Гул колокола разлился над лесом и последний на сегодня урок по уходу за магическими существами подошел к концу.
Ремус захлопнул тяжелую книгу, лежащую у него на коленях и принялся собирать разбросанные листы пергамента с рисунками частей тела гиппогрифа. Он чувствовал, что Валери на него смотрит, но упорно не желал поднимать взгляд. Класс шумел, поднимаясь с поваленных деревьев, все смеялись, галдели и торопливо прощались с учителем, предвкушая вкусный ужин. Ремус закончил собираться, встал с места, вскидывая на плечо сумку и следом за остальными пошел к выходу из леса. Валери осталась позади — она собирала гиппогрифов, чтобы отвести их в загон, а те взволнованно хлопали крыльями и покрикивали, недовольные внезапно поднявшимся шумом. Ремус шел, поджав плечи и спрятав нос в складках шарфа, а сам думал, что Валери, должно быть, здорово удивило его появление на уроке сегодня, ведь он игнорировал её занятия больше недели. Причины у него были. Он все еще злился на неё за то, что она его оттолкнула. Все её доводы казались ему попросту смешными. Но раз уж она так хотела, чтобы они не общались, хотела, чтобы он оставил её в покое — пожалуйста, он оставил. Но очень скоро понял, что так только хуже ему самому. К тому же, чтобы он там ни чувствовал, её предмет ему необходим, если он все еще хочет сдать ЖАБА и поступить в Отдел контроля и регулирования магических существ. А поступить он хотел.
В общем, как только он как следует убедил себя, что все дело только в её предмете и выхода у него нет, собрал сумку и чуть ли не бегом направился в лес, где Валери вот уже целую неделю вела уроки, посвященные поведению гиппогрифов в естественной среде обитания. Тема была жуть какая интересная, но Ремусу стоило большого труда сосредоточиться на принципах циркуляции крови гиппогрифов, а не на том, что Валери в своих узких черных брюках и огромном вязаном шарфе поверх рыбацкого свитера выглядит точь-в-точь, как втогда, в колонии, и что от мороза у неё разрумянилось лицо и покраснели губы...
Она начала урок и все было как всегда, а потом вдруг её взгляд упал на Ремуса. Они смотрели друг на друга всего пару секунд, а потом она, как ни в чем ни бывало, продолжила лекцию. Ремуса же просто в жар бросило.
Чтобы окончательно не потерять над собой контроль, он приказал себе просто не смотреть на неё и сцепив зубы конспектировал лекцию, поднимая голову только лишь затем, чтобы посмотреть на золотистого гиппогрифа и уяснить, что его перья обладают почти тем же магическим свойством, что и шерсть грифона, способная вырабатывать тепло.
Класс уже ушел далеко вперед, но Ремус не спешил их догонять и возвращаться в замок...
С тех пор как Лили забрали в Крыло прошла уже почти неделя, но за эту неделю ей не только не стало лучше, наоборот, проклятие укрепилось в её теле и теперь пожирало её просто на глазах. Ремус пришел в ужас, когда увидел её вчера, страшно исхудавшую, с крошечными запястьями и костлявыми пальцами, торчащими скулами и кошмарными кругами под глазами. Лили видела, как он шокирован, как бы Ремус ни пытался это скрыть, но не обижалась и шутила, что совсем скоро она сможет пролезть в игольное ушко и попасть в книгу рекордов Гиннеса. Она сидела в постели, спрятав острые коленки под пледом, улыбалась, рассказывала, как прошлой ночью Джеймс притащил ей Живоглота, по которому она так соскучилась, а кот принялся носиться по всему Крылу. Ремус сидел рядом и слушал, а сам не мог выдавить ни слова из-за застрявшего в горле комка. Эта была не та Лили, которую он привык видеть, да и видел совсем недавно, когда приходил навестить в первые же дни. Всего за несколько дней проклятие вытянуло из неё несколько лет жизни и это было заметно не только у Лили. Все заболевшие выглядели так, будто по ночам кто-то высасывал из них через трубочку силы.
