Останови моё безумие

Глава 28

МИ­РА.

Я по­люби­ла ночь...

Ночь, ко­торая на­вева­ла на ме­ня нес­конча­емую тос­ку, ночь, ко­торая на­поми­нала о мо­ём оди­ночес­тве... рань­ше, всё бы­ло рань­ше. А те­перь я жда­ла эти кро­хи-ча­сы, не­из­менно и, не­сом­ненно, соз­данные толь­ко для нас дво­их – для нас с Вла­дом. Ночь ста­ла на­шей со­юз­ни­цей, сон прев­ра­тил­ся во вра­га. Всю про­шед­шую не­делю я учи­лась не спать, что­бы по­доль­ше чувс­тво­вать не ка­са­ющи­еся ме­ня Его по­целуи, не дот­ра­гива­ющи­еся до ме­ня Его ру­ки. Каж­дую ночь я с за­мира­ни­ем жда­ла Вла­да у сво­их две­рей, что­бы ока­зать­ся в его объ­яти­ях пос­ко­рее, не рас­тра­чивая вре­мя на пре­одо­ление нес­пра­вед­ли­во раз­де­ля­юще­го нас рас­сто­яния.

- Род­ная,... - шеп­чет он каж­дый раз, как толь­ко за­рыва­ет­ся ли­цом в мои во­лосы, шум­но вды­хая их за­пах – и всё ос­таль­ное те­ря­ет свой смысл...

Все эти дни Влад про­водил на фир­ме, все ве­чера – в кру­гу на­шей семьи, у нас бы­ли толь­ко но­чи, и мне ста­нови­лось их ма­ло, так чу­довищ­но ма­ло.

В чет­верг я всё-та­ки по­еха­ла в га­лерею с во­дите­лем. Я бы­ла неб­ла­годар­ной, но те­перь мои кар­ти­ны и мир, на­рисо­ван­ный мной – мес­то, ку­да я сбе­гала из ре­аль­нос­ти, то, что ме­ня всег­да спа­сало, то, что ос­та­валось са­мым важ­ным на про­тяже­нии мо­ей жиз­ни, бы­ло вы­тес­не­но мо­ими чувс­тва­ми к бра­ту. Влад стал мо­им ми­ром, не при­думан­ным, не на­рисо­ван­ным...

Я нем­но­го рас­се­ян­но при­нима­ла пох­ва­лы и но­вые нас­тавле­ния Ла­рисы и Ин­ны Ле­они­дов­ны, мель­те­шения Ир­жи ме­ня и вов­се раз­дра­жали.


- Ми­ра, ну где же ты ви­та­ешь? – нес­тро­го по­жури­ла ме­ня Инес­са, в то вре­мя как про­лис­ты­вала оче­ред­ной ка­талог, да­же не удос­та­ивая ме­ня взгля­дом.

- Ниг­де, Ин­на Ле­они­дов­на, прос­то за­дума­лась, - го­лос вы­ходит ус­та­лым и не­ес­тес­твен­ным, я про­бегаю гла­зами мо­дер­нисти­чес­кую об­ста­нов­ку ка­бине­та Инес­сы и про­вали­ва­юсь в спин­ке ди­вана.

- До­рогая, ты прос­то ум­ни­ца, на твои кар­ти­ны выс­тра­ива­ет­ся оче­редь из кол­лекци­оне­ров, ты нас­то­ящий та­лант, и в дан­ный мо­мент ме­ня бес­по­ко­ит твоё пре­уны­лое нас­тро­ение. Ска­жи мне, как та­кое воз­можно у вы­да­юще­гося ху­дож­ни­ка как ты, на вто­рой день пос­ле от­кры­тия пер­вой в тво­ей жиз­ни выс­тавки? Раз­ве эта не бы­ло меч­той всей жиз­ни про­вин­ци­аль­ной де­вуш­ки Ми­рос­ла­вы? – Она вы­гово­рила всю ти­раду на од­ном ды­хании, на­конец, ос­та­вив в по­кое свой жур­нал, скрес­тив на глад­кой сто­леш­ни­це длин­ные паль­цы и взи­рая на ме­ня не­мига­ющи­ми хищ­ны­ми гла­зами. Сей­час она выг­ля­дела нам­но­го стар­ше сво­его воз­раста – очень ус­тра­ша­юще, я всё боль­ше вжи­малась в мяг­кую спин­ку ди­вана, ощу­щая се­бя ма­лень­кой наш­ко­див­шей вто­рок­лас­сни­цей.

