После этого невероятного, почти исторического соглашения Джеймс опять побежал к Макгонагалл, узнать последние новости из больницы. Сириус и Роксана… Мерлин их знает, могли пойти в башню, чтобы обсудить детали сегодняшней «ночной вылазки», могли найти укромный уголок где-нибудь в замке, а могли опять поругаться из-за какой-нибудь чепухи. А может все вместе.
Ну а Ремус в компании Мэри Макдональд и Питера пошел на урок по уходу за магическими существами.
Вот уже несколько дней он исправно приходил в школьный загон после уроков и работал там до самого ужина. Убирал, чистил, кормил, чинил обгрызенные и сломанные клетки. Работал он с удовольствием, не применяя колдовство – волшебные животные опасались человеческой магии даже больше, чем обычные. Доходило до того, что на следующий день Ремус едва мог поднять чашку или волшебную палочку, но дело того стоило. Загоны сияли чистотой и порядком.
Вопреки ожиданиям Ремуса, Валери практически не посещала зверинец. Она выполняла свою часть работы еще до того, как приходил Ремус, когда он появлялся, коротко обрисовывала ему фронт работ и уходила в лес. Приходила только для того, чтобы отправить Ремуса в школу. Напрашиваясь на эту работу, он рассчитывал, что они смогут проводить какое-то время наедине, а вместо этого получил Валери, которая демонстративно отказывалась оставаться с ним один на один. У Ремуса даже возникло странное ощущение, что Валери его боится и вчера он только укрепился в этом мнении.
Он как всегда работал в загоне. Пытался почистить огненного краба, но у того явно было игривое настроение. Он вертелся и тягал Ремуса за край свитера (того самого, который Ремус носил в колонии, шерсть рейема прекрасно защищала от холода), а когда удавалось сковырнуть с панциря кусочки засохшей грязи, начинал урчать и вырываться, чтобы вернуться к сородичам. В какой-то момент, то ли от восторга, то ли просто так, он описался. Ремус, который как раз в этот момент мыл его мягкое брюшко, не успел убрать руки – его обожгло и разъело кожу до самого мяса. Другой на его месте наверняка бы возопил от боли и еще пару минут носился по загону с криками, но Ремус, привыкший к боли, только отдернул руки и вскочил, а краб радостно поскакал к друзьям.
Ремус читал, что такого рода раны надо срочно обработать, моча огненных крабов чуть слабее, чем концентрированный сок бубонтюбера, только горячее раз эдак в десять. Ремус не мог даже пальцы согнуть, кожа слезала с них прямо на глазах, а про то, чтобы взять палочку или хотя бы чистый платок и говорить было нечего.
Ремус уже хотел бросить вещи и побежать в замок (хотя пробраться через лес было бы трудно), но тут помощь подоспела сама – Валери вернулась с охоты. Прятать руки было бесполезно, Валери обратила на них внимание сразу, едва вынырнула из– под еловых лап. Странно, на ней в тот день тоже был свитер из колонии, а плечо оттягивала черная охотничья сумка и тот лук, что Ремус смастерил для неё когда-то.
– Что произошло? – спросила она, не отрывая взгляда от пузырящейся плоти.
– Краб, – не стал врать Ремус, стараясь не сильно морщится, хотя боль нарастала и мысль о том, чтобы побегать по загону с воплями, уже не казалась такой глупой. – Я пойду в Крыло, вот только… хочу приложить немного снега.
– Не нужно снега, – ровно сказала она, уронила свою сумку в снег и кивком указала Ремусу на бревна, сваленные у одного из вольеров. На крыше вольера над ними покачивался на ветру фонарь – густой свет разливался по снегу в темноте. Ремус уселся на одно из них, разглядывая свои изуродованные руки. Валери подошла к нему, в руках у неё была какая-то небольшая банка.
– Мне теперь и палочку не удержать, – он попытался улыбнуться. – Как же я буду помогать вам?
Валери стремительно подошла к нему и так же стремительно опустилась перед ним на корточки.
