Останови моё безумие

Глава 1

МИ­РА.

Мож­но ли счи­тать при­род­ный ка­так­лизм в ви­де на­вод­не­ния в Бо­гом за­бытом ма­лень­ком се­ле пред­зна­мено­вани­ем, вы­воро­том судь­бы на зас­той­ном пе­рек­рёс­тке жиз­ни? Судь­бы... Да, пра­виль­нее все­го прос­то по­верить в её су­щес­тво­вание и от­дать­ся во власть её су­рово­го те­чения. По­рой ещё бо­лее стре­митель­но­го и бес­по­щад­но­го, чем эта то­нень­кая ре­чуш­ка, не­ожи­дан­но взбун­то­вав­ша­яся и вы­шед­шая из удер­жи­ва­ющих её бе­регов.


— Ме­ня зо­вут Кал­ны­шева Ми­рос­ла­ва Сер­ге­ев­на, — тор­жес­твен­но пред­ста­вилась я мо­лодо­му че­лове­ку, ко­торый встре­чал нас в а­эро­пор­ту, оп­ре­делён­но и яв­лявше­муся мо­им дра­гоцен­ным родс­твен­ничком. Хо­телось по­казать ему: не осо­бо я и ра­да, что в мо­их ве­нах та же алая жид­кость, что и в его.

— Влад, — ни­чуть не оби­дев­шись, от­ве­тил мне он. По жес­то­кой иро­нии бра­та мо­его зва­ли Вла­дис­ла­вом, так что вто­рая часть на­ших имён бы­ла иден­тична. Лиз­ка — моя сес­тра, ра­дос­тно виз­жа­ла, на­конец-то она по­пала в сто­лицу, её не вол­но­вало, что, во­об­ще-то, мы ока­зались на ули­це. Отец — Сер­гей Ива­нович, зак­лю­чил сы­на в объ­ятия (смеш­ная кар­ти­на, учи­тывая, что сы­нок так вы­махал где-то под два мет­ра рос­том, ему приш­лось про­гибать­ся, что­бы мой па­поч­ка со сво­ими скром­ны­ми метр семь­де­сят два смог об­нять от­прыс­ка). Я, не удер­жавшись, хмык­ну­ла, родс­твен­ни­чек ско­сил взгляд в мою сто­рону — кста­ти, обид­но, гла­за у нас с ним оди­нако­вые — па­пины, тём­но-ка­рие. Ма­ма — Ни­на Мак­си­мов­на, не­уве­рен­но про­тяну­ла ру­ку сво­ему те­перь уже точ­но па­сын­ку, но тот наг­ло об­нял и ма­му то­же. Ви­димо, он пы­тал­ся про­делать та­кое и со сво­ими но­во­об­ре­тён­ны­ми сёс­тра­ми, но я, иг­но­рируя его, прош­ла ми­мо, так что родс­твен­ные объ­ятия дос­та­лись мо­ей Лиз­ке, тем бо­лее она са­ма прыг­ну­ла на шею к чу­жому че­лове­ку, вот же ей по­вез­ло — про­виде­ние спас­ло от не­жела­тель­ных родс­твен­ни­ков.

Ме­ня дог­на­ли друж­ной ком­па­ни­ей, ко­торая ус­пе­ла за­быть про ис­тинную при­чину сво­его вос­со­еди­нения и про мой дом, мёр­зну­щий сей­час под во­дой, и про ме­ня. Мы се­ли в ма­шину — тём­ный вне­дорож­ник с то­ниро­ван­ны­ми стёк­ла­ми, ока­зав­шу­юся собс­твен­ностью бра­тика, и этот факт не при­бавил ему сим­па­тии в мо­их гла­зах, и по­еха­ли в дру­гую собс­твен­ность то­го же родс­твен­ни­ка. Всю до­рогу я мол­ча­ла, не пор­ти­ла се­мей­ную идил­лию, чувс­твуя, что те­перь мне не­час­то при­дет­ся ут­руждать свои го­лосо­вые связ­ки. И да­же ког­да мы бы­ли на мес­те, ос­та­новив­шись в элит­ном рай­оне для все­воз­можных вер­хов это­го ми­ра, я не про­рони­ла ни сло­ва. Бра­тец ока­зал­ся обес­пе­чен­ным че­лове­ком, ко­неч­но, то, что он не бед­ный, вид­но бы­ло и по на­шим се­мей­ным по­дар­кам, ко­торы­ми он за­бот­ли­во ода­ривал нас. Ме­ня в час­тнос­ти мо­ими ког­да-то лю­бимы­ми фран­цуз­ски­ми шо­колад­ны­ми кон­фе­тами, но пос­ле то­го как бра­тец об этом проз­нал с чь­ей-то лёг­кой ру­ки и стал при­сылать по од­ной ко­роб­ке на мой день рож­де­ния, вся лю­бовь к кон­фе­там про­пала, и по­яви­лось стой­кое от­вра­щение к слад­ко­му.

