...31 июля 1977 года...
Нарцисса Блэк
Длинное шелковое платье было слишком тесно схвачено под грудью и мешало нормально дышать. Нарциссе ужасно хотелось вылезти из него и одеть на себя легкий льняной сарафанчик, в котором она ходила все утро. Вообще-то она любила шелковые наряды. Но сейчас от соприкосновения с гладкой тканью по коже бегали мурашки.
Предсвадебное волнение, казалось, пропитало в доме каждую салфетку и подушку. Тонко пахло цветами и новыми скатертями. Внизу на кухне позвякивала посуда. Звонкие голоса гостей были хорошо слышны даже на третьем этаже.
Все ждали свадьбы и радовались.
Все, кроме нее.
— Боишься, сестренка? — игриво спросила Белла. Она лежала, развалившись, прямо в платье на так и не убранной после сна кровати Нарциссы. Черное платье с пышной юбкой на сетке легкомысленно смялось, копна смоляных кудрей, рассыпавшаяся по белоснежной простыни, напоминала клубок маленьких тонких гадюк на снегу. Широкую талию стягивал тугой черный корсет, подпирающий высокую, выразительно подчеркнутую с помощью декольте грудь. Полные белые руки были плотно обтянуты черной сеткой, пальцы с длинными черными ногтями унизали крупные кольца. Повернув к сестре бледное лицо с кипящими, как смола, черными глазами, она надула черные губки.
— Ты выглядишь как утопленница, — нежно проговорила она и одобрительно кивнула. — Мне нравится.
Нарцисса подняла с туалетного столика изумительное колье из белого лунного камня и прижала его к теплой шее. Крохотные холодные камушки удобно разместились в мягких ямках на выпирающей ключице. Девушка прерывисто вздохнула и потрогала украшение рукой.
«Сегодня я выхожу замуж».
Эти простые и понятные слова, звучащие для девушек всего мира, как молитва, кружились вокруг Нарциссы, словно осы. И жалили каждый раз, когда она отвлекалась и успокаивалась.
В пределах Хогвартса она не имела ничего против Люциуса Малфоя. Каждое утро они вежливо здоровались на выходе из гостиной, завтракали и обедали за одним столом, проводили вечера в одном помещении, сидели на одних и тех же диванах и за одними и теми же партами в одних и тех же классных комнатах, сдавали экзамены, ходили в Хогсмид, на праздничные встречи в Клубе Слизней и матчи по квиддичу. Изредка обменивались парой общих фраз. Но на этом их отношения заканчивались. Едва ли они вспомнили бы друг о друге после школы, и со временем они так же легко и просто состарились бы, даже не запомнив имени друг друга.
Но, вслед за учебным годом всякий раз неизбежно наступало лето и для Нарциссы Блэк начиналось самое мучительное время во всем году. Родители на целый месяц отправляли ее в Сан-Себастьян, в летнюю резиденцию Малфоев, где их с Люциусом сажали в одной комнате, запирали, как муравьев под стеклом и заставляли проводить вместе все свободное время, всё надеясь и ожидая, что они вдруг влюбятся и спарятся.
И миссис Малфой с её ледяными глазами и сладкими улыбками, и безвольная мать Нарциссы, и их многочисленные подружки — все они ожидали, что долгожданная искра вот-вот проскочит между Нарциссой и Люциусом, что они влюбятся прямо во время партии в волшебный теннис... но за все десять лет партий в теннис, прогулок по пляжу, чаепитий и вечерних игр в бридж, эта искра так и не проскочила, хотя в семье все упорно поддерживали легенду о том, что между юной Блэк и молодым Малфоем цветет то самое, первое нежное чувство. И когда заботливые матери отправляли своих отпрысков прогуляться по пляжу, все эти родственники принимались понимающе переглядываться и поджимать губы в улыбке. Нарциссе же при виде этих улыбок и многозначительно выпученных глаз хотелось топать ногами и визжать, но она лишь опускала ресницы.
Потому что только так может выражать свои чувства будущая счастливая невеста...
— Мерлин... что я здесь делаю? — тихо проговорила она, большими глазами глядя на свое ослепительно прекрасное отражение.