Но Лили — это еще полбеды. Еще был Джеймс. При ней он оставался таким же, как и всегда — острил, шутил, балагурил, доводил мадам Помфри до трясучки. А когда приходилось ненадолго оставить Лили, пойти на важный урок или в гостиную, ему уже нечем было глушить себя и отчаяние прорывало как болезненный нарыв. Несмотря на поддержку друзей, Джеймс остался один на один с тем фактом, что Лили, быть может, осталось жить всего... сколько? Несколько дней? Неделю? Никто не знал, когда проклятие достигнет пика и убьет её. Это чуть было не случилось во вторник.
Джеймс как обычно торчал у неё, когда Лили вдруг стало плохо и у неё начался приступ. Обычный приступ. Она закашлялась, но кашель не останавливался и крови было все больше и больше. Джеймс разбудил мадам Помфри, когда ей кое-как удалось остановить кашель, кровь полилась у Лили из носа, даже белки глаз покраснели. Когда в Крыло примчалась Макгонагалл и остальные Мародеры в пижамах, Лили начала терять сознание, что было самым страшным в таком состоянии. Джеймс тряс её и требовал смотреть на него, не отключаться, но когда у неё при всем при этом опять полилась кровь изо рта, Джеймса пришлось буквально выволочь из Крыла. Ремус был там, видел его глаза, его лицо в тот момент и подумал, что даже собственные превращения теперь не будут его пугать так, как это выражение...
Это была страшная ночь. Никто не верил в то, что Лили выживет и просто ждали, когда выйдет мадам Помфри или Макгонагалл, и скажет, что...
Но как это бывает в детективных романах, когда герой падает с обрыва и в последний момент хватается за какой-нибудь корешок, так вышло и с Лили. Каким-то образом она ухватилась за жизнь и к утру вытянула себя из пропасти.
После того, как опасность миновала и Лили уснула под действием зелья, они вернулись в гостиную. Там Джеймс надрался в хлам и немного поломал их спальню, а потом и сам попал в Крыло, потому что сломал себе палец и сбил костяшки так, что не мог даже палочку в руке удержать. После этого случая он уже не вылезал из Крыла. Почти перестал есть и спать, забил на команду, тренировки и уроки. Теперь уже никакая сила на свете не могла заставить его пойти на лекцию по чарам и потерять целых полтора часа жизни с Лили Эванс.
Ремус и сам не заметил, как мрачные мысли увели его далеко в лес. Он остановился и огляделся, но оказалось, что отсюда все еще хорошо видно башню Гриффиндора и острие Когтеврана. По крайней мере, пока еще не слишком стемнело. Но даже если стемнеет, он все равно найдет путь назад...
Ремус вздохнул, глядя на горящие окна гостиной Гриффиндора, поплотнее запахнул зимнюю мантию, повернулся к замку спиной и пошел дальше.
Лес всегда его успокаивал и дарил ощущение безопасности, хотя какие-то дураки его боялись. Даже в сумерки, когда охотники ходили по лесу, натянув тетивы луков, Ремус мог бродить, не чувствуя никакой угрозы. Едва ли в этом лесу нашлось бы существо более опасное, чем он сам. Однако же, когда рядом с ним вдруг затрещали кусты, сердце все-таки предательски ёкнуло и Ремус замер, схватившись за волшебную палочку. Несколько напряженных секунд ожидания, он уже готов был атаковать возможного противника, но вот куст закачался, послышалось животное фырканье... а затем из ельника выбрался молодой гиппогриф и недовольно отряхнулся от снега.
Ремус почувствовал облегчение и с улыбкой опустил палочку. Зверь пошевелил крыльями и повернул голову сначала вправо, затем влево, глядя на Ремуса, и щелкнул клювом. Ремус легонько поклонился, а когда гиппогриф поклонился в ответ, шагнул к нему и погладил лаковые каштановые перья. На шее животного обнаружился обрывок узды. Видимо он перекусил её, когда Валери вела его стадо в загон. А потом отбился и потерялся.
