...24 декабря 1974 года...
Карета Блэков, невидимая для маглов, летела по заснеженным улицам небольшого графства. Мимо проносились магазинчики под шапками из снега, сияющие гирлянды, влажные фонари, яркие краски, счастливые люди...
А ведь он мог бы сейчас вместе со всеми праздновать сочельник в гостиной Гриффиндора. Веселиться, отрываться, играть на гитаре и в волшебный твистер, подкалывать Эванс на пару с Сохатым...
— ... хотя бы слышишь меня?
И Марлин. С тех пор, как они сделали это, ему хотелось её постоянно, все время, всегда. Как бы он хотел провести это время с ней, вместо того, чтобы сидеть сейчас в ледяной карете и ехать на какой-то сраный прием в поместье Малфоев.
«Ты ведь вернешься на Рождество?..»
— Сириус!
Карета проехала мимо церкви, из которой доносился рождественский хорал, и Сириус вспомнил, как мягко сминался под его руками белый вязаный свитер, когда они с Марли сидели в "Трёх метлах" и...
— Сириус Блэк, твоя мать говорит с тобой.
Сириус отвел взгляд от окна, посмотрел сначала на отца, который как всегда флегматично попивал огневиски, глядя в никуда, а потом на мать.
Как всегда красивая, бледная, холодная, вся в черном, с алыми губами, бриллиантами в ушах и в шубе из меха черного рейема. Его мама.
— Что? — нелюбезно переспросил он.
Вальбурга громко хлопнула в ладони.
— Он даже не слушает!
Сириус с трудом удержался, чтобы не закатить глаза.
— Я слушаю.
— Ты можешь хотя бы притвориться, что они тебе нравятся, и изобразить удовольствие?
— Как твоя мать, — рассеянно вставил Орион, закуривая сигару из тентакулы.
Вальбурга поджала губы, быстро посмотрев на него.
— Я что, так многого требую?
— Ты требуешь невозможного, как всегда, — проворчал Сириус и засунул пальцы под воротник, пытаясь ослабить удавку, которую ему лично завязывала сама Вальбурга — впервые за все его шестнадцать лет. Бриллиантовая заколка больно колола его шею.
— Ты хоть понимаешь, как важна для нас эта помолвка?
— Сделка.
— Помолвка.
— Сделка! Вы покупаете для меня партнера для скрещивания. Много золото по...
Вальбурга резко хлопнула ладонью по сиденью, и он замолчал.
— Прекрати сейчас же, — прошипела она, втыкая в Сириуса свой взгляд, словно очередную иголку. — Да, это сделка. Сделка! Но ты ведь уже не маленький, Сириус, и должен понимать, что состояние и фамилия не могут строиться на пустом месте. Брак по "любви" — это пошлость и удел грязнокровок, а для нас это, прежде всего, надежное будущее, связи, состояние и...
— Чистая кровь, — выгнул губы Сириус, выплевывая это слово так, словно оно было куском протухшего мяса.
— А ты имеешь что-то против? — поинтересовался Орион, неторопливо вынимая из бокала свой взгляд и обращая его на сына.
Сириус отвернулся к окну. Он ненавидел, когда мать и отец говорили о браке. В такие минуты он сразу вспоминал красную нить, связывающую их имена на семейном древе поверх золотой, и думал о том, что, наверное, вообще не имел права появляться на свет.
— Да, — прорычал он, снова оборачиваясь. — Да, я против. Может, я не хочу? Может быть я уже выбрал, сам?
— Что значит «хочу»? Что значит «выбрал»? Орион... что он такое говорит?
— Мне кажется, Bourgie, наш сын имеет в виду, что влюбился в какую-то грязнокровку, — равнодушно отозвался старший Блэк, стряхивая пепел.
Вальбурга прижала руку к груди.
Даже Регулус отвлекся от своей книги и обратил на брата черные круглые, как у глупого щенка, глаза.
— Сириус?..
— Прекрати, мама, у тебя кровь носом пойдет! — процедил Сириус, но было уже поздно. Вальбурга села на своего любимого конька.
— Кто она, Сириус?! Кто?!
— Не ваше дело! — спокойно отрезал Сириус и вдруг сорвался неожиданно для самого себя. Видимо, напряжение последних двух недель, в течение которых ему ежедневно капали на мозги, все-таки дало о себе знать. А может он просто был чертовым Блэком.
— Какая разница, черт возьми, кто она?! — заорал он. — Может я влюбился! Может это навсегда! И если я захочу — женюсь на ней, прямо завтра, черт возьми!
— Никогда ты не женишься на грязнокровке! — завизжала Вальбурга, да так, что карета зазвенела от эха. Регулус поморщился, отодвигаясь. — Никогда, ни за что мой сын не возьмет в жены паршивую, грязную...
— Заткнись! — заорал Сириус и мать отвесила ему пощечину.
