Останови моё безумие

Глава 38

МИ­РА.

Я под­ни­маю край оде­яла, и Влад мол­ча­ливо взби­ра­ет­ся на боль­нич­ную кро­вать: очень лов­ко взби­ра­ет­ся. Слы­шу, как неп­ри­выч­но и не­обыч­но шур­шит ткань бо­лез­ненно бе­лос­нежной прос­ты­ни: шур­шит и мнёт­ся. Это прос­то пос­то­рон­ние зву­ки, не­ожи­дан­но прив­лекшие моё вни­мание, что­бы отс­тра­нить­ся от собс­твен­но­го, сту­ка бе­шено ко­лотя­щего­ся сер­дца. Так бы­ва­ет.

Я слы­шу меж­ду на­ми воз­никшую ти­шину: она уме­ло мас­ки­ру­ет глу­боко­мыс­ленное мол­ча­ние. Ведь это не всег­да од­но и то же.

У ме­ня нет мыс­лей, по­это­му мол­чит толь­ко Влад: я слу­шаю ЕГО ти­шину. Он слов­но оку­тан неп­ро­ница­емой, уми­рот­во­ря­ющей, влаж­ной дре­мотой. И эта вла­га со­леная. Не на мо­их ще­ках.

Я не в си­лах на­рушить этот мо­мент пер­вой, по­это­му мои гу­бы по-преж­не­му ни­чего не про­из­но­сят, мол­ча­ние вяз­кой нитью пе­рете­ка­ет от Вла­да ко мне. Эта не­види­мая нить со­еди­ня­ет нас, ак­ку­рат­но и нес­пешно про­делы­вая стеж­ки, в то вре­мя как моя ле­вая ру­ка сцеп­ля­ет свои паль­цы с его пра­вой ру­кой, в то вре­мя как моя пра­вая ру­ка за­рыва­ет­ся в от­росших пря­дях его скло­нен­ной к мо­ему пле­чу го­ловы.

− Это хо­рошо? − спра­шива­ет, го­лос его не­обык­но­вен­но тих и не­пос­лу­шен, гу­бы са­моволь­но прис­пусти­ли боль­нич­ную ро­бу с мо­его пле­ча и те­перь пи­шут на мо­ей хо­лод­ной ко­же про­из­не­сен­ную фра­зу по бук­вам.

− Хо­рошо. А ты лю­бишь де­тей? − мой от­вет по­луча­ет­ся в точ­ности та­ким же, ка­ким был его, нес­коль­ко не­дель то­му на­зад при мо­ей пер­вой и не­удач­ной по­пыт­ке от­крыть ему прав­ду. Я не­воль­но улы­ба­юсь, не пе­рес­та­вая гла­дить его мяг­кие во­лосы, уди­витель­но уми­рот­во­ря­ющие ме­ня, да­рящие мне ощу­щение по­коя.

− Не знаю, − с на­ми про­ис­хо­дит три­ви­аль­ная вещь, ко­торая на­зыва­ет­ся прос­тым сло­вом вза­имо­пони­мание. Я на­чинаю улы­бать­ся ши­ре и ра­дос­тней на ко­рот­кий сок­ро­вен­ный миг, пе­рес­та­вая за­думы­вать­ся о ту­ман­ности на­шего бу­дуще­го, о ста­тис­ти­ке рож­да­емос­ти де­тей "близ­ких" родс­твен­ни­ков с ин­ва­лид­ностью, и пол­ностью от­да­юсь мо­мен­ту на­шего об­ще­го счастья. Его гу­бы все ещё пи­шут пов­то­ря­ющи­еся от­ве­ты на мо­ей ого­лен­ной ко­же, неп­ре­рыв­но пок­ры­вая ее мель­чай­ши­ми му­раш­ка­ми, сос­тавля­ющи­ми еди­ную дрожь мо­ей... на­шей всеп­ре­над­лежнос­ти Вла­ду. − А ты? − ещё три бук­вы вы­водят его гу­бы, а я от­кро­вен­но сме­юсь этой иг­ре фраз, уже за­ранее зная пра­виль­ный от­вет, хо­тя не пы­та­юсь на­рушить пра­вила иг­ры и про­из­но­шу сов­сем иные сло­ва, прос­то по­тому что пом­ню.