— Пойдем, приятель, — Ремус потянул гиппогрифа за поводок. — Тебе здесь одному делать нечего. В лесу опасно — слыхал об этом?
Гиппогриф каркнул, по-птичьи вращая гигантской башкой, еще немного поупрямился для вида, но потом все-таки пошел за Ремусом. Когда-то Ремусу доводилось вести в поводу лошадь и даже тогда ему было страшновато, что эта силища, эта груда мышц, способная в любой момент броситься куда-нибудь очертя голову и уволочь его следом, слушается и идет следом. От и сейчас чувство было то же самое, только намного сильнее. Ремус прямо чувствовал, какой гиппогриф сильный. От этого становилось страшновато, поэтому он решил с ним разговаривать, так ему казалось, что они быстрее достигнут взаимопонимания, и у зверя не возникнет желания внезапно оттяпать ему руку или голову.
— Знаешь, тут водятся всякие опасные существа, — говорил Ремус на ходу, периодически оглядываясь. — Ты бы не хотел попасться им, верно? Ты хороший парень... если ты парень, конечно... — Ремус попытался выяснить это и наклонился, но гиппогриф каркнул, с шорохом расправив крылья. Ремус прыжком выпрямился, но зверь всего лишь шевельнул ими и снова сложил на спине. Вроде как размялся.
— Что, хотел меня напугать? А я ведь тоже «опасное существо», — сказал Ремус и провалился ногой в кроличью нору. — Я — оборотень. Слыхал о нас? Мы превращаемся в волков и охотимся. Это я сейчас безобидный, а через пару недель обрасту мехом и буду бегать... где-нибудь. Вот увидишь!
Гиппогриф издал странный куриный звук и легонько потянул Ремуса за ремень его сумки. Ремус перепугался, потому что как раз в этот момент отвернулся, высматривая загон, но тут вдруг раздался голос:
— Стой, кто там?
Ремус и гиппогриф замерли, прижавшись друг к другу. Из-за деревьев показалась члоевеческая фигура, скрипнула натягивая тетива, а затем человек ступил в пятно света и сердце Ремуса провалилось в желудок.
Валери опустила лук, подозрительно глядя на странную парочку.
— Ты что здесь делаешь? — проговорила она.
Ремус молчал, глядя на неё во все глаза. Гиппогриф каркнул и переступил с места на место. Этот звук привел Ремуса в себя.
— Вот, — он шагнул вперед, бросив на учительницу один вороватый взгляд и тут же снова опустив глаза. Подвел за собой гиппогрифа и передал Валери поводья. — Кажется он потерялся, или... в общем, я его нашел.
Гиппогриф с удовольствием перешел к Валери и потрогал клювом её волосы, выбившиеся из—под теплого шарфа. Она ни капельки не испугалась и все так же подозрительно смотрела на Ремуса, наматывая узду на руку.
— Спасибо... — растерянно сказала она и посмотрела на гиппогрифа. Выражение её лица тут же слегка смгячилось, она протянула руку и потрепала питомца по загривку. — Шоколав, негодяй, я уже хотела идти тебя искать...
— Шоколав? — Ремус от удивления забыл, что дал себе зарок не смотреть на Валери, но теперь она и сама не обращала на него внимание и гладила гиппогрифа, а тот клекотал от удовольствия. — Гиппогриф по имени Шоколав?