- Я прос­то не при­вык­ла к та­кому, ус­та­ла, - от­ве­чаю на её воп­ро­сы, раз­бавлен­ные вы­соко­пар­ны­ми сло­вами.

- По­нимаю, ми­лая, по­нимаю, - сра­зу же ки­ва­ет эта жен­щи­на, от вос­по­мина­ний ста­новит­ся при­выч­но неп­ри­ят­но – пос­ле пре­дуп­режде­ний Вла­да о мо­ём здо­ровье, Инес­са всег­да соб­лю­дала дис­танцию в об­ра­щении со мной – и это выг­ля­дело не­пол­но­цен­но. Я дол­жна бы сер­дить­ся на бра­та, но да­же это у ме­ня по­луча­лось пло­хо, со­вер­шенно от­вле­чён­ное на­поми­нание о нём, уво­дило ме­ня в сто­рону иных ощу­щений, вы­зывая бес­при­чин­ную улыб­ку.

- Мо­жет быть, Влад был прав, и те­бе не сто­ило воз­вра­щать­ся так ско­ро в га­лерею? – те­перь встре­воже­но за­гово­рила мой га­лерист.

- Нет. Всё в по­ряд­ке, я от­влек­лась, а вы рас­ска­зыва­ли мне о про­даже кар­тин, – вер­ну­ла Инес­су на преж­нюю те­му раз­го­вора, не же­лая пус­кать­ся в об­сужде­ния мо­его здо­ровья.

Пре­ис­полнен­ная эн­ту­зи­аз­ма, Ин­га во­оду­шеви­лась мо­им нас­тро­ем, и при­нялась в раз­но­об­разных эпи­тетах рас­пи­сывать ра­дуж­ные пер­спек­ти­вы, от­кры­ва­ющи­еся пе­ред мо­им бе­зого­вороч­ным та­лан­том. Она не ску­пилась на ком­пли­мен­ты мне, при­вык­шая иметь де­ло с ком­мерчес­кой сто­роной изоб­ра­зитель­но­го ис­кусс­тва, пы­талась уго­ворить ме­ня на ту или иную сдел­ку по про­даже ещё од­ной мо­ей кар­ти­ны. Я улы­балась, где-то внут­ри груд­ной клет­ки, ря­дом с бес­пе­ребой­но ра­бота­ющей кро­венос­ной мыш­цей, взах­лёб ра­ду­ясь сво­ей не­ожи­дан­ной уда­че, нет, дол­гождан­но­му при­нятию мо­их ра­бот об­щес­твом, не­ког­да сос­тавля­ющих для ме­ня мой собс­твен­ный скром­ный мир. Для ме­ня, ког­да-то дав­но, да, ка­жет­ся, что это про­ис­хо­дило в да­лёком прош­лом, но, тем не ме­нее, в не­воз­можном быть за­бытым, прош­лом, от­ча­ян­но же­ла­ющей быть по­лез­ной и нуж­ной, нуж­да­ющей­ся в спра­вед­ли­вой, не­выду­ман­ной и не выз­ванной жа­лостью ко мне, оцен­ке пусть хо­тя бы са­мых близ­ких, род­ных мне лю­дей, про­ис­хо­дящее сей­час яв­ля­ет­ся без­мерным счасть­ем, но это не так. Те­перь, всё по-дру­гому, воз­можно я неб­ла­годар­на и черс­тва, но поч­ти здо­ровой, мне не нуж­на эта ми­шура хва­леб­ных ре­чей. Воз­можно по­это­му, я об­ре­ла своё счастье в единс­твен­ном че­лове­ке, ко­торый ве­рил в ме­ня тог­да – сла­бую, боль­ную, не­нуж­ную... и сей­час – рас­цвет­шую его уси­ли­ями и ста­рани­ями. Прос­то, по­тому что он лю­бит – не жа­ле­ет...

