Run like the Devil {l.s}

CHAPTER V

  Woodkid «Iron»
Devlin «Our Father»  

  Луи целую неделю пробыл в приюте вместе с сёстрами, пока социальному работнику не удалось связаться с его биологическим отцом. Всё это время Лотти ни разу с ним не заговорила. Луи очень сильно пытался не расстраиваться, постоянно напоминая себе, что он этого заслужил. Именно он это сделал, даже если и не мог себя контролировать, что было силы бился о стенки собственной черепной коробки и кричал, не в состоянии отвести взгляд, пока что-то чужеродное выжигало его изнутри — он не мог убежать, оно было повсюду, — разливало бензин его собственными руками, поджигало спички и запирало дом. А затем подпёрло чем-то дверь и слушало крики его родителей и звуки ударов о деревянную дверь. Позади него кричала Лотти, просила помочь вытащить сестёр, в панике спрашивала, почему он не двигался. Он не ответил, просто стоял, застыв, как оловянный солдатик, блокируя дверь и наблюдая, как в коридор клубами простирается сизый дым. А когда крики прекратились, что-то внутри него оборвалось, оставив по себе раскалённую добела боль, обожжённое горло и черноту, что поглотила его за считанные секунды.

Полицейские не спрашивали, устроил ли он поджог, а он был не уверен, что бы сказал, если бы спросили. К слову, он вообще едва произнёс хоть слово. У него болело горло, и он бесцельно дёргал рваные края больничного одеяла, вслушиваясь в шипение кислорода, циркулирующего в его кислородной маске. Она предоставила ему возможность не говорить, лишь кивать головой и пожимать плечами, хотя каждое движение отдавало адской болью.

Копы вскоре ушли — он мало что запомнил с их внешности или голосов, но у него было ощущение, что с ним обращались весьма настороженно, — а соцработники, один за другим, то входили, то выходили из комнаты, и никто из них так и не позволил ему увидеться с сёстрами. Они уверяли, что девочки были в безопасности, что он сможет их увидеть, как только поправится. А у него недоставало слов и крепости голоса, чтобы сказать, что они не в безопасности, но опять же, он не был уверен, что рядом с ним было безопаснее, поэтому безропотно ждал. Было чертовски скучно; он то и дело переключал одни и те же телевизионные каналы, смотрел какие-то ток-шоу, пытался не доставлять хлопот медсёстрам, даже не смотря на то, что при виде входящей в палату медсестры, его сердце словно тисками сжималось настолько сильно, что ему приходилось сдавливать грудь, чтобы вдохнуть и заставить себя посмотреть в лицо женщины, напоминая себе, что она не была, и никогда не будет его мамой. От мысли было больно, но далеко не так, как от оголтелой надежды, которую каждый раз распаляли фигуры в стерильных халатах. К тому же, он заслуживал боли. Он сжёг родителей заживо, и не знал, почему, да никто не знал, судя по всему. Кажется, никто и не догадывался, что это его рук дело, а на него иногда накатывало желание сорвать маску и закричать: «Это я сделал пожалуйста пожалуйста пожалуйста заставьте меня за это заплатить можете даже убить если хотите я заслужил», но он всегда проглатывал слова, кривясь от болезненного ощущения в горле, в которое словно затолкали битое стекло (доктор сказал, что это последствия отравления дымом и его бесконечных криков в машине скорой помощи, хотя он этого не помнит).

Спустя неопределённое количество времени — он долго спал — ему позволили покинуть палату на инвалидной коляске в сопровождении его личного социального работника, высокой женщины по имени Дженнифер. Она проинформировала мальчика, что ему вместе с сёстрами придётся какое-то время побыть в детском доме, пока они будут пытаться придумать, куда их пристроить. И прибавила, что он мог рассказать ей обо всём, сказала, что она пришла ему помочь, спрашивала, исправно ли работала его кислородная маска, предупреждала, чтобы он как можно реже её снимал, и убеждала, что он привыкнет к ощущению катетера настолько, что даже перестанет замечать, а затем поинтересовалась, не голоден ли он? Он только пожал плечами и ничего не сказал, просто позволял ей говорить, пока в поле его зрения мелькали деревья, ограждения и видневшаяся за ними проездная дорога.

Детский дом он тоже не помнит, ни капли, если честно. Помнит только, что там было тесно и шумно, и что большую часть времени он не вылезал из кровати, монотонно вдыхая и выдыхая воздух, которым его снабжал кислородный баллон, стоящий у кровати. Помнит, что к нему часто наведывалась Дженнифер, помнит, что Лотти отказывалась с ним видеться, и, даже если сестры были рядом, он мог думать только об этом.

