и не нашелся, что ответить. Сказать, кого он искал не мог, потому что вокруг сидела куча одноклассников, но, к счастью, Лили всё поняла и не стала ничего говорить, только широко улыбнулась и взяла Ремуса под руку.
Через несколько минут, под оглушительный гул гонга и шквальный вопль трибун, Джеймс поймал снитч, и Гриффиндор выиграл с перевесом всего в десять очков. Пуффендуйцы приземлились такие злые, словно готовы были перегрызть метлы противников в кучу щепок. Но руки пожали исправно – все-таки игра получилась зрелищная.
