Останови моё безумие

Глава 45

ВЛАД

«... − Влад, ес­ли она ре­шит ро­жать нес­мотря ни на что, это бу­дет боль­шой риск, но, ни один врач не ре­шит­ся ска­зать те­бе со стоп­ро­цен­тной ве­ро­ят­ностью, что она не вы­несет ре­бён­ка и не смо­жет ро­дить. Ма­лень­кий шанс на то, что всё прой­дёт бла­гопо­луч­но есть всег­да...»

Эта фра­за в пос­леднее вре­мя прес­ле­дова­ла ме­ня, и пос­ле­довав­ший за ней мой ка­тего­рич­ный от­вет не же­лал от­пускать мою смя­тен­ную ду­шу.

« − Ни­ког­да, Олег, ... ни­ког­да. Риск? Не с её жизнью, не Ми­рой. Я выб­рал её. Я всег­да вы­бираю её. Пусть это бу­дет про­тив её во­ли, но я всег­да вы­беру её».

Ми­ра от­ка­залась воз­вра­щать­ся до­мой, про­сила при­думать что-ни­будь для ро­дите­лей, пе­ресе­кать­ся с Ли­зой, у ко­торой по­тихонь­ку на­чал ок­руглять­ся ма­лень­кий жи­вотик, ей бы­ло осо­бен­но труд­но. Я по­нимал её, на­де­ял­ся, что всё ещё по­нимаю.

− Я ус­тро­ил для Ми­ры пу­тёв­ку в са­нато­рий. Ей нуж­но наб­рать­ся сил в бо­лее ща­дящем кли­мате, − сов­рал от­цу, ког­да они с тё­тей Ни­ной при­еха­ли в боль­ни­цу за сес­трой, в пер­вый день без­ра­дос­тно во­шед­шей в две­ри вес­ны.

− Од­ну? − ра­зоча­ровал­ся отец.

− Да. Она са­ма поп­ро­сила. Ей хо­чет­ся по­быть вда­ли от на­шей опе­ки. Пос­та­рай­ся по­нять её и ска­жи же­не, что­бы не де­лала из это­го боль­шой тра­гедии, хо­тя бы в при­сутс­твии до­чери. − Я не хо­тел, но тон мо­его го­лоса ми­мо во­ли при­об­ре­тал жес­ткий от­те­нок, я раз­го­вари­вал с от­цом гру­бо, и это вер­ну­ло ме­ня к на­шим от­но­шени­ям шес­ти­лет­ней дав­ности − хо­лод­ным, отс­тра­нён­ным, от­но­шени­ям ма­лоз­на­комых лю­дей.

− Хо­рошо, сы­нок, − толь­ко и ска­зал он, ки­вая сво­ей пол­ностью се­дой го­ловой и пря­ча ру­ки в кар­ма­нах прос­тых брюк.

Все мо­мен­ты про­щания с до­черью тё­тя Ни­на не­веря­ще пу­чила гла­за но, ни сло­ва не вы­мол­ви­ла, без­звуч­но от­кры­вая и зак­ры­вая рот, отец смот­рел на Ми­ру с грустью и тос­кой та­кой на­тураль­ной, точ­но они бы­ли со­учас­тни­ками на­шей с ней об­щей му­ки, ещё боль­нее въ­еда­ющей­ся под ко­жу от не­мой не­выс­ка­зан­ности. Они не ожи­дали, что она да­же не за­едет до­мой для сбо­ров сво­их ве­щей, я их за­ранее уже при­вёз в боль­ни­цу се­год­няшним ут­ром. Ми­ра так­же от­ка­залась, что­бы ро­дите­ли соп­ро­вож­да­ли её в ма­шине по до­роге на вок­зал и пе­чали на ли­цах от­ца и тё­ти Ни­ны в ра­зы при­бави­лось.

Я как мог пос­та­рал­ся ус­по­ко­ить их тре­вогу, за­веряя, что по­еду в са­нато­рий вмес­те с Ми­рой и толь­ко убе­див­шись с при­ем­ле­мостью та­мош­них ус­ло­вий и удоб­но раз­местив сес­тру на мес­те вер­нусь об­ратно. Они сог­ласно ки­вали, не воз­ра­жая мо­ему пред­ло­жению, но ус­тро­ив сес­тру на пе­ред­нем си­денье ав­то­моби­ля и об­хо­дя его спе­реди, я ко­рот­ко бро­сил взгляд на об­ни­ма­ющу­юся, под­держи­ва­ющую друг дру­га че­ту, и тё­тя Ни­на в без­звуч­ных ры­дани­ях зак­ры­ла рот ру­кой, скло­нив го­лову к пле­чу му­жа. Они слов­но про­щались с Ми­рой, гла­за обо­их бы­ли нас­толь­ко сми­рен­ны­ми, в этот мо­мент так ужа­са­юще от­ра­жая гла­за мо­ей ми­лой де­воч­ки, что ярость внут­ри за­кипа­ла во мне чёр­ной ла­вой.

