Останови моё безумие

Глава 3

МИ­РА.

Се­год­ня я ре­шила при­нять таб­летки на вся­кий слу­чай, спать сов­сем не хо­телось, и по дав­ней при­выч­ке я се­ла за моль­берт в на­деж­де пог­ру­зить­ся в собс­твен­ный мир фан­та­зий, ли­шён­ный мо­их стра­хов. Дол­го раз­гля­дывая пус­той лист и нер­вно те­ребя гри­фель, вре­мена­ми сжи­мая и раз­жи­мая паль­цы, без­на­дёж­но пы­та­ясь рас­се­ять мыс­ли и от­дать­ся пер­во­му ощу­щению, я, на­конец, по­няла, что вдох­но­вение не же­ла­ет по­сещать ме­ня в сте­нах это­го до­ма. Я да­же ус­мехну­лась собс­твен­ным мыс­лям — так точ­но они от­ра­жали мою внут­реннюю сущ­ность. Но я дол­жна бы­ла как-то ус­по­ко­ить своё бе­шено ко­лотя­ще­еся сер­дце, а единс­твен­ным за­няти­ем, за ко­торым я не чувс­тво­вала сво­ей фи­зичес­кой сла­бос­ти, бы­ло ри­сова­ние, и сей­час мне как ни­ког­да бы­ло не­об­хо­димо ри­совать. По­это­му от­бро­сив вся­кие от­го­вор­ки нас­чёт не­воз­можнос­ти тво­рения без вдох­но­вения, я с ка­ким-то от­ча­яни­ем на­чала по­лосо­вать холст круп­ны­ми бес­по­рядоч­ны­ми маз­ка­ми, не за­ботясь о том, что из это­го вый­дет. Не знаю, сколь­ко вре­мени я про­вела, на­силуя лист, моль­берт, крас­ки и свои ру­ки, но по окон­ча­нии твор­ческо­го про­цес­са я бы­ла в пол­ней­шем ужа­се. То, что смот­ре­ло на ме­ня с кар­ти­ны, бы­ло по­хоже на кош­мар, я ни­как не мог­ла по­нять, кто мог на­рисо­вать та­кое, но, к со­жале­нию, соз­на­ние ус­лужли­во шеп­та­ло от­вет — это бы­ла я.

Ни­ког­да рань­ше не ув­ле­калась аван­гардом, но сей­час кар­ти­на кри­чала клас­си­чес­ким стоп­ро­цен­тным аван­гардом, по край­ней ме­ре, я на это на­де­ялась, по­тому что ес­ли это не бы­ло аван­гардом, то я да­же не зна­ла, чем это бы­ло. Вся кар­ти­на ды­шала тём­ны­ми по­луто­нами и выг­ля­дела ка­кой-то не­закон­ченной, я са­ма не по­нима­ла, что же хо­тела за­печат­леть; вот тут на ме­ня смот­рят два крас­ных гла­за, но ка­кому жи­вот­но­му они при­над­ле­жат, ска­зать не­воз­можно, взлох­ма­чен­ные кос­мы бу­рых во­лос, ужас­ные щу­паль­ца за­меня­ли это­му чу­дищу ру­ки. Тща­тель­но рас­смот­рев своё тво­рение, я вы­нуж­де­на бы­ла приз­нать, что ни­чего об­ще­го да­же со столь не­навис­тным мне аван­гардом она не име­ет и единс­твен­ное мес­то, ку­да не стыд­но по­мес­тить эту кар­ти­ну — му­сор­ное вед­ро, ку­да я её и от­пра­вила. Всё ещё не ин­те­ресу­ясь вре­менем, я ос­та­вила бес­смыс­ленные по­пыт­ки ри­сова­ния и пош­ла в кро­вать. Нем­но­го поп­ры­гала на ней в си­дячем по­ложе­нии и ос­та­лась до­воль­ной тес­ти­рова­ни­ем сте­пени её мяг­кости; мои го­лые ступ­ни лас­кал вор­систый ко­вёр, что ме­ня не пе­рес­та­вало удив­лять в этом до­ме. Ле­ниво по­водив но­гами по ков­ру, я улы­балась сво­ему у­еди­нению — хоть что-то при­ят­ное наш­лось в оби­тели мо­его бра­та. Те­перь мож­но бы­ло прис­ту­пить к бо­лее тща­тель­но­му ана­лизу дос­то­инств кро­вати — пос­пать в ней.