Близняшки не отходили от него ни на шаг, а Физзи чуть ли не в фурию превращалась, когда ей отказывали спать в кровати Луи и заставляли возвращаться в комнату девочек, но он мог думать лишь о том, что Лотти не было рядом. Он помнит пустоту, помнит доводящее до исступления ощущение, что чего-то не хватает. Он знал, чего именно, но от этого не становилось легче, потому что причиной тому стал он. Поэтому он не добивался встреч с сестрой, просто изредка ловил на себе её взгляды с другого конца коридора или на кухне, а затем девочка убегала, как только его видела.

Он знает, что ему следовало чуть ли не зубами выгрызать право остаться с ними. Когда чувство безразличия ко всему поутихло, он возненавидел себя за бездействие, за то, что не спорил с Дженнифер, когда она объясняла, что поскольку его биологический отец был жив и согласился его забрать, то, значит, он был обязан пойти к нему и оставить сестёр в приюте. Она уверяла, что им подыщут семью, а её коллеги позаботятся о том, чтобы их не разделили, особенно близняшек. Она сказала ему не волноваться, а он лишь кивнул и спросил, где вообще жил его отец.

Дженнифер сказала, что он много путешествовал, но жил в Вирджиния-Бич¹, и именно туда отправляли Луи. Она сказала, что там было много молодёжи, несколько отличных школ и куча занятий на любой вкус. Он мог, например, научиться кататься на водных лыжах или поучиться рыболовству. Она объясняла, что в сопровождении опекуна и при наличии справки он мог видеться с девочками, пока те были в приюте. А если их удочерят, то приёмные родители, возможно, с пониманием отнесутся к его желанию навещать сестёр. Она сказала, что сейчас всё больше семей практикуют открытые усыновления². Но даже если ему откажут, то с ним всё равно всё будет порядке, он ведь сильный, столько всего пережил. Она гордилась его прогрессом, сказала, что он начал больше говорить, а его лёгкие становились сильнее с каждым днём. Он ничего такого не заметил, но раз Дженнифер сказала, то, значит, так оно и было. Женщина затем объяснила, что, как только ему по состоянию здоровья позволят путешествовать, его заберёт отец, и он вернётся к нормальной жизни. «К новой нормальной жизни», — уточнила она. Затем прибавила, что, конечно же, она не надеялась, что он тут же приспособится и забудет о родителях или о пожаре. Но надёжное крыло родителя, немного стабильности и смена обстановки значительно ускорят процесс и, к тому же, она будет его навещать, и у него есть её визитка, поэтому он может звонить ей в любое время. Затем она обняла мальчика, а он замер и неловко похлопал её по спине.

Близняшки были слишком маленькими, чтобы понять, что к чему, но старшие девочки в общих чертах поняли ситуацию, и Физзи разразилась слезами, запрыгнула ему на руки и рыдала целую вечность, пока Луи пытался её успокоить. Лотти стояла в уголке, смотрела на них и, яростно моргая, гладила волосы близняшек. Тогда сбитые с толку и эмоционально перегруженные малышки тоже начали плакать.

Затем спустя какое-то время пришла миссис Томпсон, чтобы исследовать причину шума. В итоге, она великодушно разрешила детям переночевать всем вместе, и поздравила Луи с новой семьёй, а Лотти огрызнулась, сказав, что они были его семьёй, а застигнутый врасплох Луи успел лишь моргнуть, перед тем, как девочка бросилась к нему, до боли и, вероятно, до синяков сжимая его в объятиях и сильно встряхивая.

Два дня спустя приехал Трой, и этого Луи тоже не помнит. И из-за этого он понимает, что всё прошло ужасно.

Он смутно помнит дорогу или бумажную волокиту. Его память возвращается только в Виргинии (он не знает после скольких дней), и он вспоминает, как по несколько десятков раз на дню брал в руки телефон и всматривался в обрывок бумажки с написанным номером детского дома и на визитку Дженнифер, и, замерев, прислушивался к вызовам, после чего сбрасывал. А затем — он не знает, сколько времени он так стоял — отбрасывал трубку, запихивал бумажки обратно в карман и поднимался вверх по лестнице. Сначала ему удавалось поспать, а затем он спустя какое-то время что есть силы начинал выкрикивать ругательства в пустоту и, словно раненое животное, разбивал, крушил всё, что попадалось под руку.

