Счастливое посмертие

Рыба в глубине (8)

За себя было стыдно. Хотя никто из семьи Лу ничего не сказал, а брат крутился вокруг и заглядывал в глаза, извиняясь.

И Вану хотелось сказать, что он не настолько виноват в случившемся, и смущался ещё больше, вспоминая свою истерику. Так ничего и не сказав, опускал глаза. Чувства никак не оформлялись в слова, расплываясь в голове виноватым облачком. Уже хотелось самому извиниться

— Из-за чего ты голову повесил, как цветок завядший? — напротив села Лу Хуан, убрав стол после ужина, — Выглядишь, как потерявшийся ребенок. Не кори себя, все мы поступили бы так же на твоем месте.

Смущённо кашлянув в рукав, И Ван благодарно улыбнулся. На редкость чуткая и добрая женщина, пусть и суровая.

— Чтобы ты хорошо понял мои слова, расскажу одну историю. Год назад нам было очень трудно. Рыбы от чего-то было совсем мало в том году. А какой рыбак без рыбы? — её взгляд устремился вдаль, — Думаю, ты и сам знаешь, что бывает с вами, мужчинами, когда случается нечто подобное. Ушёл он очередной раз под вечер и не вернулся. День ждала, два… А я на сносях была, да и А-Чу малютка.

На миг она замолчала и глянула на сонного сына в корзине рядом.

— Скоро плакать будет, — покачала головой и продолжила, — Я очень люблю своего супруга, прощала ему всё. И чувствовала, что беда случилась. Как ты, побежала искать, металась по городу, спрашивала всех. А кто-то мне возьми и укажи: «А вон где лежит супруг твой!» И смеялся, мол, как отец твой оказался на мусорной куче, так и муж твой мусорный валяется…

Женщина горько засмеялась. Лицо в дрожащем свете лампы под потолком было похоже на жуткую маску. Обида и злость её не угасли спустя годы.

— И неспроста издевался. Все в этом городе знают меня и отца моего. Он учёным был, даже экзамен сдал, хотел в чиновники пробиться, да только не нужен он там был никому. И отец был неосторожен. Быстро его обвинили. Да так, что никто вступиться не смел. Вот и осталась я одна. Отца к столбу у рынка, и мать — за ним.

У И Вана даже от таких размытых описаний волосы на затылке зашевелились. Столб у рынка — место казни. Как-то раз он видел, как людям у него хлыстом плоть до кости снимают. И крепкие мужчины визжали, как свиньи. И Ван тогда леденел от ужаса.

— Меня тот чиновник, что обвинил отца, поставил на казни в первый ряд, прямо перед ним. Чтобы он в последние минуты увидел меня, попрощался. Назвал это большой милостью.