Ут­ро встре­тило ме­ня не очень ра­дуж­но. Мой кро­венос­ный мо­тор ре­шил ус­тро­ить мне за­бас­товку, и прос­ну­лась я ус­тавшей и из­мождён­ной, буд­то и вов­се не спа­ла. С тру­дом наш­ла до­маш­ние та­поч­ки, схва­тила свою одеж­ду и от­пра­вилась в душ при­об­ре­тать че­лове­чес­кий вид. Я по­мыла го­лову, что­бы ос­ве­жить во­лосы — бес­по­лез­ная тра­та вре­мени, в пос­леднее вре­мя, на­вер­ное, из-за мо­ей бо­лез­ни, у ме­ня силь­но по­те­ет го­лова и во­лосы всег­да выг­ля­дят гряз­ны­ми. Нуж­но най­ти ка­кой-ни­будь спо­соб из­ба­вить­ся от это­го или най­ти аль­тер­на­тиву — толь­ко это­го мне не хва­тало.

Зав­трак про­ходил за та­кими же раз­го­вора­ми, что и вче­раш­ний ужин, сна­чала, но по­том мо­его за­бот­ли­вого бра­та пе­рек­ли­нило, и он пе­рех­ва­тил ини­ци­ати­ву, ос­та­новив тем са­мым по­ток нес­конча­емых вос­торгов мо­ей сес­тры.

— На­вер­ное, не­хоро­шо, ес­ли Ми­ра бу­дет про­пус­кать учё­бу, — про­лепе­тал бра­тик. Я чуть ли не по­дави­лась. Три па­ры удив­лённых глаз ус­та­вились на не­го, а он не по­нимал на­шей ре­ак­ции.

— Я про шко­лу, — лю­без­но по­яс­нил он, а я не сдер­жа­лась и прыс­ну­ла. Зав­трак был без­на­дёж­но ис­порчен, по­это­му своё даль­ней­шее пре­быва­ние за од­ним сто­лом с за­бот­ли­вым родс­твен­ничком, ко­торый не в кур­се мо­его воз­раста, но, тем не ме­нее, при­сыла­ет на мой день рож­де­ния фран­цуз­ский шо­колад, я пос­чи­тала лиш­ним и вста­ла с на­мере­ни­ем уда­лить­ся.

— Мне двад­цать, я окон­чи­ла шко­лу два го­да на­зад и в нас­то­ящее вре­мя и в лю­бое дру­гое учить­ся не со­бира­юсь, — как всег­да, я ос­та­лась до­воль­на сво­им от­ве­том. Как и вче­ра, я соб­ра­ла гряз­ные та­рел­ки и от­пра­вилась на кух­ню, в даль­ней­ших раз­го­ворах при­нимать учас­тие я не со­бира­лась.

У та­кого сос­то­ятель­но­го че­лове­ка, как мой брат, дол­жна бы­ла быть дом­ра­бот­ни­ца, но я не со­бира­лась ос­та­вать­ся в его до­ме на пра­вах иж­ди­вен­ки, по­это­му то, что я мог­ла поз­во­лить се­бе сде­лать, я бу­ду де­лать са­ма. Тем бо­лее у ме­ня дав­но не бы­ло ре­циди­вов, зна­чит, вче­раш­нее бес­по­кой­ство ма­мы бы­ло бе­зос­но­ватель­ным. Я мол­ча мы­ла по­суду в ра­кови­не — не­зачем бы­ло заг­ру­жать по­судо­мо­еч­ную ма­шину, та­релок бы­ло нем­но­го, — за­тыл­ком ощу­щая при­сутс­твие в ком­на­те бра­та. Что за ду­рац­кая при­выч­ка ды­шать в спи­ну че­лове­ка? Вот и вче­ра он сде­лал то же са­мое, сто­ит сей­час в две­рях и смот­рит и ска­зать ни­чего не ска­жет, и по­могать не со­бира­ет­ся, и да­же не от­го­вари­ва­ет, как ма­ма. За­чем же тог­да раз­дра­жать ме­ня сво­им при­сутс­тви­ем, зна­ет же, что тер­петь его не мо­гу.