- Ми­ра, я ду­маю, всё-та­ки, сто­ит дать ин­тервью для жур­на­ла Кэт­ти, - к окон­ча­нию на­шего раз­го­вора, в ко­тором один из со­бесед­ни­ков при­нимал учас­тие лишь сво­им ма­тери­аль­ным при­сутс­тви­ем, вы­дала мне не­уём­ный га­лерист Инес­са.

- А? – ре­ак­ция на её пред­ло­жение бы­ла быс­трой, но ка­кой-то кре­тинис­ти­чес­кой, в пос­ледние дни, очень слож­но бы­ло сос­ре­дото­чить­ся на чём-ли­бо, по­мимо Вла­да, а упо­мина­ние де­вуш­ки, к ко­торой я рев­но­вала бра­та, хо­тя и при­вело ме­ня в чувс­тво, но этим чувс­твом бы­ла неп­ри­язнь.

Всё но­вые и но­вые от­кры­тия со­вер­ша­лись во мне, я не мог­ла объ­яс­нить се­бе рев­ность, бур­ля­щую в кро­ви, к де­вуш­ке, ко­торую ви­дела еди­нож­ды, рев­ность, си­нусо­идаль­но тран­сфор­ми­ру­ющу­юся в неп­ри­язнь и да­же не­нависть, но я не уме­ла от­крес­тить­ся от этих чувств.

- Ка­тери­на – очень та­лан­тли­вый мод­ный жур­на­лист, она на­пишет та­кую статью, как нам на­до, я до­гово­рюсь с ней на зав­тра, встре­титесь в не де­ловой об­ста­нов­ке, по­бесе­ду­ете, она сде­ла­ет нес­коль­ко тво­их фо­тог­ра­фий. Да, в га­лерею она мо­жет за­ехать поз­же. Луч­ше все­го, ес­ли вы по­гово­рите где-ни­будь на при­роде – в пар­ке, нап­ри­мер, та­кая не­навяз­чи­вая бе­седа двух под­руг, - ме­ня пе­редёр­ну­ло на пос­леднем выс­ка­зыва­нии Ин­ги, хо­тя я не слу­шала её уже пос­ле слов «встре­титесь в де­ловой об­ста­нов­ке».

- Это обя­затель­но? – по­пыта­лась воз­ра­зить про­тив этой встре­чи, ска­зав хоть что-то, пусть проз­ву­чав­шее сов­сем не­убе­дитель­но.

- Ми­ра! О чём ты ду­ма­ешь? Всё, что я го­ворю – это обя­затель­но. Гос­по­ди, по­ис­ти­не эти ху­дож­ни­ки ви­та­ют в об­ла­ках, но та­кая бес­ха­рак­терность по­пада­ет­ся мне впер­вые, - воз­му­щалась Ин­га, под­ни­ма­ясь со сво­его крес­ла и по­кидая ка­бинет. Ви­димо, я по­рядоч­но пос­та­ралась вы­вес­ти из се­бя эту твёр­дую ле­ди, мои гу­бы рас­цве­ли улыб­кой от её без­злоб­ных жа­лоб, на ми­нуту от­вле­кая от неп­ри­ят­но­го раз­го­вора, но вновь по­явив­шись в две­рях ка­бине­та, Инес­са расс­тро­ила ме­ня окон­ча­тель­но:

- Ми­роч­ка, зав­тра в две­над­цать дня ты дол­жна быть в го­род­ском пар­ке, с Ка­тень­кой я до­гово­рюсь, она не бу­дет про­тив. Всё. И ни­каких воз­ра­жений. – Она скры­лась из ви­ду, не­ос­то­рож­но за­тушив мою сла­бую улыб­ку.