Они от­пуска­ли её: я − не мог от­пустить.

− Мы и прав­да едем в ка­кой-то са­нато­рий? − при­валив­шись к стек­лу, спус­тя не­кото­рое вре­мя в ма­шине спро­сила Ми­ра, ког­да мол­ча­ние в са­лоне при­елось нас­толь­ко, что ста­ло поч­ти ося­за­емым.

− Нет. Но ес­ли ты это­го хо­чешь, то мы мог­ли бы...? − с на­деж­дой спро­сил я, нес­коль­ко раз взгля­нув на сес­тру, ос­та­вав­шу­юся всё это вре­мя не­под­вижной.

− Не на­до. Прос­то от­ве­зи ме­ня на квар­ти­ру, − по­жав пле­чами, про­гово­рила она с без­разли­чи­ем.

И мы за­мол­ча­ли на весь ос­та­ток пу­ти до на­шего до­ма, те­перь прев­ра­тив­ше­гося для Ми­ры толь­ко в квар­ти­ру, и уже не на­шу. Я по­нял это, ког­да она бес­шумно пе­рес­ту­пила по­рог, ос­тавшись по­зади ме­ня на нес­коль­ко мгно­вений, зас­ты­ла на мес­те и гла­за её не­уз­на­ва­емо впи­тыва­ли ца­рящую ти­шину, боль­ше не ас­со­ци­иру­ющу­юся у неё с по­ко­ем.

− Ты дол­жен по­быть здесь не­кото­рое вре­мя, что­бы они по­вери­ли в ложь о са­нато­рии, − с уп­рё­ком и в не­удо­воль­ствии ска­зала она, про­ходя ми­мо в ван­ную.

Я мог бы уй­ти, что­бы сде­лать ей при­ят­ное, ес­ли она не хо­тела ме­ня ви­деть пря­мо сей­час и прос­то поб­ро­дить по ещё хо­лод­ным ули­цам, по ещё ле­жав­ше­му на ас­фаль­те сне­гу. Но ос­та­вить её в та­ком сос­то­янии бы­ло боль­но и неп­ра­виль­но, а слы­ша эхом от­би­ва­ющи­еся от стен её сло­ва, пол­ные вос­торга, ве­ры и внут­ренне­го убеж­де­ния − боль­но и неп­ра­виль­но бы­ло ос­тавлять од­ну её здесь.

Как сей­час я ви­дел си­яющее без­гра­нич­ным счасть­ем ли­цо мо­ей де­воч­ки го­раз­до от­чётли­вее, чем омы­тые стра­дани­ем чер­ты её ви­дел сей­час.

«... − пред­став­ля­ешь, это бу­дет наш с то­бой ма­лыш. Ты бу­дешь за­меча­тель­ным па­пой, та­ким сер­ди­тым и не­доволь­ным. А я доб­рой ма­моч­кой, ко­торая на­казы­ва­ет гроз­но­го па­поч­ку за стро­гость к её лю­бимо­му сы­ниш­ке. Но пусть наш маль­чик бу­дет по­хож на те­бя. Зна­ешь, ты у ме­ня та­кой кра­сивый... и вы­сокий, а маль­чи­ки дол­жны быть вы­соки­ми ... Мне да­же не ве­рит­ся, что это прав­да. Ведь ты же не сер­дишь­ся на ме­ня, за то, что я не ска­зала те­бе про свои не­домо­гания сра­зу, и про бе­ремен­ность то­же. Не сер­дишь­ся? Со мной всё в по­ряд­ке. Да­же боль­ше, чем прос­то в по­ряд­ке. Бо­же Влад, я люб­лю те­бя!...»