— Это Хагрид его назвал, — Валери на секунду оторвалась от зверя и мельком глянула на Ремуса. Отеё мрачности не осталось и следа, она улыбалась, улыбались её глаза, губы, она была такой красивой и милой, что у Ремуса заныло в груди... и еще в одном месте. — Я разрешила ему дать имена всему стаду, после того, как он помог мне принять потомство у одной из самок. Этого назвали Шоколавом из-за оперения. И еще потому, что он вечно лазил в сумки к младшекурсникам и таскал шоколадки. Так и вышло, что Шоколав любит шоколад, да? — Валери погладила гиппогрифа по лоснящемуся боку, шее и почесала там, где должна были располагаться уши. Гиппогриф зажмурился от удовольствия, по-собачьи склонив голову набок.
Ремус как загипнотизированный следил за её руками, наблюдал за ней, такой непривычно-нежной и ласковой и чувствовал, как рушится плотная оболочка обиды у него на сердце. Он и забыл, какой становится Валери, когда общается с животными. Ни грамма брони, ни капли холода, одна только радость и очарование, горячее и крепкое, как глинтвейн.
Сейчас она действительно была очень похожа на ту Валери, которую он видел в колонии и любил так, что сносило крышу. Ту, которая смеялась над школьными байками, когда они вместе охотились, которая учила его сражаться на «мечах», взяла его за подбородок в Янтарную ночь и сказала, что он давно не брился.
Которая сорвала с него свитер в душной палатке и повалила на меховые шкуры животных...
И пусть она больше никогда не посмотрит на него, как на мужчину. Жить в Хогвартсе и не видеть, не говорить с Валери Грей — пытка, на которую он не согласен.
Видимо почувствовав возникшее напряжение, Валери оторвалась от гиппогрифа и снова посмотрела на Ремуса. Он поспешно отвел глаза, но какой в этом толк, если лицо у него загорелось как у семилетнего.
— Думаю, тебе пор идти, — прохладно сказала она. — Опоздаешь на ужин, — Валери собралась было уйти, но Ремус неожиданно для самого себя резко шагнул вперед и схватил гиппогрифа за уздечку возле клюва, не давая им уйти.
— В чем дело? — ощетинилась Валери.
— П-подождите. Валери, я...
Серые глаза упреждающе сверкнули, и Ремус пошел на попятную.
— Профессор Грей, я хочу сказать кое-что...
— Не за чем, — отрезала она и потянула гиппогрифа на себя. — Уходи.
«Она меня боится?» — удивленно подумал Ремус, но узду не выпустил и гиппогриф сердито тряхнул головой.
— Профессор Грей, я хочу извиниться. В прошлый раз, когда я приходил к вам в кабинет...
Валери раздраженно вздохнула и повернула голову вбок, всем своим видом демонстрируя нежелание говорить на эту тему.
— Я повел себя... неправильно.
Валери удивленно посмотрела на него.
— Простите, что я так вспылил, что назвал вас плохим учителем... и обвинил во вранье. Я не должен был. Потом что это как раз вранье. Вы ведь... самый лучший учитель из всех.
Ремус помолчал немного.
— Я... я думал над тем, что вы сказали и понял, что никогда не смогу потребовать у вас того, что принесет вам проблемы, — Ремус почесал впадинку между щекой и носом, глядя на землю, а потом решительно поднял взгляд и посмотрел Валери в глаза. Она смотрела на него, сдвинув брови. — Валери, я вас люблю. Я люблю вас так сильно, что готов забыть всё, что было, если вам от этого будет лучше. И если это позволит нам видеться как раньше, — Ремус сглотнул, увидев, как нос Валери щекотнуло это серьезное заявление. — Я не хочу, чтобы вы начали меня избегать.
Валери молчала очень долго. Ремус упрямо глядел ей в глаза.
— Кажется... — она вдруг усмехнулась и подступила к нему, скрещивая на груди руки. — Это ты начал меня избегать. Люпин.
— Да, я... — Ремус тоже улыбнулся, опуская голову. Она понимала всё слишком хорошо. — Мне нужно было... в общем, простите, что пропускал уроки, — Ремус осознал, что все еще держит гиппогрифа под узду и убрал руку. — Больше это не повторится.
Валери помолчала немного, а затем хмыкнула.