Спустя неделю новой, суровой и рутинной жизни, Трой чуть ли не силой усадил его за стол — Луи даже в этом не хотел подчиняться без боя, но проиграл — и (он прекрасно помнит, каким тембром, тоном и словами) произнёс:

— Ты не задумывался о мести?

— Что? — спросил Луи после секундной паузы.

— Что если, — начал Трой, внимательно изучая мальчика, словно он был крошечным, загнанным в угол и озлобленным зверьком, — что если я тебе скажу, что штука, убившая твою маму и отчима, всё ещё на свободе, и я бы хотел, чтобы ты помог мне её найти и надрать этому существу задницу, Луи?

— «Существу»? — тупо повторил он.

Трой одарил его очередным долгим и испытующим взглядом.

— Демону.

— Демону?

— Да, демону. Они существуют. Как и всё остальное, но именно демон убил твоих родителей, использовав твоё тело, — голос мужчины был ровным и спокойным.

— Что-

— Ты был одержим. Спорим, тебе казалось, что ты не мог контролировать своё собственное тело, словно кто-то другой отдавал команды, а ты не мог ничего с этим поделать.

Он кивнул.

Трой продолжил:

— А ты не заметил часом чёрного дыма или запаха тухлых яиц?

— В холодильнике были пропавшие яйца, — сказал Луи. — Я их выбросил тем утром, — это впервые за целую неделю мальчик произнёс так много, и от этого начало першить в горле. Он закашлялся и глубоко вдохнул через нос.

Мужчина, который, по всей видимости, был его отцом, покачал головой.

— Ты чувствовал запах серы, это вроде как их телесный запах, — он сделал паузу, словно оставляя место для смеха, а затем вздохнул. — Ладно. Так, слушай, что если я скажу, что ты не виноват. — Было видно, что он пытался вести себя деликатно, но был явно мало знаком с принципом.

Луи снова почувствовал, как сжимается горло, а язык немеет. Виноват, думает он. Я виноват.

— Что ты хочешь сказать? — спросил мальчик.

— Ты не виноват, — повторил Трой. — Демоны реальны. Один из них в тебя вселился. Тот самый, за которым я давно гоняюсь.

— Ты...?

— Я охочусь на демонов, — сказал его отец, — и за другой нечистью, ну там, за призраками, вампирами и так далее. Но, в основном, за демонами. Знаешь... — он прервался, уставившись на стену позади Луи, поигрывая желваками, а затем вздохнул. — Твоя мама, — начал он, а затем снова умолк.

Луи прикусил язык, пытаясь удержать поток взявшихся из неоткуда вопросов. Он не чувствовал такого со времён пожара — любопытства, бурлящей энергии, — но не собирался перебивать отца. Отца, о котором Луи интересовался годами, выдумывал всякие истории, которые могли бы объяснить, почему он бросил семью, когда Луи был ещё младенцем. В его голове крутились сотни сценариев: может, отец был космонавтом, которого отправили на важную миссию на Марс, может, секретным агентом, который работал под прикрытием, чтобы свергнуть где-нибудь диктаторский режим. А, может, он покорил Эверест и спуск был очень трудным, но когда он его преодолеет, то обязательно вернётся домой.

В один момент всё это прекратилось, отец превратился в отголосок из прошлого, в их жизни появился Марк, а у Луи родились сестры, и он готовился примерить на себя роль старшего брата. О его биологическом отце больше не говорили. А Луи думал о нём всё меньше, но со всё возрастающей горечью, и к тому моменту, когда это произошло, мальчик больше не пытался выяснить, почему отец его бросил.

Но сейчас, кажется, дело шло к объяснению, к такому же фантастическому, что он сам себе когда-то выдумал: отец охотился на монстров. Он не понимал, почему из-за этого ему пришлось уйти, оставив маму без денег и с младенцем на руках, но у него, наверное, была серьёзная причина. В его груди зарождалась яростная надежда, пока он ждал, когда же Трой подыщет слова.

Наконец, наконец, мужчина снова посмотрел на Луи и начал говорить:

— Я правда любил твою маму. Правда. У нас было не всё гладко, но я любил её и хотел быть рядом. Но этот демон, тот, который вселился в тебя... Затаил ненависть на меня и на мою семью. Да вообще на всех охотников, я не знаю, почему оно вызверилось именно на нас, но так получилось, и... — он нахмурился и сжал переносицу. — Когда Джо рассказала мне о беременности, я был так счастлив и в то же время новость меня пиздец как напугала. Извини, извини.