− На­вер­ное, да, − толь­ко пос­ле это­го от­ве­та Влад под­тя­гива­ет­ся вы­ше ко мне, нес­коль­ко мгно­вений из­бе­гая со мной пе­рек­ре­щива­юще­гося взгля­да, но ког­да, уто­мив ме­ня ожи­дани­ем дол­гих не­окон­ченных се­кунд, он, на­конец, смот­рит в мои гла­за, на са­мом де­ле заг­ля­дывая толь­ко в ду­шу: он улы­ба­ет­ся. Я ви­жу влаж­ный блеск под его рес­ни­цами, ви­жу ли­хора­доч­ное ме­тание зрач­ков, и мои гла­за не же­ла­ют ос­та­вать­ся су­хими, и мой взгляд не мо­жет сос­ре­дото­чить­ся на ка­кой-то од­ной час­тичке его, но на­ши гу­бы го­раз­до ра­зум­нее нас са­мих, они встре­ча­ют­ся на пол­пу­ти на­ших не­завер­шенных улы­бок, на­ших не ска­тив­шихся вниз слез. Мы не це­лу­ем­ся, ед­ва ли ка­са­ясь друг дру­га по-нас­то­яще­му, но Влад уже пи­шет на мо­их дро­жащих по­ловин­ках − «Мы спра­вим­ся». И я ве­рю в это, ве­рю в сво­его ху­дож­ни­ка, из­брав­ше­го мое те­ло − ме­ня, сво­им по­лот­ном.

ВЛАД.

Об­ратный путь по боль­нич­но­му ко­ридо­ру по нап­равле­нию в ка­бинет к глав­вра­чу кар­ди­оло­гичес­кой кли­ники Оле­гу Юрь­еви­чу ока­зыва­ет­ся вдвое ко­роче, чем этот же путь в нап­равле­нии па­латы сес­тры по­луча­сом ра­нее. Ощу­щения мо­гут быть об­манчи­выми из-за раз­рознен­ных чувств.

Каж­дый шаг от­зы­ва­ет­ся но­вым вол­не­ни­ем в ду­ше и са­мый шаг этот прос­то еще од­но ко­личес­твен­ное чис­ли­тель­ное в ко­пил­ку уже рас­счи­тан­ных ша­гов. Сто двад­цать три плюс один − до­бав­ля­ющий ра­дос­ти, сто двад­цать че­тыре плюс один − рас­ши­ря­ющий гу­бы в счас­тли­вой улыб­ке. И еще один, и еще, и еще...

Ра­дость? Что ощу­ща­ет муж­чи­на, ко­торый уз­на­ет, что ста­нет от­цом? Муж­чи­на. Он ощу­ща­ет се­бя муж­чи­ной. В точ­ности как я, дви­га­ясь по это­му за­кол­до­ван­но­му ко­ридо­ру. Пер­во­быт­ный ин­стинкт ца­рапа­ет на гру­ди фра­зу:

«У те­бя бу­дет сын».

А ще­мящее чувс­тво неж­ности к лю­бимой жен­щи­не в этой же са­мой гру­ди от­сту­кива­ет пульс сло­вами:

«Твоя Ми­ра по­дарит те­бе дочь».

В ме­ня стран­ным об­ра­зом вме­ща­ет­ся уди­витель­ный спектр эмо­ций от ней­траль­но­го крас­но­го ок­ру­жа­юще­го мое ми­нут­ное оце­пене­ние до бо­лее тёп­ло­го к сол­нечным бли­кам фи­оле­тово­го − та­кого же об­жи­га­юще­го, как и мой страх.

Во мне бур­лит пло­хо кон­тро­лиру­емая ра­дость, вы­рыва­юща­яся на во­лю нез­до­ровой улыб­кой, об­на­жа­ющей зу­бы. Счастье от обыч­ности на­каты­ва­юще­го вол­на­ми счастья, прос­то­ты этой су­ровой от­кро­вен­ности мо­ей судь­бы.

Но бо­лее все­го мои мыс­ли за­нима­ет страх.

Страх. Страх. Страх. Страх...