— Надеюсь. Мне бы не хотелось, чтобы мой ученик завалил экзамены. Тем более, талантливый ученик, у которого были большие планы на будущее.
— Я быстро наверстаю, — еще шире улыбнулся Ремус, несмотря на то, что внутри все тоскливо сдавило — кажется он только что добровольно вернулся за те стену, что разделяла его и Валери до колонии.
— Да. Ну что же... спасибо, что вернул Шоколава. А сейчас тебе лучше...
— Эт-то еще что такое?
Они синхронно оглянулись. В несколько футах от них стоял мракоборец, один из тех, что контролируют территорию по ночам, и светил им в лицо волшебной палочкой. Лицо скрывал капюшон мантии с министерскими нашивками.
— Ты что здесь делаешь, парень? — крикнул мракоборец, не двигаясь с места. — С наступлением сумерек все ученики должны быть в стенах замка, тебе, что, не говорили, что ли?
Ремус переглянулся с Валери.
— Какой курс и факультет? — мракоборец деловито достал из—под мышки блокнот, в который заносил всех нарушителей.
— Всё в порядке! — крикнула Валери, успокаивая гиппогрифа, которого явно возмущало неучтивое поведение мракоборца. — Это... мой практикант! Он помогает мне убирать за животными после уроков!
Это объяснение показалось мракоборцу удовлетворительным. Он кивнул, очевидно узнав Валери Грей и пошел себе дальше, а Валери жестом приказала Ремусу следовать за собой и повела Шоколава к загону, сосредоточенно поглядывая по сторонам.
Пока она запирала загон и проверяла кормушки, Ремус немного пообщался с остальными обитателями школьного зверинца. Надо признать, он здорово соскучился по этому месту, животные умиротворяли его даже больше, чем лес. Ремус скучал по их возне, скучал по тому, как покрикивают гиппогрифы и как они хлопают крыльями, как уютно потрескивают в угольках саламандры и возятся на деревьях лукотрусы. Скучал по запаху прелого сена, навоза и перьев. Детеныши гиппогрифов при его появлении у загона бросили кормушку и столпились у заграждения, высовывая головы между деревянными брусьями и возбужденно попискивая. Саламандры уже начали линять, чтобы к весне обзавестись менее горячей чешуей — снег вокруг их клетки растаял, а из земли вовсю лезла трава. В клетках, развешенных на ветках вперемешку с фонарями на цепях метались неугомонные пикси. Их клетки раскачивались и тряслись, распугивая фей—светляков, которые с наступлением сумерек плавали в темноте, словно маленькие летающие лампочки.
Пока Валери была занята, Ремус налил немного единорожьего молока в опустевшую кормушку волчат оками. Гарпия смерила его надменным взглядом, когда он слишком близко подошел к её ветке, а беременная мантикора даже не оторвалась от своего ужина, когда Ремус присел рядом с её просторной, утепленной клеткой.
— Тебе пора идти, — Валери неслышно подошла к Ремусу, как раз в тот момент, когда он склонился над большим чаном с темной водой, где кувыркались и путались в водорослях гриндиллоу. Ремус выпрямился. Валери натягивала перчатки и хмурилась. — Я провожу тебя до замка. Если дежурные теперь увидят тебя одного, проблемы будут у меня. Идем, — не дожидаясь, пока он последует за ней, Валери устремилась к темным деревьям.
Какое-то время они шли молча. Когда они вышли из загона, Ремус увидел, что Валери тащит на себе тяжелую охотничью сумку и, не раздумывая ни секунды, протянул руку и снял её с плеча учительницы. Валери удивленно оглянулась, но противиться не стала и позволила тяжелой ноше соскользнуть вниз. Ремус улыбнулся ей, вскидывая сумку поверх своей, школьной, но Валери только больше нахмурилась и ничего не сказала.