Карета мягко качнулась на рессорах и остановилась.
Они прибыли на место. Вместо праздничного городка за окнами уже вовсю переливался и мерцал великолепный Малфой-Мэнор.
Дверца кареты открылась, и все увидели старшего домового эльфа Малфоев.
— Добро пожаловать в Уилтшир, сэр, — проскрипел он старческим голосом и склонился в поклоне перед лакированной туфлей Ориона, показавшейся на ступеньке.
Кареты подъезжали, гости сплошным потоком двигались к главным дверям, и всюду только и слышны были утонченно-вежливые приветствия, пожелания счастливого Рождества и холодное хлопанье дверей карет.
— И запомни сын, ты пойдешь с этой девушкой под венец, даже если мне придется применить к тебе Империус... — прошипела напоследок Вальбурга, поправляя на Сириусе галстук. Красные тонкие губы женщины уже застыли в ледяной светской улыбке.
— Или любое другое заклятие к твоей грязнокровке. Не заставляй меня идти на это, — с этими словами она оттолкнула Сириуса от себя и вплыла в празднично сверкающий холл. Рядом с ней тут же возникла тучная шумная женщина в роскошном восточном наряде.
— Вальбурга Блэк!
— Патриция! — моментально переменившись в лице, мать расцеловала миссис Забини в щеки. Дочь Патриции, Блэйк, до пошлости миленькая, словно рождественская упаковка шоколадных конфет, впилась в Сириуса жадным обиженным взглядом. Он же, схватив с проплывающего мимо подноса стакан, нырнул в ближайшую дверь, но, однако, успел услышать обрывок разговора:
— Значит, вас... уже можно поздравить?.. — многозначительно спросила Патриция.
— Боюсь, пока еще рано... — уклончиво засмеялась мать.
В гостиной Сириус попал в толпу, где каждый считал своим долгом бросить на него взгляд.
Сириус вспомнил, где видел этот взгляд раньше, и от этого ему стало очень плохо. Когда-то все эти люди так же таращились на Беллатрису и Родольфуса.
Он чувствовал себя загнанным волком. Все эти чистокровные гончие сейчас показывали ему свои зубы так, словно предупреждали заранее, чем кончится дело, если он попытается дать деру.
— Я знаю, что ты чувствуешь, сын, — рука отца вдруг легла ему на плечи.
Сириус раздраженно вздрогнул.
— Правда? — процедил он.
— Знаешь, для того, чтобы спать с женщиной, не обязательно на ней жениться. Да, ты сейчас влюблен, и тебе кажется, что она — самая необыкновенная, но поверь, — он понизил голос. — Скоро эта оскомина спадет, и ты поймешь, что для серьезных отношений нужно кое-что повесомее, чем постель, — Орион хлопнул его по плечу. — И не горячись. Возможно, твоя будущая жена окажется не так плоха, как ты думаешь.
— А твоя оказалась? — он стряхнул его руку и поскорее покинул гостиную, где от золота и зелени начинало рябить в глазах.
Почти час Сириус старался не попадаться родителям и Малфоям на глаза. Ему с самого утра ужасно хотелось курить, но здесь это сделать было невозможно.
После долгих скитаний по ярко освещенным запутанным коридорам, он наконец нашел одну-единственную незапертую дверь и без раздумий повернул ручку.
И попал в другой мир.
Грохочущая музыка. Свет выключен. Плакаты игроков в квиддич, магловских музыкантов и актеров кино. Камин ярко пылает, и душноватый, теплый воздух облизывает замерзшие ладони животворящим теплом.
Не веря своим глазам, Сириус шагнул внутрь. Такой грохот было бы слышно даже с улицы, а он не слышал его из коридора. Как будто комнату специально заколдовали...
— Эй, что вам надо?!
Он обернулся.
Из-за ширмы, расписанной ветками цветущей вишни, выскочил человек.
То, что это девушка, Сириус понял сразу — по двум не очень длинным, но мягко изогнутым гладким ножкам в коротких белых носочках. Все остальные прелести скрывала мешковатая толстовка с капюшоном.
Девчонка быстро подошла к нему, воинственно упирая руки в бока. Из-под капюшона сверкнули глаза.
— Ты кто? — она захлопнула дверь. — Чего врываешься?
— Тут можно покурить? — он повертел перед ней пачкой. Магловская этикетка подействовала на странную девочку, как секретный пароль: она сразу как-то расслабилась, опустила руки и дернула плечами. Даже голос ее, хрипловатый для подростка, зазвучал мягче.
— Можно, — и она протопала мимо него, мелькая в темноте светлыми трусиками, которые виднелись из-под толстовки, после чего скрылась за ширмой.
Сириус заметил лежащий у камина дорожный рюкзак с вывернутым нутром, пару теплых зимних унт, и взгляд его сам собой метнулся к полке.
Бинго!
На ней лежал маленький мешочек с серебристой пылью.
