Останови моё безумие

Глава 17

МИ­РА.

Опе­рация, хи­рур­ги­чес­кое вме­шатель­ство, внед­ре­ние до­нор­ско­го ксе­нок­ла­пана – в мо­ём слу­чае, это сло­ва-си­нони­мы. Да­же на­еди­не с со­бой, я ни­ког­да не ду­мала об этом, не ду­мала, что у ме­ня есть шанс на нор­маль­ную, пол­но­цен­ную жизнь, а сей­час, прос­нувшись пос­ле опе­рации, всё ещё од­на, мед­сес­тра, де­журив­шая у мо­ей пос­те­ли не в счёт, я чувс­твую ра­дость, ту са­мую, о ко­торой я так мно­го раз­мышля­ла рань­ше, толь­ко раз­мышля­ла, а те­перь, ... те­перь я мо­гу её чувс­тво­вать. Стран­но, на боль­нич­ной кро­вати, наш­пи­гован­ная иг­ла­ми, ка­пель­ни­цами и про­вода­ми с дис­комфор­том в гру­дине и свис­тя­щей ме­телью за ок­ном я на­конец-то оку­нулась в ле­то – та­кое тёп­лое, та­кое дол­гождан­ное и не­обык­но­вен­но прек­расное, ... пер­вое в мо­ей жиз­ни...

Та­кой бла­жен­ной ме­ня на­вес­ти­ли мои ро­дите­ли, че­рез стек­ло я уви­дела так­же Вла­да, и Лиз­ку, а ещё Тать­яну Ль­вов­ну, при­ход ко­торой ме­ня рас­тро­гал осо­бен­но силь­но. Ма­ма сдер­жи­вала слё­зы, я ви­дела, па­па дер­жался мо­лод­цом, пы­та­ясь по­шутить, но я не сов­сем раз­би­рала, о чём они мне го­вори­ли, ока­зыва­ет­ся, уши за­ложи­ло, и в го­лове бы­ла ка­ша, но я не вол­но­валась, всё рав­но бы­ла очень счас­тли­вой. Чем окон­чился ви­зит родс­твен­ни­ков, я не за­пом­ни­ла, по-мо­ему, в се­реди­не рас­ска­за ма­мы ус­ну­ла и сле­ду­ющие нес­коль­ко дней про­ходи­ли оди­нако­во и бы­ли по­хожи­ми друг на дру­га. За­то че­рез не­делю я бы­ла мо­лод­цом, ког­да ме­ня пе­реве­ли в обыч­ную па­лату. Нас­тро­ение, за это вре­мя, ле­тело по на­рас­та­ющей, по­это­му свою семью в пол­ном сос­та­ве я встре­чала в не­обыч­но воз­буждён­ном сос­то­янии. Ро­дите­ли уже нес­коль­ко раз не­дол­го на­веща­ли ме­ня в ре­ани­мации, а вот Лиз­ка с Вла­дом не бы­ли ни ра­зу, и чес­тно го­воря, я по ним ужас­но ску­чала.

ВЛАД.

Прош­ла не­деля. Не­деля, из­ме­нив­шая всё, я вру се­бе, ночь, та ночь из­ме­нила всё. Я по­терял се­бя, же­лание уви­деть Ми­ру и по­быть с ней па­ру ми­нут пе­реси­лило всё, я чуть не раз­ру­шил то ма­лое, что у ме­ня есть, ед­ва ли не по­терял её. Той ночью, я со­вер­шил са­мое же­лан­ное – я про­из­нёс вслух, что люб­лю её, приз­нался ей, приз­нался са­мому се­бе. И это приз­на­ние ста­ло точ­кой от­счё­та, точ­кой не воз­вра­та.