Лес кончился, заскрипел снег, а затем шаги Ремуса громко зазвучали по деревянному школьному мосту. Валери как всегда шла абсолютно беззвучно. Ремус внезапно подумал, как страшно, наверное, быть зайцем или оленем, когда на тебя охотится такая Валери. Он не раз видел, как она абсолютно бесшумно спрыгивает с высоты, как сливается с темнотой и как быстро, одним движением рук сворачивает шею крупному хищнику...
Мысли об этом напомнили ему еще кое о чем.
— Это правда, что Лука в замке? — спросил он, впервые нарушив тишину. Валери коротко повернулась к нему, немного замедлив шаг.
— Я слышал, как об этом говорили охотники, — пояснил Ремус. Он не мог идти так же быстро как она, под грузом двух тяжелых сумок, но все равно старался не отставать и из-за этого слегка задыхался. — Это поймали? Это точно?
— Да, он пробыл здесь несколько дней, — неохотно ответила охотница. — Потом мы отправили его в Отдел, но по пути он сбежал.
— Как сбежал?! — Ремус так и подпрыгнул. — Он же видел вас и... он расскажет Сивому!
Валери усмехнулась.
— Надеюсь, что расскажет. Ведь это я... его отпустила.
Ремус решил, что ослышался. Он остановился и Валери тоже, обернувшись к нему с легкой, вызывающей улыбкой. Её прищуренный взгляд сверлил Ремуса. У него в голове пронесся вихрь самых жутких предположений, но Валери смотрела на него так, что догадка вдруг всплыла сама собой.
— Вы хотите, чтобы Сивый верил, что вы на его стороне, — проговорил он.
Валери опустила ресницы, улыбка её стала чуть горше.
— Валери... — Ремус раздраженно тряхнул головой. Чуть было не сплюнул. — Профессор Грей, да ведь он же опасен!
— Отделу важно было сохранить путь в колонию, — холодно сказала Валери, снова скрещивая руки. — Я выслеживала Луку целый месяц после бойни под Уиллоу. Он был последней ниточкой обратно в колонию. Я знала, что он не уйдет далеко, ведь он был взбешен и наверняка вынашивал план мести. Меня он всегда ненавидел и всегда подозревал... но после изгнания, у него появился еще один объект для ненависти, — Валери бросила на него одобрительный взгляд.
— И единственной возможностью отомстить нам обоим было напасть на Хогвартс.
— Да. Было очень важно поймать Луку в нужный момент, — Валери прищелкнула языком. — И в нужный момент отпустить. Теперь он направляется к Сивому, потому что их стаи разбиты, и им нужно накопить силы, — Валери прерывисто вздохнула, выпрямляясь. — Вскоре тот узнает, что именно я спасла его сына от пожизненного срока в Азкабане. Дело сделано. Совсем скоро Отдел накроет его колонию окончательно. В лучшем случае, Сивого поймают и посадят, в худшем он уйдет в подполье и тогда его будет очень трудно достать.
Ремус молчал, не зная, как выразить то, что его обуревало в этот момент. Он понимал, что Валери говорит здравые вещи, но что-то в нем бунтовало против такого порядка вещей.
— Я думал в то полнолуние охотники защищали школу... — сказал он наконец, тяжело сглотнув. — Защищали детей. А вы использовали их как приманку, даже не будучи уверенными в том, что сможете поймать Луку.
— Тебя это шокирует? — быстро спросила Валери и Ремус прикусил язык, гневно раздувая ноздри. — Имея доступ в колонию, мы можем узнать обо всех планах Сивого даже раньше, чем он сам. И тогда от укуса будут спасены десятки, сотни детей. К тому же, для этой школы и её учеников опасен не столько Сивый, сколько сами ученики, — сказав это, она смерила Ремуса странным взглядом. Ремус сначала было подумал, что она имеет в виду слизеринский клуб, а потом допер, что она сердится на него и парней, которые в который раз влезли в её операцию.
— Мы хотели помочь, — сказал он, опустив взгляд. — Хотели спасти одноклассницу.