«Может быть, сбежать?»
От этой мысли стало вдруг легко и приятно.
Нарцисса посмотрела на запертую дверь.
— Ты говоришь со мной? — игриво спросила Белла, переворачиваясь на живот и болтая в воздухе ногами в зашнурованных туфлях на чудовищно высоком каблуке.
— Нет, Белла, не с тобой, — Нарцисса взяла из шкатулки сережки-капельки и вдела их в уши. Руки так немилосердно тряслись, что она несколько раз случайно воткнула иглу в чувствительную мочку.
Белла беззвучно засмеялась, облизывая передние зубы, и хищно посмотрела на прямую, как струна, сестру. Казалось, коснись ее пальцем, и она зазвенит. Или порвется.
— Зря, Цисси. Между прочим, я уже замужем, — несмотря на то, что Нарцисса не смотрела на нее, Белла повертела левой рукой. — Я старше и лучше знаю жизнь. И могу рассказать тебе много чего.
— Много чего важного?
— Много чего интересного. Много чего интересного и важного.
— Правда? — Нарцисса говорила по инерции. — И что же?
— Я знаю, сестра, тебе страшно, — Белла со вздохом провела ладонями по постели, нежась на мягкой простыне.
Нарцисса со стуком захлопнула шкатулку, в которой хранила украшения, и стремительно обернулась.
— Мне не страшно, — она захотела потереть лоб, но вовремя спохватилась и просто сжала руку в кулак. — Я... нервничаю... возможно... но мне не страшно. Почему мне должно быть страшно?
Привычная светская улыбка заморозила волнение на ее лице.
Белла взглянула на нее и вдруг резво подтянула ноги к коленям, поднимаясь. Неуклюже пройдясь прямо по простыни, она с громким стуком соскочила на пол.
— Я знаю, чего ты боишься, — проговорила она, приблизив губы к лицу сестры. Можно было подумать, будто она захотела ее поцеловать.
— Да? И чего же? — спросила Нарцисса, выпрямляя спину и настороженно глядя за тем, как сестра принимается описывать вокруг нее круги.
— Ты боишься моего Лорда, — Беллатриса поднесла левую руку к лицу и фанатично прижалась губами к татуировке, проводя языком по выползающей из черепа змее. Нарцисса брезгливо приподняла верхнюю губу. — Боишься, что не понравишься ему, и он расторгнет ваш брак, сделав тебя предметом насмешек... — Белла была у неё за спиной. — Или наоборот, что ты, такая юная, прекрасная и нетронутая, понравишься ему, и он пожелает поставить на тебя Метку, — Белла описывала вокруг нее круги, прямо как змея, обвивающая кольца вокруг жертвы. — Но поверь мне, моя маленькая милая сестра, тебе нечего бояться. Это огромное наслаждение — чувствовать его магию у себя внутри... — прошептала она, обдавая лицо девушки дыханием, и на секунду прикрыла ресницы. Когда же она открыла глаза, то увидела, что Нарцисса смотрит на нее с нескрываемым ужасом.
Белла замерла, как лиса, почуявшая кролика.
— А-а-а... да вот же оно! — театрально прошептала она, выкатывая глаза и растягивая губы в улыбке.
Нарцисса прерывисто вздохнула и покачала головой.
— Ты боишься вовсе не моего Лорда, а...
— Замолчи, Белла! — предостерегающе прошипела девушка.
— ...своего будущего мужа, во имя Мерлина! — Беллатриса захохотала и оглушительно захлопала в ладоши.
Нарцисса смежила веки.
— Уходи немедленно! Слышишь меня, Беллатриса? — Нарцисса взмахнула рукой, указывая на дверь. — Убирайся!
— Нет, моя дорогая, я же твоя старшая сестра, я должна тебя приготовить, — Белла крепко обняла сестру за талию. — Поверь мне, Цисси, супружеской жизни нечего бояться! Это всего лишь сделка. Ты же не думаешь, что Люциус когда-нибудь полюбит тебя? Или что ты полюбишь Люциуса?
— Белла, пожалуйста! — взмолилась девушка.