На тот мо­мент мой здра­вый смысл от­клю­чил­ся, я плю­нул на всё и всех, ког­да при­шёл в боль­ни­цу поз­дней ночью, что­бы уви­деть­ся с сес­трой, нет, уви­деть­ся со сво­ей лю­бимой. И ме­ня не вол­но­вало, что по­дума­ют об этом дру­гие, я до сих пор не ду­мал об этом, не важ­но, всё не важ­но, кро­ме од­но­го – Ми­ра, что по­дума­ет Ми­ра, ког­да уз­на­ет? Осоз­на­ние её воз­можной по­тери, пусть лишь в ка­чес­тве сес­тры ре­шило аб­со­лют­но всё. Той ночью я у­ехал из боль­ни­цы мёр­твым, ... я по­ехал к Ка­те. Я под­лец, сво­лочь, эго­ист, но Ка­тя ни­чего не ска­зала, да и я не при­шёл за сло­вами, мне не тре­бова­лось уте­шение или осуж­де­ние, я осуж­дал се­бя сам. Я не пил, я ос­та­вал­ся трез­вым, ког­да из­ме­нял Ей, ... ког­да лас­кал те­ло дру­гой, не­люби­мой, чу­жой де­вуш­ки, я был трезв, ... ког­да це­ловал ту, дру­гую, я был трезв, ...ког­да зас­тавлял кри­чать эту, не­нуж­ную мне жен­щи­ну от удо­воль­ствия, я был трезв, ... ког­да при­нёс той, дру­гой, бла­женс­тво и пре­зирая се­бя по­лучил его от дру­гой, я был трезв. ... Я был трезв, ког­да не­нави­дел се­бя....

Ут­ром, ког­да Ка­тя в по­лу­об­на­жён­ном ви­де, за­кутан­ная в прос­тынь, нап­равля­лась в ван­ную, я ска­зал ей ма­лень­кую прав­ду пос­ле му­читель­ной но­чи лжи:

- Я не люб­лю те­бя. – Че­го я ждал? През­ре­ния?

Ка­тя обер­ну­лась и с улыб­кой на гу­бах, ко­торые я так от­ча­ян­но тер­зал по­целу­ями этой ночью, от­ве­тила:

- Я то­же, - она по­жала пле­чами, - но ведь это ни­чего не ме­ня­ет, - и уш­ла. Это мне под­хо­дило, Ка­тя мне под­хо­дила. Всег­да.

С той но­чи каж­дый ве­чер, воз­вра­ща­ясь с фир­мы, я ехал к Ка­те, на боль­шой ско­рос­ти, не за­цик­ли­ва­ясь на до­роге, что­бы не свер­нуть в дру­гую сто­рону, что­бы не пом­чать­ся к Ней. Я – брат, толь­ко брат, я при­вык пов­то­рять это, как ман­тру, бес­числен­ное ко­личес­тво раз, что­бы по­верить са­мому, что­бы не сор­вать­ся. Каж­дая сле­ду­ющая ночь бы­ла по­хожа на пре­дыду­щую, и каж­дая бы­ла пыт­кой... с дру­гой, ... не с Ней, ...без Неё.

МИ­РА.