Я не мо­гу объ­яс­нить сво­ей пун­кту­аль­нос­ти, но на встре­чу, вы­зыва­ющую во мне лишь чувс­тво раз­дра­жения, я при­еха­ла вов­ре­мя, и по­чему-то я не ста­ла го­ворить Вла­ду «о сво­их пла­нах на две­над­цать дня». Я не сом­не­валась в бра­те, не сом­не­валась в его люб­ви ко мне, лю­бовь стро­ить­ся на до­верии – пол­ном, бе­зого­вороч­ном до­верии.

Вру! Лгу! Об­ма­нываю!

Я сом­не­валась, очень-очень сом­не­валась, моя не­обос­но­ван­ная ни­чем, кро­ме как внут­ренней тре­вогой, рев­ность не зна­ла гра­ниц. Весь вче­раш­ний ве­чер я мил­ли­он раз по­рыва­лась за­дать единс­твен­ный пра­виль­ный воп­рос: «Ка­тя. Кто она?». Но не мог­ла, мой язык пок­ры­вал­ся ужас­ны­ми яз­ва­ми и па­рали­зовал­ся – то же сом­не­ние в от­ве­те, ра­зучи­ло ме­ня го­ворить.

Моя нер­возность бы­ла по­нята не­мед­ленно, Влад в эту ночь не ук­рыл нас од­ним оде­ялом...

А сей­час, я сто­яла под тенью мно­голет­ней ивы и, пе­реми­на­ясь с но­ги на но­гу, жда­ла Кат­рин.

- Ох, прос­ти­те ме­ня, вы, на­вер­ное, ужас­но ме­ня прок­ли­на­ете за опоз­да­ние, - что-то за­пихи­вая в свою рос­кошную, но очень объ­ём­ную сум­ку фис­ташко­вого цве­та в тон её уз­кой юб­ки ни­же ко­лена на че­тыре паль­ца, при­пева­ла де­вуш­ка, ско­рым ша­гом приб­ли­жа­ясь ко мне. Пос­ле бла­гопо­луч­но­го внед­ре­ния сво­их бу­маг в зак­ро­ма сум­ки, она быс­тро про­тяну­ла мне ухо­жен­ную ру­ку с длин­ны­ми на­мани­кюрен­ны­ми ног­тя­ми яр­ко-бор­до­вого цве­та, и улыб­ну­лась ис­кусс­твен­ной, но с по­пыт­кой на из­ви­нение, улыб­кой.

- Я приш­ла сов­сем не­дав­но, - про­яви­ла я бла­гос­клон­ность, и от­ве­тила на её не­силь­ное по­жатие, улыб­нуть­ся у ме­ня не по­лучи­лось.

Её кра­сивое ли­цо с ос­тры­ми ску­лами и рез­ки­ми, вы­чер­ченны­ми чер­та­ми, не­сом­ненно, прив­ле­кало, и бы­ло очень соб­лазни­тель­ным. У неё бы­ли зе­лёные гла­за с ра­дуж­кой нем­но­го тем­но­го от­тенка. Она бы­ла зна­читель­но вы­ше ме­ня рос­том, и это сму­щало ме­ня, тем бо­лее что она уве­рен­но дер­жа­лась на сво­их вы­соких каб­лу­ках, в то вре­мя как мои но­ги зап­ле­талась в скром­ных ба­лет­ках. Это бы­ло не­лов­кое чувс­тво – я от­кро­вен­но раз­гля­дыва­ла сто­ящую пе­редо мной де­вуш­ку как ни­ког­да и ни­кого ра­нее, но ни­как не мог­ла зас­та­вить се­бя не де­лать это­го.