– Очевидно никак? – она резко закатала рукава его свитера, обнажая границы обожженной кожи и старые шрамы. Зачерпнула из баночки какой-то вязкой склизкой смеси неопределенно– светлого цвета. Её пальцы дрогнули над рукой Ремуса всего на секунду, а потом она решительно размазала странную мазь по его коже.
Ремус невольно выпрямил спину. На боль он не обратил внимания. Но Валери трогала его, и он не мог на это не реагировать. От каждого её прикосновения Ремуса окатывало мурашками, а он сидел неподвижно, как камень и во все глаза наблюдал за тем, как Валери смазывает его кожу, осторожно, нежно…
Её руки были розовыми на морозе. Розовыми и покрытыми белой, вязкой слизью…
В какой-то момент она зачерпнула особенно много и скользнула своими пальцами между пальцев Ремуса. Он машинально сжал руку. Валери и бровью не повела – мягко высвободила ладонь (она скользила легко) и продолжила занятие.
Ремус сглотнул, быстро опустил взгляд и попытался успокоиться, но тут кое-что отвлекло его внимание. Мазь, которую наносила Валери совершенно не жгла, наоборот, удивительно быстро успокаивала жжение. Кожа затягивалась просто на глазах, даже бадьян не оказывал такого скорого эффекта.
– Что это? – спросил он, от изумления нарушив ту прекрасную неловкую тишину, что царила между ними. – Я такого никогда не видел! – Ремус приподнял левую руку и повертел ею, слегка раздвинув пальцы. – Что это за состав?
– В Косом переулке такого не найдешь, – негромко сказала Валери.
– Корень бадьяна и отвар из щупалец растопырника? – Ремус осторожно понюхал руку.
– Нет, – Валери тонко улыбнулась. – Зато присутствует родовая слизь единорога.
Ремус резко отдернул руку от лица.
Валери добродушно усмехнулась. У Ремуса внутри что-то ёкнуло. Он любил холодную и сдержанную Валери, но Валери смеющаяся просто разрывала его сердце в клочья.
– А кроме того отвар из огромного количества магловских трав. Эту мазь придумал доктор Джекилл, когда мы были в Норвегии и охотились на квинтолапов, – Валери принялась осторожно бинтовать его руки. Ремус сглотнул. Сердце, взлетевшее было, шмякнулось на место. – Тогда не было ни дня, чтобы кто-нибудь вернулся в лагерь без какой-нибудь раны. К тому же в горах слишком холодно, чтобы подолгу лежать в лазарете. Ничто так не заживляет раны, как эта мазь, даже бадьян. Но большинство её ингредиентов лучше не упоминать в присутствии… министерства, – она позволила Ремусу на секунду снова переплести их пальцы. Всего на секунду. – Их устраивает результат нашей работы, а подробности… – она отдернула руку и встала, как раз в тот момент, когда Ремус качнулся к её лицу. – Никого не интересуют.
Она отошла от него. Ремус, растерянный, поднялся следом, горящим взглядом обхватывая её фигуру. Всё это такнапомнило ему колонию – его как-то будто за шкирку окунули в то время. Холод, снег, теплая шерсть рейема на теле, тепло пальцев, смазывающих его рану…
– Смазывай руки дважды в день и скоро не останется и следа, – говорила она, не глядя на него и торопливо вытирая руки. – И возвращайся в замок, скоро уже ужин.
Она сказала это почти что с мольбой и когда взглянула на Ремуса, он увидел, что у неё на лице снова это затравленное, непонятное выражение. Наверное, из-за него Ремус не мог сдвинуться с места. Просто не мог.
И смотрел на неё. Смотрел. Смотрел. Смотрел.
А потом сделал крошечный шаг вперед.
– Иди! – вдруг хрипло крикнула она.
Ремус отшатнулся, с сожалением поджал губы, опустил голову и отвернулся в поисках своей сумки. Потому и не заметил, как Валери потерла рукой лоб. Спрятав мазь, он вскинул рюкзак на плечо и, не попрощавшись, пошел к выходу из загона. Он был уже у ворот, когда вдруг услышал негромкое:
– Шрамы.