— О, не бойся, моя глупенькая Цисси. Вы будете жить совсем как чужие люди! Люциус, как и все мужчины, будет вечно занят, — Белла потрогала круглые молочные камушки, лежащие на тяжело вздымающейся ключице, и вздохнула, разглядывая белую гладкую шею. — Правда, тебе придется терпеть его в своей постели несколько раз в неделю, но это все ради будущего наследника, моя милая, которого ты будешь обязана произвести на свет в страшных мучениях, — что-то вдруг переменилось в лице сестры — Нарцисса увидела на лице Беллы знакомое выражение и внутренне запаниковала.
— Он не будет тебя ласкать, — обиженно проговорила Белла, утыкаясь ей в плечо острым подбородком. Руки, обтянутые черной сеткой, безвольно повисли, черные глаза потухли, тонкие кривые ножки, торчащие из-под пышной юбки, развернулись носками туфель друг к другу. — Скорее всего, он просто сразу залезет на тебя сверху и будет шарить по тебе своими руками. И дышать. Тебе будет страшно, и ты не сможешь пошевелиться и будешь только ждать, когда все закончится...
Нарцисса смежила веки. Злорадно улыбаясь, Белла обошла вокруг нее, как волчица, и подхватила с маленького столика бокал красного вина. — А потом, Цисси, милая... — она отпила, почмокала губами, оценивая букет. — Тебе придется сжать свои прелестные зубки и раздвинуть свои прелестные ножки, чтобы он в тебя... — Белла поднесла ладошку к губам, словно стены могли их слышать, и значительно покивала, выпучив глаза. — Влез.
— Замолчи, Белла... — прошептала Нарцисса. Палочка была далеко, но сейчас она готова была броситься на старшую сестру с кулаками. — Сию секунду замолчи!
— Тебе будет больно! Это чудовищная боль и никакого удовольствия. А он будет биться на тебе и в тебе, минуты три или четыре... а потом, когда все закончится, он сразу же уснет, а ты будешь лежать и мечтать о смерти. Хотя, может, он еще начнет целовать тебя... здесь! — Беллатриса вдруг больно ткнула оцепеневшую сестру в напряженную твердую шею. Нарцисса дернулась и Белла оглушительно захохотала. — И здесь! — она ткнула ее в плечо, хихикая и подступая все ближе, в то время как Нарцисса пятилась от нее назад. — И здесь...и здесь, и здесь, и здесь, и здесь!!!
Белла прыгала вокруг нее, тыкая то в одно, то в другое место на теле, и пружинки черных кудрей неистово вились вокруг ее головы.
— Хватит! Замолчи!!! — наконец взвизгнула Нарцисса, рывком оборачиваясь к ней. Лицо ее было искажено яростью. На миг они стали очень похожи. Один из браслетов сорвался с ее руки и с треском упал на деревянный пол. Нарцисса порывисто опустилась на корточки, чтобы поднять его, покачнулась, не удержавшись на неудобных каблуках, и неловко плюхнулась на диванчик, прижав ко лбу запястья.
Дверная ручка скрипнула.
Нарцисса вскинула голову, Белла развернулась на каблуках, но в комнату вошла вовсе не Эдвин Малфой, как они опасались, а ее дочь.
К шестнадцати годам Роксана Малфой стала невероятно похожа на отца: вздернутый нос, небольшой грустный рот и бархатно-чёрные глаза, ярко выделяющиеся на бледном лице, подернутом типичной малофевской ленцой. От матери ей достался только миниатюрный рост и белые, как снег волосы, сейчас собранные на макушке в пушистый художественный беспорядок. Черное бархатное платье с пышной юбкой на сетке мягко мерцало, ловя приглушенный свет россыпью бриллиантовой пыли и открывало тоненькие, как у стрекозы, но не очень длинные ноги, обтянутые черными колготками в мелкую сетку. На костистом запястье по свадебной традиции белел пышный цветок, украшенный черной росой, на другой руке совершенно неуместным массивом чернел напульсник с металлическими заклепками. Движения ее были немного угловатыми и резкими, как у мальчика-подростка, но взгляд, прямой и бесстрашный, выдавал нрав, закалённый в подземельях Дурмстранга.