Она на­чала на­шу зап­ла­ниро­ван­ную, не­нас­то­ящую бе­седу, но я про­пус­ти­ла нес­коль­ко пер­вых фраз, Ка­тя ми­ло улы­балась мне, ког­да я всё-та­ки ре­шила сос­ре­дото­чить­ся на ин­тервью, но не ста­ла пов­то­рять пре­дыду­щих воп­ро­сов.

Мы со­вер­ша­ли нес­пешную про­гул­ку по до­рож­кам ал­леи, сол­нце не сле­пило гла­за, пыш­ная зе­лень де­ревь­ев ус­по­ка­ива­ла зри­тель­ные нер­вы, но я ос­та­валась всё та­кой же нап­ря­жён­ной и ко­лючей.

- Ми­рос­ла­ва. Мож­но мне об­ра­щать­ся к вам толь­ко по име­ни? – очень изящ­ный по­ворот го­ловы в мою сто­рону с обыч­ным воп­ро­сом.

- Ко­неч­но, - от­ве­чаю под­рос­тко­вым, не­ук­лю­жим кив­ком.

- Как дол­го вы за­нима­етесь жи­вописью? – пер­вый про­фес­си­ональ­ный, ес­ли мож­но так вы­разить­ся, воп­рос и я на­чинаю об­ра­щать вни­мание на мел­кие де­тали – в ру­ках у Ка­ти ма­лень­кий дик­то­фон, не­навяз­чи­во нап­равлен­ный в мою сто­рону – ты­ка­ющий в ме­ня.

- С детс­тва.

- Вы учи­лись ри­сова­нию у про­фес­си­ональ­но­го ху­дож­ни­ка или же по­сеща­ли ху­дожес­твен­ную шко­лу?

- Я ка­кое-то вре­мя хо­дила в кру­жок для ри­сова­ния.

Ека­тери­на за­меча­ет с ка­кой не­охо­той я от­ве­чаю, и ка­кими не­оп­ре­делён­ны­ми по­луча­ют­ся мои от­ве­ты, а весь наш ди­алог дер­жится ис­клю­читель­но на её воп­ро­сах.

- Это моё пер­вое ин­тервью, - оп­равды­ва­юсь я, не ус­лы­шав сле­ду­юще­го воп­ро­са, Ка­тя не­од­нознач­но ки­ва­ет на моё за­яв­ле­ние.

- Мо­жет, зай­дём в ка­фе? – пред­ла­га­ет она, зап­ря­тав свой дик­то­фон в сум­ку.

- Да, я не про­тив, - и сно­ва я ки­ваю не так гра­ци­оз­но, как это де­ла­ет Ка­тя.


Пар­ко­вое ка­фе выг­ля­дит ми­ло и по-дет­ски. Здесь плас­тмас­со­вые сто­лики с плас­тмас­со­выми стуль­ями, ска­тер­ти в смеш­ной цве­точек и рас­то­роп­ные маль­чиш­ки-офи­ци­ан­ты. Мы с Ка­тей рас­по­лага­ем­ся за пер­вым по­пав­шимся пус­тым сто­ликом, и жур­на­лис­тка щел­чком паль­цев под­зы­ва­ет офи­ци­ан­та.

- Ва­ниль­ное мо­роже­ное и чёр­ный ко­фе без са­хара, - при этом го­лос её зву­чит стро­го и в нём про­рыва­ют­ся хму­рые нот­ки, она смот­рит на ме­ня и спра­шива­ет, - А вы?

- Ли­мон­ный сок с мя­той, - вы­пали­ваю, не за­думы­ва­ясь, име­ет­ся ли в этом ка­фе мой лю­бимый сок. На моё удив­ле­ние маль­чик мол­ча уда­ля­ет­ся вы­пол­нять наш за­каз.