Ремус остановился. Обернулся.
Валери стояла, крепко обхватив себя руками и смотрела куда-то мимо него.
– Эта мазь может справиться и с когтями оборотня. На тебе… у тебя и так достаточно шрамов. Ни к чему заводить новые, – сказав это она окончательно отвернулась и решительно пошла к вольерам. А Ремус постоял еще пару секунд и пошел к замку, улыбаясь как дурак.
Шрамы.
Она помнит его шрамы.
После этого случая они не виделись целый день. Ни в общем зале, ни в коридорах, нигде. Ремус не смог прийти в загон, потому что едва мог удержать палочку в руках, а её уроков по четвергам не бывает. Она тоже вряд ли выбиралась в лес, потому что весь день шел очень сильный снег. Между уроками Ремус пришел к её кабинету и проторчал под ним почти всю перемену, но постучать так и не решился. Он не знал, что ей сказать, но все равно промаялся полночи, думая о том, что совсем не обязательно было бы о чем-то говорить. В какой-то момент подскочил, ни с того, ни с сего вознамерившись написать ей письмо. Сел и вывел на чистом листе пергамента «Валери», произнеся её имя шепотом, по слогам. А потом в один момент скомкал пергамент, пачкаясь в невысохших чернилах, бросил комок в печку и бухнулся обратно на постель, а про себя все время повторял: «Ва-ле-ри», «Ва-ле-ри». Так и уснул.
Это становилось похоже на безумие.
В пятницу её урок был последним из тех, что идут после обеда.
Снега выпало будь здоров, так что до загона шли долго. Мэри то и дело проваливалась в сугроб или оскальзывалась на льду. Настроение у всех было приподнятое, может быть из-за солнца, а может быть потому, что пятница. Все болтали, шутили и голоса учеников звонко и далеко разносились в морозном воздухе. Теряя равновесие, Мэри все время хваталась за Ремуса, он улыбался ей, они даже о ч ем-то говорили, но чем ближе подходили к школьному загону, тем туже завязывался узел у Ремуса внутри.
Когда они пришли, до урока оставалось уже всего-ничего и возле загонов терся почти весь класс. В том числе и несколько человек из Слизерина, включая Мальсибера. Судя по их лицам, они еще не забыли утреннюю стычку и ждали возможности отыграться.
Бросив на них короткий взгляд, Ремус отвернулся и подошел к загонам. Детеныши гиппогрифов его узнали и с радостным писком бросились к ограждению, хлопая крыльями. Ремус просунул руку между брусьями и погладил одного из них по головке. Малыш зажмурился и заклекотал.
– Какие они милые! – Мэри присела на корточки возле ограждения и легонько постучала пальцем по деревянному брусу. – Э-эй, привет!
– Погладь их, не бойся. Эй, Хвост, иди сюда, посмотри! – Ремус оглянулся, но Питер застрял с близнецами.
– Это тебя они знают и не боятся, а меня могут цапнуть! – улыбнулась Мэри, но под влиянием его настойчивого взгляда цокнула языком и осторожно просунула руку в клетку. Малыши увлеченно клевали кусочки вяленого мяса, которые принес им Ремус. Как только Мэри дотронулась до одного из них, он тут же подскочил и Мэри отдернула руку, смеясь над собственной трусостью.
– Нет, давай! Ты погла-адишь их, Макдональд! – Ремус развеселился и попытался просунуть её руку в клетку.
– Нет!
– Погладь гиппогрифа!
Они дурачились, смеялись, её волосы лезли Ремусу в лицо, а сама Мэри пахла чем-то сладким.
– Эй, смотрите все! – вдруг прокричал Малсьибер. – Волк нашел себе подружку!
Ремус резко оглянулся. Мэри перестала смеяться и посмотрела сначала на Мальсибера, а потом на Ремуса. Видимо у него на лице было все написано, потому что Мэри положила руку в перчатке ему на плечо.