— Вла­дик, пос­то­ронись, — за­дор­но про­щебе­тала Лиз­ка, отод­ви­гая бра­та, что­бы по­пасть на кух­ню с ос­тавши­мися та­рел­ка­ми. Она пос­та­вила их на стол, раз­верну­лась и уш­ла. Вот за что люб­лю свою сес­трич­ку, так это за её пол­ное вос­при­ятие ме­ня как де­ес­по­соб­но­го че­лове­ка, хо­тя иног­да её по­мощь бы­ла бы очень кста­ти, но так уж по­велось в мо­ей семье: ме­ня или бес­ко­неч­но жа­ле­ют или, как в слу­чае с Лиз­кой, про­яв­ля­ют ис­клю­читель­ную ло­яль­ность к мо­ему фи­зичес­ко­му здо­ровью.

— Ты оби­делась? — со­из­во­лил за­гово­рить мой бра­тец.

— На что?

— Ну, за сто­лом, — на­чал мям­лить он.

— А, ты про то, что не зна­ешь сколь­ко лет тво­ей сес­тре, ко­торую ты еже­год­но ода­ривал кон­фе­тами на день рож­де­ния, — я смы­ла ру­ки, стряс­ла с них ка­пель­ки во­ды — ду­рац­кая при­выч­ка, не люб­лю вы­тирать ру­ки — и по­вер­ну­лась к Вла­ду. — Нет, на это я не оби­делась, в кон­це кон­цов, ты да­же ни ра­зу ме­ня не ви­дел до вче­раш­не­го дня. — Та­кой от­вет его ус­по­ко­ил, мус­ку­лы на его ли­це рас­сла­бились. — К то­му же я то­же не в кур­се сколь­ко те­бе лет. — Ес­ли я и на­де­ялась, что моё приз­на­ние его опе­чалит, я оши­балась — он по­чему-то раз­ве­селил­ся.

— Зна­чит, мы кви­ты. Мне двад­цать пять. — И он пов­то­рил мой но­мер за зав­тра­ком — ушёл.

Влад вы­делил се­бе вы­ход­ной день — это нет­рудно, ког­да ты сам на­чаль­ник, — что­бы про­катить нас по го­роду и оз­на­комить с его дос­топри­меча­тель­нос­тя­ми. Лиз­ка всё так же виз­жа­ла от ра­дос­ти, ро­дите­ли скром­но улы­бались и бла­гого­вей­но взи­рали на брат­ца, но а я в оче­ред­ной раз по­каза­ла се­бя вре­диной, от­ка­зав­шись ехать ку­да бы то ни бы­ло. Ко­неч­но, ме­ня по­уго­вари­вали нем­но­го, но вред­ность моя про­яв­ля­лась не по­тому, что я хо­тела этих уго­воров, прос­то дей­стви­тель­но не хо­телось ни­куда ехать. Не хо­телось быть ли­цемер­кой, ме­ня не ус­тра­ива­ло об­щес­тво Вла­да, и скры­вать я это не со­бира­лась, за­чем же пор­тить эк­скур­сию сво­ей семье. Ма­ма с па­пой зна­ют, как слож­но ме­ня пе­ре­убе­дить, ес­ли я что-то уже ре­шила, по­это­му они до­ход­чи­во об­ри­сова­ли си­ту­ацию с мо­им уп­рямс­твом бра­тику, и он, ос­та­вив на ме­ня свой особ­няк, от­пра­вил­ся на про­гул­ку по го­роду с ос­таль­ны­ми чле­нами семьи.