- Ми­ра, - на этот раз Ка­тя не спра­шива­ет раз­ре­шения на­зывать ме­ня по име­ни, но я сдер­жи­ва­юсь от за­меча­ния. – Вы ведь при­ходи­тесь Кал­ны­шеву Вла­дис­ла­ву Сер­ге­еви­чу еди­нок­ровной сес­трой? - офи­ци­аль­ное об­ра­щение к бра­ту нем­но­го ус­по­ка­ива­ет ме­ня, и я неп­ро­из­воль­но вы­дыхаю, хо­тя ос­таль­ная часть её воп­ро­са ре­жет ме­ня по жи­вому.

- Да. Мы с Вла­дом брат и сес­тра, - я удив­ля­юсь уве­рен­ности, проз­ву­чав­шей в мо­ём го­лосе, слов­но я бро­саю вы­зов ей и не толь­ко ей, приз­на­ни­ем на­шего с Вла­дом родс­тва.

- Очень хо­рошо. Тог­да я смо­гу упо­мянуть об этом в статье, - го­ворит она, и не мне вов­се, прос­то рас­сужда­ет вслух.

- Вы ведь не рос­ли вмес­те? – оче­ред­ной её воп­рос не име­ет ни­како­го от­но­шения ни к ри­сова­нию, ни к мо­ей выс­тавке, но я всё рав­но от­ве­чаю на не­го.

- Нет. Влад на­шёл от­ца нес­коль­ко лет на­зад, а мы с семь­ёй жи­ли в дру­гом го­роде и пе­ре­еха­ли к бра­ту толь­ко в прош­лом го­ду.

- По­нят­но, – го­ворит Ка­тя и одоб­ри­тель­но ка­ча­ет го­ловой. Я не знаю, по­чему от­ве­чаю на эти её воп­ро­сы, но ме­ня ра­ду­ет, что она не за­писы­ва­ет мои от­ве­ты на свой дик­то­фон.

Офи­ци­ант воз­вра­ща­ет­ся с под­но­сом и ста­вит пе­ред на­ми на сто­лик наш за­каз, пос­ле че­го по­кида­ет нас, сно­ва ос­тавляя ме­ня на­еди­не с Ка­тей. Она де­ла­ет боль­шой гло­ток из сво­ей чаш­ки, ком­менти­руя на­питок.

- Го­рячий... - я ма­лень­ки­ми глот­ка­ми пью свой сок и не от­ве­чаю ей.

- Как вы поз­на­коми­лись с Инес­сой? – во­зоб­новля­ет свой доп­рос, име­ну­емый ин­тервью с ху­дож­ни­ком, за­чер­пы­вая не­боль­ши­ми пор­ци­ями мо­роже­ное, с нас­лажде­ни­ем от­прав­ляя их в рот, ни ра­зу не ис­пачкав сво­их иде­аль­но нак­ра­шен­ных губ.

- Нас поз­на­комил Влад. Она слу­чай­но уви­дела мои кар­ти­ны, ког­да гос­ти­ла в на­шем до­ме. – Я наб­лю­даю, как ме­ня­ет­ся вы­раже­ние на её ли­це, но ос­та­юсь в не­веде­нии от­но­ситель­но при­чины это­го.

- Вот как, – поч­ти шеп­чет Ка­тя, не­надол­го вы­падая из на­шего ди­ало­га. – Это, ко­неч­но, со­вер­шенно не нуж­но для статьи, прос­то для об­щей кар­ти­ны нес­коль­ко до­пол­ни­тель­ных штри­хов, - оп­равды­ва­ет­ся она, за­нер­вни­чав, уди­витель­но, но про­дол­жая улы­бать­ся. Имен­но в этот мо­мент во мне что-то пе­рек­лю­ча­ет­ся и я, не ус­пев за­думать­ся, спра­шиваю:

- Вы дав­но зна­комы с Вла­дом?

