Город тревожит и душит поэта,
Город иначе не рубит с плеча,
Все города перекованы в вето,
Дамоклова шутка не стоит меча.
Город постиг обитель Энея,
Первый ли зрел он той вечности ад?
Мы, верно, последние недруги змея,
Но взгляд его вторит: Bonjour, camarade.
Камни изгрызаны волнами,
И ливень порочит творца,
Острова, не извитые громами,
Всё же помнят о гневе отца.
Довольно плести электрический кабель,
Я костёр разжёг веретеном,
Подросток мечтает, - кто так его ранил,
-Что только о мире ином?
Золотой век гаражного стройного мата,
Слова теперь тоже глючат,
В домах, как пентакли, безвкусия паттерн,
- Мне казалось другому нас учат.
Там муза метро, то созерцание,
Где первой над первым дарована власть,
Как примерзко питать осознание,
Что разум в штанах расковыривал сласть.
А окна умирают, потухают, засыпают,
- То феникс циклопической пыли,
Порою, ужас мира люди понимают,
И фурнитурой сшивают огни.