Во­да в ван­ной шу­мела, заг­лу­шая на­чав­ши­еся ры­дания мо­ей лю­бимой, но дверь те­перь пос­то­ян­но ока­зыва­лась за­пер­той для ме­ня. Сей­час я да­же же­лал, что­бы она пла­кала, по­тому что боль­ше не сле­зин­ки не ска­тилось по её ще­ке с то­го ут­ра. Я не ве­рил, что она прос­то мы­лась, бес­чувс­твен­но на­мыли­вая и опо­лас­ки­вая го­лову, за­тем ру­ки и те­ло, не ве­рил, что сер­дце её очерс­тве­ло, но от­го­роди­лось ко­лючей про­воло­кой, пред­почтя та­кое зна­комое оди­ночес­тво на­шему еди­нению. Я так и сто­ял у этой за­пер­той две­ри в ван­ную, не прис­лу­шива­ясь к зву­кам сте­ка­ющей в слив во­ды, но бе­зус­пешно пы­та­ясь вык­лю­чить звук те­перь горь­ких вос­по­мина­ний.

«...Она изу­чила каж­дую чёр­точку мо­его ли­ца, зна­ла ме­ня луч­ше, чем я сам се­бя знал. И мой вре­мена­ми хму­рящий­ся лоб не­мед­ленно по­лучал пор­цию неж­ной лас­ки её паль­чи­ков, что­бы уп­ря­мые скла­доч­ки раз­гла­жива­лись, и вмес­то них на гу­бах по­яв­ля­лась улыб­ка, а по­том она да­рила мне по­целуй − ша­лов­ли­вое чмо­канье в гу­бы. А бро­ви вновь хму­рились...

− Пос­мотри на ме­ня, − го­ворит она, по­вора­чивая моё ли­цо к се­бе обе­ими ла­дош­ка­ми. Вы­раже­ние на её ли­це ли­шено вся­кой улыб­ки, оно серь­ёз­ное и ре­шитель­ное. − Пос­мотри на ме­ня и ска­жи, ты ве­ришь мне? − я ки­ваю, про­дол­жая не вы­рывать­ся из хват­ки её рук. Я ве­рю ей, в неё.

− У нас бу­дет здо­ровый ма­лыш, − про­дол­жа­ет она, ки­вая с каж­дым про­из­не­сён­ным сло­вом, вы­нуж­дая ме­ня по­вино­вать­ся и ки­вать вмес­те с ней. − Он бу­дет аб­со­лют­но нор­маль­ным, и ни­ког­да не бу­дет бо­леть. Ты ве­ришь мне?

− Ве­рю, − раз­мы­каю я гу­бы...»

− Ве­рю, − шеп­чу я, при­вали­ва­ясь лбом к зак­ры­той две­ри, не за­мечая, как сти­ха­ет во­да за ней, как прек­ра­ща­ют­ся ша­ги, и ды­хание ста­новит­ся близ­ким-близ­ким, поч­ти сме­шива­ющим­ся с мо­им собс­твен­ным, толь­ко раз­де­лён­ным на бес­ко­неч­ность этой тон­кой прег­ра­дой за­пер­той две­ри.

Я от­сту­паю на шаг, прег­ра­да ру­шит­ся − дверь от­кры­ва­ет­ся, и я ока­зыва­юсь прав, Ми­ра сто­ит ли­цом к ли­цу со мной, и уже го­ворит, без­мя­теж­но и бесс­трас­тно:

− Ты, на­вер­ное, го­лоден?

Ко­мок в гор­ле ис­че­за­ет, ды­шать ста­новит­ся лег­че, но что-то свет­лое, не­ося­за­емо-свет­лое вдруг по­кида­ет ме­ня, за­бирая не­об­хо­димость в сле­ду­ющем вдо­хе.

− Да, нем­но­го, − прос­то ки­ваю.

«Мы не чу­жие, мы не­чужие, мы­нечу­жие» − пов­то­ряю я всё вре­мя гне­туще­го мол­ча­ния её нес­пешной го­тов­ки обыч­но­го ом­ле­та. Я си­жу за сто­лом в кух­не, поч­ти не ис­поль­зо­ван­ной по наз­на­чению до это­го дня, толь­ко её го­ризон­таль­ных по­вер­хнос­тей, ког­да нам с Ми­рой ока­зыва­лось не­дос­та­точ­но кро­вати, по­ла в при­хожей, ван­ной ком­на­ты и гос­ти­ного ди­вана.

Всё это ка­жет­ся та­ким не­веро­ят­но да­лёким, и да­же вспо­мина­ет­ся смут­но, как буд­то бы­ло толь­ко при­дума­но мной, но пе­режи­то − ни­ког­да.