Дом был дву­хэтаж­ным кот­теджем с ухо­жен­ной ал­ле­ей, дух не зах­ва­тыва­ло, вы­чур­ности не бы­ло, дом как дом, ни­какой фе­шене­бель­нос­ти, но мне пон­ра­вил­ся, что я пос­пе­шила скрыть за рав­но­душ­ным мол­ча­ни­ем, в от­ли­чие от Лиз­ки, ко­торая при­нялась рас­хва­ливать его, буд­то ни­чего боль­ше со­бачь­ей ко­нуры в жиз­ни не ви­дела. Пос­ле выг­рузки на­шего се­мей­но­го ба­гажа из че­тырёх че­мода­нов, мой был са­мый ма­лень­кий, у ме­ня ос­та­лась ещё сум­ка, она для ме­ня бы­ла важ­нее все­го, по­это­му я пред­почла, что­бы мои ве­щи при­вез­ли поз­же, а с сум­кой рас­ста­вать­ся не сог­ла­силась.

— Да­вай по­могу, — проз­ву­чал раз­дра­жа­ющий ме­ня го­лос мо­его бра­та.

— Бла­года­рю, са­ма справ­люсь, — с ка­мен­ным ли­цом от­ве­тила я ему. Взя­ла сум­ку не­обыч­ной фор­мы, но че­модан у ме­ня всё-та­ки отоб­ра­ли, я не нас­та­ива­ла, хо­чет нес­ти, пусть не­сёт, мне не жал­ко.

Внут­ри дом был ещё бо­лее кра­сивым, чем сна­ружи: вы­сокие по­тол­ки, тёп­лый тон виш­нё­вых обо­ев, мяг­кие ков­ры на по­лу, в ко­торых уто­нули мои ма­лень­кие ступ­ни. Че­рез нос­ки ощу­щалась при­ят­ная ще­кот­ка, но моё ли­цо ос­та­валось ка­мен­ным, я ни на ми­нуту не за­быва­ла, ко­му при­над­ле­жит всё это ве­лико­лепие, и на ка­ких пра­вах на­хожусь здесь я.

Бра­тец по­вёл нас че­рез уз­кую при­хожую в боль­шую гос­ти­ную — за­чем, спра­шива­ет­ся, ему од­но­му та­кой боль­шой дом, или же он, и прав­да, дав­но хо­тел, что­бы мы жи­ли все вмес­те, как го­ворил отец, но в его доб­рые по­буж­де­ния я по­вери­ла все­го лишь на ми­нуту, а по­том сно­ва прев­ра­тилась в злоб­ную ведь­му. В гос­ти­ной сто­ял ши­кар­ный ди­ван с крес­ла­ми, плаз­ма в стен­ке, бар, стол со стуль­ями из тём­но­го де­рева, люс­тра пре­вос­хо­дила все мои пред­став­ле­ния об этом эле­мен­те де­кора и сно­ва ог­ромный вор­систый ко­вёр — да у брат­ца стран­ные вку­сы, но по­ка они сов­па­да­ют с мо­ими.

