Изорванный в клочья, мой пыльный пергамент,
(Мой спутанный спор),
Я создал свой собственный сшитый филамент,
(И будто как вор),
А жизнь мне остатки аорты буравит,
(Глаза под тягой нор),
И жизнь мне свой свет подарила, и давит,
(Песочностью штор),
И жизнь меня точно однажды направит
(Скользящий затвор?)
...Излюбленной нитью,
цветы между пор,
Как в землю сажает, гноится и ранит,
Я сопротивляюсь
Один
До сих пор.
И кормит меня красотой прокажённой,
Тянет надеждой трахею крючком,
И в веру бросает, мясом прожжённым,
Из мрамора золотом в праздный дурдом.
Всё манит постичь фолианты, комедии,
Солёное море за решёткой ресниц,
Прости меня мама, я в ведьминском пении
Не брошусь на землю, низвергнутым ниц.
Какой же мне толк от дарованных Библий
И книг решечённых пером?
Чем дольше плетусь я зелёною милей,
Тем громче набат за горбом.
Я не способен, мне язвы терзают
И льётся по венам кипящая желчь,
Неужели я должен любить, когда тают
И счастие плетью творить?
Свод веток опавших костром полыхал,
Рассвет покорённый людьми зажигал,
И в той немоте непокорно вздыхал
Бред криков природных, небесных забрал,
Венец прорастает, словно коралл,
На дне, в темноте, где щебечет металл,
Там после картечи поймёшь, кто кричал,
Свой ужас теряет заплывший подвал,
Под пыльные дали, которых видал
Лишь в детстве, надеясь, что это кошмар.
Я вижу: стекающей жидкою массой
Меж лезвий терновника
Тянется ввысь.
Прогресс, я прошу, не заваливай трассой
Дом для паломника,
Остановись.
Грыжу не видно, под кожу запрятано
Меж вен паутинных
Оскал, Нотр-Дам.
Мне не обидно, но страхом отравлено
Сверкание лживых,
Маяк и причал.
Пророк
Обнищал,
Умолк,
Закричал.