− Ты бу­дешь ко­фе или чай? − спра­шива­ет она, на­рушая мер­твен­ность зву­ка, и я вздра­гиваю от чу­жерод­ности её го­лоса.

− Ко­фе, − от­ве­чаю, сгла­тывая пыль в гор­ле.

− Хо­рошо, − сно­ва го­ворит она и это по­хоже на чте­ние пь­есы по ро­лям в школь­ном спек­такле.

Она за­лива­ет ки­пят­ком быс­тро­рас­тво­римый па­кетик с ко­фе и ста­вит чаш­ку на стол пе­редо мной, а за­тем и та­рел­ку с ом­ле­том, ко­торый ока­зыва­ет­ся со­вер­шенно мне без на­доб­ности.

Лов­лю се­бя на мыс­ли, что я вов­се не го­лоден.

Лов­лю се­бя на мыс­ли, что бла­года­ря Ми­ре мне лег­че справ­лять­ся с по­терей на­шего ре­бён­ка. И не по­тому, что её под­дер­жка не­оце­нима, но её сос­то­яние за­тор­мо­жен­но­го су­щес­тво­вания це­ликом пог­ло­ща­ет мой ра­зум и сер­дце.

«... − Ты ду­ма­ешь о том, что они мо­гут уз­нать, кто отец ре­бён­ка? − лё­жа в кро­вати по­перёк ме­ня, нак­ру­чивая два про­тиво­полож­ных кон­ца прос­ты­ни се­бе на ука­затель­ные паль­цы, спра­шива­ет она.

− Да, − ле­ниво пог­ла­живая её рас­трё­пан­ные во­лосы, хрип­ло про­гова­риваю я.

− Мне ведь не­обя­затель­но врать им сно­ва, я мо­гу прос­то от­ка­зать­ся го­ворить кто он, ведь так? − Она сдви­га­ет го­лову вверх по мо­ему жи­воту и смот­рит на ме­ня, смеш­но под­ни­мая в воз­дух свои об­мо­тан­ные паль­цы. − Не хо­чу при­думы­вать дру­гого от­ца тво­ему ре­бён­ку, − ка­тего­рич­но за­яв­ля­ет, гля­дя пря­мо в гла­за, взгля­дом про­жигая моё сер­дце...»

− Не мог бы ты при­вез­ти сю­да мой моль­берт с крас­ка­ми? − я от­ры­ваю взгляд от сво­ей та­рел­ки и нес­коль­ко се­кунд смот­рю в ли­цо сес­тры, за­пива­ющей сло­ва ли­мон­ным со­ком с мя­той.

− Я хо­тела бы по­рисо­вать. Здесь ти­хо, а у ме­ня есть нес­коль­ко хо­роших идей.

− Хо­рошо. Я при­везу зав­тра. − Я от­кла­дываю вил­ку в сто­рону и до­пиваю ос­тывший ко­фе, пло­то­яд­но раз­гля­дывая упа­ков­ку лю­бимо­го со­ка сес­тры.

− Вот и от­лично, − поч­ти ве­село ре­аги­ру­ет она, а я хо­чу пред­ло­жить ос­тать­ся с ней на ночь. Я под­ни­ма­юсь со сту­ла, удив­ля­ясь, по­чему мы не по­меня­ли ме­бель в квар­ти­ре пос­ле пе­ре­ез­да, пря­чу собс­твен­ные тя­жёлые мыс­ли от се­бя.

− Толь­ко ста­рый моль­берт и ста­рые крас­ки, − го­ворит в спи­ну, ра­нит и раз­бавля­ет свою пыт­ку ли­мон­ным со­ком с мя­той.

− Хо­рошо, − сно­ва пов­то­ряю. Не ус­пе­ваю ни о чём поп­ро­сить.

− Те­бе уже по­ра, − до­бав­ля­ет, нож­ки её сту­ла свис­тят по глад­ко­му по­лу, не­наме­рен­но, но этот звук при­ят­ней хо­лод­ности её го­лоса.

− Да, на­вер­ное, − мор­гаю нес­коль­ко раз во вход­ную дверь, ког­да она спо­кой­но до­водит ме­ня до неё.

Она про­вожа­ет ме­ня до­мой, вы­гоня­ет ме­ня из сво­его... сер­дца.