— Почему-то, когда ты пытаешься кого-то спасти, Люпин, спасать всегда приходится тебя, — с этими словами Валери окинула его еще одним неодобрительным взглядом, отвернулась и пошла к замку.
Ремус слабо улыбнулся в темноту и пошел следом. Почти то же самое она сказала ему, когда он только прибыл в колонию.
Когда они пересекли мост и вошли во внутренний двор, Валери остановилась.
— Дальше справишься сам, — она махнула в сторону дверей. — Мне нужно возвращаться к работе, а ты иди в замок и не вздумай опять выбраться из замка. Вряд ли кто-то еще поверит, что ты — мой практикант, если тебя поймают в Запретном лесу среди ночи.
— А почему нет? — Ремус не спешил отдавать ей сумку и покачивался с носков на пятки, разглядывая землю у себя под ногами. — Это ведь... неплохая идея, — он вскинул на Валери вороватый взгляд из—под пряди, упавшей на глаза. Валери едва заметно сглотнула. — Я бы мог снова вам помогать.
— Кажется ты пообещал мне кое-что, — сказала Валери, сузив глаза.
— Я же не набиваюсь вам в любовники, — Ремус широко улыбнулся. Валери наоборот сжала губы. — Я просто предлагаю помощь, признайтесь, вам ведь тяжело справляться с целым зверинцем?
Она ничего не ответила, но по её лицу Ремус понял, что двигается в нужном направлении.
— Саламандры начали линять, могут случайно устроить пожар, если их не чистить и не убирать чешую. У гарпии отросли когти, — перечислял Ремус, осторожно подступая к ней. — Оками опять погрызли прутья клытки. Детенышей гиппогрифа некому выгуливать. А когда мантикора принесет потомство, у вас точно не будет времени следить за всем этим. Вам нужен помощник. А я неплохо справляюсь. Во всяком случае я один точно знаю, где можно бесплатно достать огромное количество сахарных собачьих галетов для оками, чтобы они не грызли клетку.
Валери здорово сомневалась, но слова Люпина попали на благодатную почву. Когда в загоне работали еще одни руки, он содержался в большем порядке, тем более, что Люпин прекрасно ладил с его обитателями. Но ведь принять его предложение — значит почти каждый день проводить с ним вместе, постоянно находиться рядом. Он стоит здесь, такой юный и красивый, даже не подозревающий о своей сумасшедшей притягательности, смотрит на неё такими честными глазами, улыбается и понятия не имеет, как ей тяжело — находиться рядом с ним и...
— Нет, — отрезала Валери и улыбка пропала с лица Ремуса. — Мне не нужна твоя помощь, — она резко сдернула с его плеча свою сумку, но Ремус вовремя схватился за лямку и не пустил.
— Нужна, — упрямо заявил он.
— Отпусти сумку, Люпин, — ледяным тоном потребовала Валери. — Я не собираюсь опять начинать этот разговор. Я уже все сказала.
— Профессор Грей! Я вам пообещал, — твердо сказал он. — Для гриффиндорцев слово — не пустой звук.
Валери насмешливо фыркнула.
— В конце концов, это важно и для меня, я ведь вам сказал как-то, что поступлю в ваш Отдел, а для этого необходим опыт работы с животными. Вы, конечно, можете во мне сомневаться, но я уже все решил.
Ремус отпустил её сумку.
— Я приду в девять и помогу убрать загон, — сказал он, тоном, не терпящим возражения. — А если вы попытаетесь меня прогнать, я открою все клетки и тогда посмотрим, как вам не понадобится моя помощь. Спокойной ночи! — он сгладил все это крошечной виноватой улыбкой, развернулся на каблуках и взбежал на крыльцо.
Когда дверь за ним захлопнулась, Валери еще какое-то время стояла во внутреннем дворике, встревоженно и хмуро глядя на то место, где только что скрылся Люпин, а потом легонько качнула головой и усмехнулась.