– Брось, не надо. Сейчас Грей придет, – она боязливо оглянулась в сторону деревьев.
– Что, Люпин, прежняя грязнокровка пропала, решил попытать счастья с новой? – продолжал глумиться Мальсибер под одобрительные смешки остальных слизеринцев.
Ремус выхватил палочку.
Мальсибер сделал вид, что испугался и тут же засмеялся, а остальные подхватили.
– Мальсибер, заткнись, а? – попросил Фабиан, лениво дымя сигаретой.
– А что? – Мальсибер выгнул губы, продолжая радостно петушиться. – Люпин все правильно делает, грязнокровки на земле заканчиваются, а про Хогвартс и говорить страшно, надо расхватывать, пока есть.
Ремус шагнул вперед, но Мэри испуганно схватила его за руку.
Обстановка накалялась.
– Знаете, что, парни? – Мальсибер повернулся к своим. – Предлагаю спор. Спорю, что следующей будет Макдональд. Ставлю десять… – тут он окинул побледневшую Мэри издевтельским взглядом. – Да нет, пожалуй, пять галлеонов, что заболеет именно она. И очень скоро, – негромко добавил он, но тут терпение Ремуса иссякло, он вскинул палочку и кошелек, который Мальсибер уже достал из кармана, взорвался прямо у него в руке, рассыпав золото по снегу. Мальсибер зашипел и шарахнулся в сторону, встряхивая обожженной рукой. На лице у него появилось радостное, хищное выражение. Он выхватил палочку так быстро и так быстро выпалил заклинание, что Ремус не успел среагировать – в конце концов, у него никогда не было такой реакции, как у Сириуса, или такого напора, как у Джеймса. Чары Мальсибера врезали ему в скулу, как железный кулак, Ремус отлетел в сторону на пару шагов, согнувшись и закрыв лицо перчаткой. Слизеринцы радостно гудели, что-то кричала Мэри, но тут из-за деревьев послышались шаги учителя, и перепалка потухла, не успев толком развязаться.
Валери показалась из-за деревьев. Ремус выпрямился, все так же прикрывая левую часть лица. Мэри испуганно заглядывала ему в глаза, слизеринцы мерзко хихикали.
На разогретую обстановку в классе Валери не обратила внимание. У неё на руке хлопала крыльями совсем еще молодая гарпия. При виде учителя в компании с одним из опаснейших хищников волшебного мира все моментально присмирели, перестали болтать, торопливо расселись на поваленные бревна и достали конспекты.
Мальсибер и его шайка все еще посмеивалась, глядя на него. Ремус убрал руку от наливающейся на щеке ссадины и вдруг почувствовал, как к ней прикоснулось что-то холодное. Он резко повернул голову. Мэри тут же убрала от его лица ледышку, завернутую в платок, но было еще кое-что – краем глаза Ремус увидел, как отвернулась Валери. Она смотрела на него всего пару секунд, но увидела именно то, как Мэри Макдональд его трогает.
Ну прекрасно.
Мэри растерянно опустила руку, поколебалась и просто протянула ему ледышку. Ремус виновато улыбнулся и взял у неё платок.
– Спасибо, – прошептал он.
– Это тебе спасибо, – так же шепотом отозвалась она. – Но теперь он от тебя не отстанет, – сказала Мэри, глянув в сторону Мальсибера.
Ремус тоже посмотрел на него и слегка улыбнулся, сообщив следующее так, словно это был секрет:
– По-моему он просто завидует.
Мэри захихикала. Валери призвала их к тишине.
И в целом урок прошел как обычно, но с той самой минуты, как Ремус поймал на себе острый, как лезвие, взгляд Валери, у него появилось стойкое ощущение, что что-то не так. Да, Валери профессионал, охотник, умеет брать себя в руки, отключать эмоции и бла-бла-бла, проложит себе путь сквозь крупный булыжник, если её случайно сбить с рельс, но Ремус все равно видел. Что она растеряна. Расстроена. Раздражена. У неё получалось это скрыть, но он слишком долго и давно наблюдает за ней, чтобы не замечать очевидного. И не чувствовать её нервозность.