- Мы дру­жим. До­воль­но дав­но, – ко­рот­ко от­ве­ча­ет она, под­тверждая мои сом­не­ния, но не об­ра­ща­ет вни­мания на мои, по­синев­шие от пе­ренап­ря­жения, гу­бы, на, нер­вно те­ребя­щие обо­док ста­кана, ру­ки, и гла­за, ко­торые я умо­ляю не прос­ле­зить­ся.

Весь ос­тавший­ся день мы с ней обо­юд­но пы­та­ем­ся прев­ра­тить наш не кле­ящий­ся раз­го­вор во что-то от­да­лён­но на­поми­на­ющее «ин­тервью с ху­дож­ни­ком», но к ве­черу, раз­ма­шис­ты­ми ша­гами под­пол­зше­му в го­род­ской парк, об­легчён­но вы­дыха­ем при дол­гождан­ном рас­ста­вании.


Пос­ле воз­вра­щения до­мой я чувс­твую се­бя ус­та­лой и раз­би­той, хо­тя ни од­но из мо­их сом­не­ний не под­твер­ди­лось окон­ча­тель­но,... и не бы­ло оп­ро­вер­гну­то.

Я не знаю, по­чему я та­кая, но, не об­на­ружив Ли­зы до­ма, я мыс­ленно бла­года­рю её «под­ру­гу» Ана­толия, у ко­торой она ре­шила пе­рено­чевать. Мне не стыд­но за сес­тру, ко­торая не ос­та­лась на ночь до­ма в день отъ­ез­да на­ших ро­дите­лей, мне стыд­но за се­бя и за мою ра­дость их отъ­ез­ду. Се­год­ня пер­вый день за пос­леднюю не­делю, ког­да я смо­гу быть с Вла­дом, не де­ля его ни с кем, кро­ме се­бя. Да­же Тать­яна Ль­вов­на удач­но вып­ро­сила вы­ход­ной на эту пят­ни­цу.

Пе­ре­одев­шись в сво­ей ком­на­те, я от­прав­ля­юсь на кух­ню, мыс­ли о бес­ко­неч­но кру­жащей­ся в го­лове фра­зе «Мы дру­жим до­воль­но дол­го», не мо­гут вы­бить ме­ня из ко­леи – мы про­ведём этот ве­чер с Вла­дом, и толь­ко вдво­ём. И у нас бу­дет ба­наль­ный, но от это­го не ме­нее прек­расный – наш са­мый пер­вый ро­ман­ти­чес­кий ужин при све­чах.

ВЛАД.

- Ты зна­ешь? - в го­лосе не шок, ско­рее оту­пение.

- Как ви­дишь, - прос­то от­ве­ча­ет Олег, прос­то по­жимая пле­чами.

- Дав­но? – спра­шиваю, удив­ля­ясь, по­чему он до сих пор ме­ня не уда­рил – ра­зоча­ровы­ва­юсь.

- В ту ночь, пос­ле опе­рации – ты вер­нулся и пла­кал в её па­лате. – Олег от­ве­ча­ет сдер­жанно и с... со­жале­ни­ем.

- Я люб­лю её... – приз­на­юсь я, лег­ко го­ворить об этом ко­му угод­но, толь­ко не ей.

- Это я уже знаю, - как-то ве­село про­гова­рива­ет Олег. – Ме­ня ин­те­ресу­ет дру­гое.

- Что? – смот­рю дру­гу в гла­за, ни­чего не скры­вая уже, не сты­дясь сво­их чувств.

- Я уже спро­сил, Влад. Ты приз­нался ей? – го­лос его со ско­ростью све­та ста­новит­ся жёс­тким, он не по­хож на мо­его дру­га, но пе­редо мной сей­час и не врач.

- Нет, – от­ве­чаю, - но со­бира­юсь это сде­лать. – Зву­чит вы­зыва­юще, и я про­дол­жаю смот­реть дру­гу в гла­за, ви­жу и слы­шу раз­ры­ва­ющий по­ток воз­ду­ха звук уда­ра, а че­рез се­кун­ду уже и чувс­твую – не отс­тра­ня­юсь, но удар все­го один.