Я люб­лю Вла­да. Да, я по­няла это. По­няла, ког­да ме­ня за­бира­ли на опе­рацию и ви­дя его гла­за – пол­ные ве­ры в ме­ня и моё бу­дущее. По­няла, ког­да ночью, пос­ле опе­рации ви­дела его во сне, чувс­тво­вала, буд­то на­яву, как он неж­но дот­ра­гива­ет­ся до мо­ей сла­бой ру­ки и тре­вож­но заг­ля­дыва­ет в гла­за. По­няла, что люб­лю. Люб­лю, не как бра­та, но и доб­рую из­врат­ную по­лови­ну на­селе­ния мне об­ра­довать не­чем. По­тому что я прос­то не знаю как на­до лю­бить бра­та, у ме­ня его ни­ког­да не бы­ло, до не­дав­не­го вре­мени. Ло­гич­но пред­по­ложить, что это, то же са­мое что лю­бить Ли­зу, и всё объ­яс­ня­ет­ся имен­но этой нес­хо­жестью в мо­ём за­путан­ном чувс­тве, я не люб­лю Вла­да так­же как люб­лю Ли­зу, или же как люб­лю ма­му и от­ца. Люб­лю не по-родс­твен­но­му - это не плав­ное, мяг­кое, сов­сем не­навяз­чи­вое чувс­тво, и пусть я вы­ражусь со­вер­шенно не­понят­но да­же для се­бя са­мой, но лю­бовь к Вла­ду – скри­пучая, это скре­бущее, поч­ти не­удоб­ное ощу­щение. Но, тем не ме­нее, я точ­но знаю, что люб­лю его, как хо­зя­ин лю­бит сво­его пи­том­ца – со­баку, не­удач­ное по­лучи­лось срав­не­ние, но бо­лее точ­ной аль­тер­на­тивы мне не при­ходит в го­лову. Это не­семей­ное ощу­щение, а но­вое, ещё неп­ри­выч­ное, но уже очень важ­ное, быс­тро за­во­евав­шее твоё вни­мание, ког­да те­бе неп­ре­мен­но хо­чет­ся быть ря­дом, и ты ис­пы­тыва­ешь не­под­дель­ную бес­при­чин­ную ра­дость, имен­но ра­дость, те­перь я это знаю, ох­ва­тыва­ет ме­ня в при­сутс­твии Вла­да, столь же, бес­при­чин­ная, что и при по­яв­ле­нии из­люблен­но­го пи­том­ца. Осоз­на­ние его при­над­лежнос­ти те­бе, уве­личи­ва­ет эту ра­дость во сток­рат, но при этом, те­бе не тре­бу­ет­ся его пос­то­ян­но­го при­сутс­твия, нет про­ник­но­вения в его мыс­ли, по­тому что у те­бя прос­то нет дос­ту­па в них, но ты мо­жешь по­делить­ся с ним сво­ими, на­ходя от­клик, при этом ог­ра­ничи­ва­ясь без­мол­вным сог­ла­си­ем, с на­деж­дой на по­нима­ние и пол­ной не­сос­то­ятель­ностью по­мочь. Да, Влад от­кли­ка­ет­ся на лю­бую ин­форма­цию обо мне и от ме­ня, не пре­река­ясь, не от­го­вари­вая, не осуж­дая, ос­тавляя мне са­мой раз­мышлять о пра­виль­нос­ти при­нятых ре­шений, и его пол­ная от­да­ча не­од­нократ­но до­казы­ва­ет, что мо­ему мо­раль­но­му сос­то­янию от­ка­зано в по­мощи с его сто­роны. Не суть, это всё рав­но лю­бовь, стран­но не­понят­ная, не сес­тринская, не нас­то­ящая, но она есть, я чувс­твую её, чувс­твую её, ког­да он ря­дом, и ког­да его нет. Не мо­гу ра­зоб­рать­ся в ней, в сво­их чувс­твах, в се­бе, но это ни­чего не ме­ня­ет, он близ­кий мне че­ловек, слиш­ком до­рог, слиш­ком не­об­хо­дим. Имен­но эта не­об­хо­димость в нём пе­рерос­ла в эту стран­ную не­опоз­нанную лю­бовь, за­виси­мость от его при­сутс­твия в мо­ей жиз­ни, за­виси­мость от его пос­то­ян­но­го зри­мого и нез­ри­мого учас­тия в ней, воз­можно, он всег­да слиш­ком близ­ко, всег­да слиш­ком ря­дом, но те­перь это­го уже не из­ме­нить, я уже за­вишу от не­го, как бы я не хо­тела об­ратно­го. Иног­да мне ка­жет­ся, что это я – ми­лый глу­пый ще­нок, а он – мой хо­зя­ин, и тог­да это срав­не­ние не ка­жет­ся не­умес­тным, оно пра­виль­ное, я сми­рен­но вни­маю к не­му, взах­лёб смот­рю в его гла­за, не про­тиво­речу и не от­талки­ваю, при­нимаю за­боту и лас­ку, не в си­лах ни­чего пред­ло­жить вза­мен, кро­ме бес­пре­дель­ной пре­дан­ности.

Вот и сей­час, смот­рю на не­го, и теп­ло пе­рете­ка­ет в моё те­ло че­рез один единс­твен­ный взгляд, да он сно­ва мол­чит, но мне дос­та­точ­но это­го взгля­да, что­бы по­нять и лю­бить.