Спа­лен в до­ме бы­ло пре­дос­та­точ­но, по­это­му мес­та всем хва­тило. Лес­тни­ца на вто­рой этаж на­ходи­лась в на­чале ко­ридо­ра, по ней мы и доб­ра­лись до от­ве­дён­ных для нас ком­нат, там же и рас­по­лага­лась спаль­ня мо­его до­куч­ли­вого брат­ца. Че­тыре ком­на­ты, са­мая даль­няя из ко­торых и при­над­ле­жала хо­зя­ину до­ма, по­хожие друг на дру­га, на пер­вый взгляд, но об­став­ле­ны ис­клю­читель­но под ин­ди­виду­аль­ность каж­до­го из нас бы­ли при­няты на ура все­ми, кро­ме ме­ня. Ком­на­та сес­тры до­воль­но прос­торная для од­но­го че­лове­ка, в на­шем до­ме мы де­лили с ней од­ну спаль­ню на дво­их, и та бы­ла вдвое мень­ше ны­неш­ней. Сте­ны её лю­бимо­го фи­оле­тово­го от­тенка, бы­ла двус­паль­ная кро­вать, ту­алет­ный сто­лик с зер­ка­лом во всю сте­ну, шкаф, уже пол­ный одеж­ды, ко­мод из то­го же де­рева оре­хово­го то­на, что и вся ме­бель ком­на­ты, и дверь в от­дель­ную ван­ную ком­на­ту.

Я не­веро­ят­но об­ра­дова­лась, ког­да об­на­ружи­ла та­кую же ван­ную ком­на­ту и в от­ве­дён­ной для ме­ня спаль­не, ни­чуть не ус­ту­па­ющей ком­на­те мо­ей сес­тры, толь­ко сте­ны здесь бы­ли ро­зовы­ми — стро­го дев­чачь­ими. Кро­вать та­кая же мас­сивная, как у сес­тры, и не от­ли­ча­юща­яся от той, что об­на­ружи­лась в спаль­не ро­дите­лей, ту­алет­ный сто­лик, шкаф с одеж­дой, ко­мод с бель­ём, зер­ка­ло, тот же стан­дар­тный на­бор ме­бели для спаль­ни мо­лодой де­вуш­ки. И я уже по­думы­вала вы­казать су­хую бла­годар­ность и про­явить се­бя хоть с од­ной хо­рошей сто­роны, но ма­ма всё-та­ки ска­зала то, что дол­жна бы­ла оз­ву­чить я.

— Вла­дик, до­рогой, ка­кой же ты ум­ни­ца, мы так те­бе бла­годар­ны, дом — прос­то сказ­ка, все ком­на­ты чу­дес­ны, нам всем всё очень пон­ра­вилось, и мы бо­лее чем до­воль­ны. Но бо­юсь, что для Ми­ры, — все близ­кие мне лю­ди на­зыва­ют ме­ня имен­но так — Ми­ра, сок­ра­щён­но от мо­его име­ни, — при­дёт­ся от­вести ком­на­ту на пер­вом эта­же на то вре­мя, по­ка мы гос­тим у те­бя. — Я за­мети­ла, что у бра­тика по­яви­лось но­вое вы­раже­ние на бе­зуп­речном ли­чике, он от­кро­вен­но не по­нимал, с чем мо­жет быть свя­зана та­кая прось­ба. Но я не мог­ла поз­во­лить ма­тери бес­чинс­тво­вать и даль­ше, по­это­му са­мую вкус­ную но­вость вы­дала са­ма.

— Мне слож­но хо­дить по лес­тни­цам во­об­ще, и прос­то, что­бы умень­шить риск и не грох­нуть­ся в об­мо­рок на двад­цать седь­мой сту­пень­ке, — их бы­ло двад­цать семь, я дей­стви­тель­но их пос­чи­тала. Всег­да не­нави­дела эту свою сла­бость, но ра­ди по­синев­ше­го ли­ца лю­бимо­го родс­твен­ничка сто­ило по­болеть, со злой ра­достью от­ме­тила я.