И не он один это почувствовал. Под конец урока гарпия, которую Валери привязала к специальной жерди, почему-то начала нервничать. Должно быть почувствовала уязвимость. Весь урок она косилась на окруживших её людей хищным красным глазом, шевелила огромными крыльями, демонстрируя свою силу. Щелкала клювом в наморднике, шевелила когтями в специальных перчатках из драконьей кожи. Внушала опасения, короче говоря. Всякий раз, когда Валери приближалась к ней, Ремус внутренне напрягался и сжимал в кармане палочку. Валери бы его тревоги показались смехотворными… до последней минуты урока, когда она направилась к птице, чтобы пересадить её себе на руку и унести в клетку.
Всё произошло в считанные секунды. Гарпия вырвалась у неё из рук и одна из защитных перчаток на её лапах порвалась.
Когти, изогнутые, острые как бритвы сверкнули в воздухе.
Все закричали.
Гарпия сделала мощный взмах крыльями, такой, что ветром с половины класса посдувало шапки и разметало конспекты, многиих сбило с ног. Взгляд её был нацелен на учеников, мечущихся по поляне, как перепуганные кролики. Валери, которую волной ветра сшибло в снег, выхватила палочку. Гарпия ударилась о щит, возникший над учениками, разбушевалась еще больше, издала пронзительный визг и бросилась на Валери. Грей от неминуемой смерти спасло только то, что она успела вовремя закрыться рукой, на которой все еще была надета толстая лапа из металла и драконьей кожи. Ремус чуть не спятил от ужаса и бросился к ней, но тут случилось ужасное – что-то вцепилось в его руку и не пустило. Он оглянулся, готовый убить любого, кто ему помешает и увидел белое от страха лицо Мэри. Это она цеплялась за его руку и тянула назад.
– Мэри… – он задохнулся. – Что ты делаешь?!
– Ремус, не надо, она тебя убьет, ты, что, не видишь?! – истерически закричала Макдональд, заглушаемая визгами гарпии, которую пыталась утихомирить Валери и еще несколько учеников, пришедшие ей на помощь.
– Отпусти! – просипел Ремус, вырвал руку и бросился на помощь, но было уже поздно – гарпию усмирили. Веревками из нескольких волшебных палочек ей опутали лапы и теперь она напоминала огромного воздушного змея, которого медленно тянули к земле. Одного человека, она, пожалуй, и утащила бы, но только не четверых, одним из которых был упитанный Хо Янь.
– Что ты творишь, не вывихни ей крыло! – рявкнула Валери, когда птицу таки подтащили к земле и Гидеон бросился опутывать её веревками. – Осторожнее! Дай я сама! – она бесцеремонно оттолкнула Пруэтта и сама опустилась в снег рядом с трепещущей от ужаса убийцей в перьях.
– Профессор Грей, у вас кровь! – благоговейно пробормотал Гидеон, когда Валери сама принялась перевязывать путы на перепуганной гарпии.
Ремус, подоспевший к ним именно на этих словах, споткнулся и врезался в Фабиана, как раз, чтобы увидеть, как Валери раздраженно срывает с руки безнадежно убитый нарукавник для гарпии. Рукав плотной мантии был порван, виднелось четыре глубоких пореза.
– Можете отвернуться, если вам плохо, – Валери затянула узлы, небрежно смахнула брызги своей крови со щеки и встала с колена. Даже не взглянув на вусмерть перепуганных студентов, осторожно подняла гарпию, спеленатую, точно грудной ребенок и бережно понесла к клетке.
Гидеон проводил Грей затуманенным, немного обалдевшим взором, а потом качнул головой и едва слышно присвистнул, так что Ремусу внезапно захотелось его придушить.
– Урок окончен! – объявила Валери, вернувшись к ученикам. – К следующему занятию всем три раза прочитать главу, посвященную атакам гарпий. Может быть тогда вы вспомните, что от гарпии ни в коем случае нельзя убегать.