— Ничего, — говорит Луи. — Мама постоянно мыла мне рот с мылом.

Трой улыбнулся.

— Не женщина — кремень. Всегда была такой, — он надолго замолчал, поспешно моргая. — С течением времени я становился всё более нервным. Что-то... что-то постоянно случалось, какие-то мелочи, трудно объяснить, почему меня это пугало, но всё произошедшее указывало на то, что демон знал, где и с кем я жил.

— Оно, э... — Он прокашлялся. — Сразу после того, как родился ты, оно объявилось, во плоти. Ну. В чьей-то плоти. Э-э, если точнее, то во плоти твоей бабушки. Матери Джей.

Луи сглотнул.

— Она... Но мама сказала, что она погибла в автокатастрофе.

Мужчина медленно покачал головой.

— Именно так она и думала. Она тебе не лгала.

— Так что с ней произошло на самом деле?

Трой вздохнул.

— Процесс вселения демона в человека... сложный. Тело может столкнуться с последствиями. А этот демон оказался той ещё заразой.

— Что произошло?

— Твоя бабушка приехала помочь, потому что мы с ног валились. Особенно твоя мама. Она ни на шаг от тебя не отходила, но её мать — ну, демон, который притворялся её матерью — убедила её пойти вздремнуть, сказала, что присмотрит за тобой пару часиков, пока мы поспим.

— И следующее, что мне известно, это то, что оно было в спальне и... держало тебя, а ты был крошечный, и оно могло... — он прервался, слова явно давались ему с трудом. — Я чуть не опоздал. Но мне удалось от него избавиться. — Внезапно его голос лишился любых эмоций, а лицо снова превратилось в чёрствую маску. — Рядом со мной ты был в опасности. Все вы. Поэтому я ушёл, и оно угналось за мной.

— Ох, — произнёс Луи.

— У меня не было особого выбора. — Это мало походило на «извини», но Луи понимал, что это максимум, на что он способен. — Я подумал, что без меня на горизонте вы с мамой будете в безопасности, — сказал он тем же самым лишённым эмоций голосом, глядя на стену. — И очевидно, что я ошибся.

Он фыркнул, а Луи вдруг захотелось расплакаться или закричать, сделать хоть что-нибудь, что смогло бы выпустить на волю скопившуюся ярость, скорбь, растерянность и ужас. Его мама и отец умерли, его лишили сестёр, этот человек теперь был его отцом, а теперь ещё оказалось, что в него вселился демон, который и стал всему причиной.

— Эй, — резко сказал Трой и крепко схватил его за плечи. — Эй. Слушай сюда. Кричать и биться головой о стену погоды не сделает. Бросай это дело. — Луи пытался вырваться, но хватка отца усилилась. — Ты хочешь, чёрт возьми, помочь мне убить эту штуку или нет? — рявкнул он.

Луи замер, одной рукой ухватив предплечье Троя. Спустя какое-то мгновение кивнул. Он хотел.

— Ладно, — сказал Трой, немного тише, и отпустил Луи; места, которые он сжимал, немного болели. — Тогда приступим к делу. Завтра утром, чтобы ровно в 5:30 был на ногах.

— Зачем-

— В 5:30 как штык, Луи. Вопрос не подлежит обсуждению. — Его тон был непреклонен, поэтому, не смея спорить, Луи только кивнул. — Вот и славно. Хочешь, закажем пиццу? — скорее приказал, а не спросил мужчина. Луи снова кивнул, и Трой скупо улыбнулся и пробежался рукой по волосам. — Я закажу. Какую хочешь?

— Пепперони, — тихо ответил Луи. — Если можно. — Мальчик не понимал, откуда вдруг взялась эта покладистая и напуганная версия самого себя, но он вдруг осознал, что не хочет спорить.

— Конечно, — сказал отец. — Я закажу. Иди уберись в комнате.

— Ладно.

Казалось, Трой хотел ещё что-то сказать, но передумал и направился вместо этого на кухню. Луи с минуту, словно приросший к месту, наблюдал за удаляющейся спиной мужчины, но когда тот повернул слегка голову, словно собирался оглянуться на него через плечо, мальчик пулей метнулся наверх по лестнице и начал приводить комнату в порядок.

ПРИМЕЧАНИЯ:

  ¹Вирджи́ния-Бич — город в США, расположенный на юго-востоке штата Виргиния на побережье Атлантического океана и Чесапикского залива. Это самый крупный город в штате и 41-й по населению в США.