«... Я бо­юсь по­терять те­бя. Я бо­юсь − по­терять те­бя... − это единс­твен­ное, что пов­то­ряли мои гу­бы за пол­ча­са до опе­рации Ми­ры по пре­рыва­нию бе­ремен­ности, спус­тя де­сять ми­нут пос­ле вы­веде­ния под­пи­си на клоч­ке лис­та о сог­ла­сии на эту опе­рацию».

Я не за­был эту ман­тру и сей­час пов­то­ряю её сно­ва, не­осоз­нанно, за­водя мо­тор и одёр­ги­вая се­бя от взгля­да в ок­но, что­бы ос­та­вить се­бе хо­тя бы на­деж­ду на то, что в не­го смот­рит жен­щи­на, в гла­зах ко­торой сос­ре­дото­чена моя жизнь.

Не по­ехал до­мой, толь­ко поз­во­нил, убеж­дая ро­дите­лей, что всё ус­тро­ил и ус­ло­вия не­сущес­тву­юще­го са­нато­рия бо­лее чем прос­то за­меча­тель­ные. А дверь в квар­ти­ру ока­залась за­пер­той на двой­ной по­ворот клю­ча, на­вевая смут­ные вос­по­мина­ния, что мы всег­да зак­ры­вались имен­но так, ког­да хо­телось по­быть толь­ко вдво­ём. Я от­крыл её и во­шёл, ста­ра­ясь не из­да­вать боль­ше шу­ма, чем по­рож­дал гро­хот уда­ра но­ги о не­ук­лю­жий шкаф, зах­ло­пыва­ние вход­ной две­ри и звон связ­ки клю­чей о ку­хон­ный стол. В квар­ти­ре сто­ял неп­ри­ят­ный за­пах де­зин­фекто­ра, од­нознач­но по­ведав­ший мне, ка­ким об­ра­зом моя сес­тра про­вела этот день. Всё вок­руг си­яло чис­то­той и сте­риль­ностью, зву­чало уд­ру­ча­ющей ти­шиной.

Шер­стя­ная обив­ка ди­вана в гос­ти­ной всё ещё бы­ла влаж­ной и от­да­вала рез­ким хи­мичес­ким за­пахом, я всё рав­но при­сел на не­го, от­ки­дывая го­лову на­зад, зак­рыл гла­за, на­де­ясь, что смо­гу про­сидеть так дос­та­точ­но дол­го, что­бы соб­рать­ся с мыс­ля­ми и си­лами, что­бы по­кинуть это мес­то до про­буж­де­ния Ми­ры в на­шей спаль­не за стен­кой.

Но­ги не пос­лу­шались здра­вого смыс­ла, они наш­ли её там, свёр­ну­тую в клу­бочек (те­перь эта бы­ла её из­люблен­ная по­за), на­поло­вину скры­тую оде­ялом, на­поло­вину об­на­жён­ную (ни­каких пи­жам с без­винны­ми по­рося­тами за пос­ледний ме­сяц). Не удер­жался, сколь­знул под оде­яло, как есть в де­ловом кос­тю­ме, эго­ис­тично уто­ляя свою жаж­ду к ощу­щению её ря­дом. Она за­ёр­за­ла, по­чувс­тво­вав мои ве­ролом­ные ру­ки, дер­знув­шие все­го лишь об­нять её, ли­цо, му­жес­твен­но прит­кнув­ше­еся к её пле­чику, вды­хая та­кой лю­бимый, и так дол­го ли­шав­ший ме­ня пра­ва ды­шать со­бой аро­мат её те­ла.

− Ты хо­лод­ный, − про­шеп­та­ла она сквозь за­весу сна, поч­ти как преж­де про­шеп­та­ла.

«Ты то­же», − сры­валось с мо­их губ, но смысл схо­жего сло­восо­чета­ния был иным, по­это­му так и ос­тался неп­ро­из­не­сён­ным. Я ос­та­вил мес­то мол­ча­нию меж­ду на­ми и толь­ко силь­нее при­жал­ся к ней всем те­лом. Ночь раз­ре­шила мне прит­во­рить­ся, что всё по-преж­не­му, что нич­то не сло­малось в ней, не раз­би­ло ме­ня, эта чёр­ная спут­ни­ца дня бла­гово­лила ко мне, не на­пус­кая сон на мои ве­ки, ос­тавляя ме­ня обез­дви­жен­ным по­луноч­ни­ком ря­дом со сво­ей лю­бимой.