— У ме­ня врож­дённая па­толо­гия на сер­дце, — про­дол­жа­ла я изощ­рённо из­де­вать­ся над бра­том. Са­ма я дав­но уже при­вык­ла к сво­ей бо­лез­ни, ко­торая яв­ля­лась не­отъ­ем­ле­мой частью ме­ня, и сле­ду­ющей за этим ре­ак­ци­ей, про­из­во­димой пол­ным за­читы­вани­ем мо­его ди­аг­но­за, а это, как пра­вило, пол­ное оту­пение и ско­ропа­литель­но про­яв­ля­юща­яся жа­лость, ко­торая так и со­чит­ся из всех от­вер­стий ис­пы­ту­емо­го. — Но я не воз­ра­жаю и про­тив этой ком­на­ты, ес­ли нет воз­можнос­ти вы­делить мне дру­гую, — пос­леднее пред­ло­жение я выс­ка­зала со­вер­шенно без­различ­ным то­ном, буд­то вов­се и не го­вори­ла о се­бе, пред­вку­шая свою ма­лень­кую по­беду.

— Нет-нет, — бра­тец стал сов­сем блед­ный, мне да­же ста­ло его жал­ко, чес­тно, сов­сем чуть-чуть, но это был яв­ный прог­ресс в мо­ём хо­лод­ном сер­дце, ка­кая иро­ния! — всё в по­ряд­ке, мож­но пе­реде­лать гос­те­вую ком­на­ту на пер­вом эта­же.

— Ни­чего не на­до пе­реде­лывать, мне не обя­зате­лен осо­бый ре­монт, и так слиш­ком мно­гое подс­тра­ива­ет­ся под мои удобс­тва. — Я сно­ва приш­ла в своё обыч­ное сос­то­яние лёг­кой нер­вознос­ти, в пос­леднее вре­мя моё бес­по­кой­ное сер­дечко ре­шило на­пом­нить о се­бе, и таб­летки не заг­лу­шали но­ющую боль, но рас­простра­нять­ся об этом до­маш­ним я не со­бира­лась, по­это­му и бы­ла нер­вной. Я схва­тила свою стран­ную сум­ку и спус­ти­лась вниз, мед­ленно сту­пая по сту­пень­кам, а не пе­реп­ры­гивая че­рез них, как по­ложе­но де­вуш­ке мо­его воз­раста. По­это­му ког­да я дос­тигла ко­ридо­ра с его мяг­ким ков­ром под но­гами, то не уди­вилась, что за мо­ей спи­ной сто­ит в пол­ной го­тов­ности соп­ро­водить ме­ня в мою но­вую ком­на­ту мой бра­тец. Он при­вёл ме­ня к пер­вой ком­на­те по ко­ридо­ру и от­пёр её клю­чом, от­крыв пе­редо мной дверь, что­бы я вош­ла пер­вой. Здесь бы­ло нам­но­го у­ют­ней, чем в спаль­не, из­на­чаль­но пред­назна­чен­ной мне, на­вер­но, по­тому что она бы­ла обыч­ной, не пе­реде­лан­ной. Обои бы­ли бе­лос­нежны­ми с кра­сивым чёр­ным ри­сун­ком, они нра­вились мне боль­ше, чем ро­зовые, и ещё боль­ше, чем фи­оле­товые. Она ус­ту­пала в раз­ме­рах ос­таль­ным ком­на­там, но всё ос­таль­ное бы­ло преж­ним: кро­вать здесь бы­ла та­кая же, ту­алет­ный сто­лик и шкаф и ко­мод, всё из тём­но­го де­рева — де­рево дол­жно быть тём­ным, зер­ка­ло бы­ло не во весь рост, это­го и не тре­бова­лось, ко­неч­но, здесь то­же бы­ла ван­ная ком­на­та, и я бы­ла поль­ще­на. Я ос­мотре­лась и вы­рази­ла свою бла­годар­ность как мог­ла.

— Спа­сибо, мне всё нра­вит­ся, — ска­зала я, — мож­но рас­по­лагать­ся?

— Да-да, ко­неч­но, — бра­тец, по­хоже, ещё не сов­сем оп­ра­вил­ся от но­вос­ти, что его кров­ная сес­тра — ин­ва­лид.