Ученики пристыженно пролепетали что-то согласное. Ремус молчал. Чувство его стыда и досады трудно было измерить. Мэри подошла и попыталась заговорить, но сейчас он не хотел не видеть её, не слышать, так был зол.
– …а кроме того на трех футах пергамента перечислить все возможные способы нейтрализации гарпий. Все свободны.
Валери первой покинула поляну и исчезла с той стороны загона, придерживая поврежденную руку. Ученики потянулись следом, возбужденно и шумно обсуждая случившееся. Как это ни странно, никто особо не возмущался, разве что слизеринцы. Остальные восприняли случившееся как интересное приключение, которое можно будет обсасывать все выходные.
Ремус замешкался, не зная, стоит ли ему пойти за ней, или это только взбесит её еще больше? Что он теперь мог предложить? Когда надо было не помог, а теперь что?
Ремус вдруг вспомнил про мазь, волшебную мазь от всех ран, оставленную в тумбочке. Он уже собрался было бегом бежать в замок, как вдруг увидел Мальсибера. Ученики медленно покидали поляну, а он никуда не спешил и зачем-то топтался на месте происшествия. На глазах у Ремуса он вдруг наклонился и поднял из снега что-то маленькое и блестящее. Золотой медальон. Маленький и простой золотой медальон на порванной цепочке -тот самый, который Валери всегда носила при себе. То на шее, то на запястье. Ремус часто его видел. Наверное, цепочка порвалась, когда гарпия вцепилась когтями в нарукавник.
Мальсибер, наверное, тоже его узнал, потому что воровато оглянулся в сторону загона и открыл медальон, а потом закрыл и быстро пошел прочь. Этого Ремус уже стерпеть не смог.
– Чего тебе надо, волк? – брезгливо бросил Мальсибер, когда Ремус преградил ему путь.
– Отдай, – коротко сказал Ремус и, ни секунды не раздумывая, вынул палочку. Сейчас он бы не раздумывая пустил её в ход – ссадина на скуле все еще болела.
Мальсибер окинул взглядом его разукрашенное лицо и насмешливо фыркнул.
– Что тебе отдать?
– Ты сам знаешь. Медальон.
– Какой еще медальон? – свалял дурака Мальсибер.
– Тот, который ты только что сунул в карман, – вкрадчиво произнес Ремус, нацелив палочку ему прямо в лицо. Мальсибер небрежно отвел голову назад, но на скулах у него вздулись желваки. – Он не твой.
Мальсибер вдруг осклабился и сузил темные глаза.
– Там фото какого-то малька. Это ты, что ли?
– Нет. Это сын Грей, он умер много лет назад, – Ремус сам не знал, зачем говорит об этом Мальсиберу. Это был последний человек во всей школе, которому он мог бы об этом сказать. Но почему-то сказал. Пару секунд Мальсибер просто смотрел на него, прикидывая, стоит ли ввязываться в драку из-за такой чепухи, а потом презрительно хмыкнул и за цепочку вытянул медальон из кармана. Подержал, словно испытывая терпение Ремуса, а затем протянул на открытой ладони. Пару мгновений они смотрели друг на друга. Мальсибер наблюдал за Ремусом со странным интересом. Ремус ударил его по ладони снизу-вверх, поймал медальон и сунул к себе в карман.
– Ты запал на неё, волчара? – вдруг тихо спросил Мальсибер и, как Ремусу показалось, удивился.
Ремус внимательно посмотрел на него и вдруг отколол странную штуку. С утробным рычанием шарахнулся к Мальсиберу, оскалив зубы. Наверное, у него натурально получилось изобразить оборотня, потому что Мальсибер несолидно отпрыгнул, поджав руки. Видимо воспоминания о том, как Ремус чуть было не сломал ему руку, были еще свежи. Ремус беззвучно засмеялся, а Мальсибер разозлился, но было уже поздно. Ремус сунул медальон в карман, обошел взбешенного Мальсибера и пошел в замок.