Алая струй­ка сте­ка­ет по угол­ку губ, сти­раю её по­душеч­кой паль­ца, ощу­щая со­лоно­ватый вкус собс­твен­ной кро­ви, очень хо­чет­ся рас­хо­хотать­ся в го­лос, но са­мокон­троль вы­да­ёт лишь горь­кую ус­мешку. В го­лове ха­ос - там за­села глу­пая мысль о сбе­реже­нии хи­рур­ги­чес­ких паль­цев. Олег уда­рил ме­ня один раз, все­го лишь один, ког­да да­же я знаю, что зас­лу­живаю боль­ше, боль­ше уда­ров, что­бы прев­ра­тить ме­ня в мя­со.

- Ты же зна­ешь, что это прес­тупле­ние, - сно­ва слы­шит­ся го­лос дру­га. Мы си­дим на бор­дю­ре тро­ту­ара в опус­тивших­ся на сто­лицу су­мер­ках приб­ли­жа­ющей­ся но­чи.

- Про­тив ко­го? – спра­шиваю, смот­рю в бок, не пы­та­ясь заг­ля­нуть в гла­за Оле­га, я и так знаю, что в них уви­жу... - осуж­де­ние. – Про­тив лю­дей или про­тив Ми­ры?

- Что ты с ней сде­лал? – иг­но­риру­ет мои воп­ро­сы, за­давая свои – но­вые.

- Я люб­лю её, - пов­то­ряю, но с каж­дым ра­зом ста­новит­ся лег­че.

- Прек­ра­ти, Влад. Это не лю­бовь. Не мо­жет быть лю­бовью. – Он вска­кива­ет с пыль­но­го бор­дю­ра и смот­рит на ме­ня свер­ху вниз, с каж­дым пред­ло­жени­ем по­вышая тон.

- Тог­да что это? Ска­жи мне, ты же врач. – Ме­ня по­ража­ет собс­твен­ное спо­кой­ствие, я не по­нимаю, по­чему те­перь, ког­да Олег зна­ет – я так спо­ко­ен.

- Ты прос­то за­цик­лен на ней. Ты ги­пер­тро­фиру­ешь свои брат­ские чувс­тва к ней. – Всерь­ёз пы­та­ет­ся объ­яс­нить мне моё сос­то­яние «врач».

- Ты ре­аль­но так ду­ма­ешь? – го­ворю и опус­каю го­лову, ста­новить­ся не­удоб­но – смот­реть вверх. – А ес­ли я ска­жу те­бе, что у ме­ня ни­ког­да не бы­ло этих тво­их брат­ских чувств. Ес­ли ска­жу, что же­лание её те­ла во мне по­яви­лось рань­ше, чем же­лание за­ботить­ся о ней, тог­да ты ска­жешь, что это по­хоть?

- Это неп­ра­виль­но и не­нор­маль­но, - ти­хо от­ве­ча­ет Олег. Я то­же под­ни­ма­юсь с бор­дю­ра и встаю нап­ро­тив дру­га, с ми­нуту смот­рю ему в гла­за, жел­ва­ки на мо­ём ли­це ма­ят­ни­ком со­вер­ша­ют при­выч­ный ход – это не нер­вы, это чувс­тва.

- Мне не важ­но, что это неп­ра­виль­но, уже не важ­но. Она лю­бит ме­ня. И это единс­твен­ное, что по-нас­то­яще­му важ­но. Ты мо­жешь об­ви­нять ме­ня в не­нор­маль­нос­ти и неп­ра­виль­нос­ти, в прес­тупле­ни­ях и все­воз­можных гре­хах, но её нет. Ты не мо­жешь об­ви­нить её. - И это пос­леднее, что я ска­зал Оле­гу, преж­де чем раз­вернуть­ся и пой­ти прочь – ме­ня ждёт моя сес­тра.