У всего есть расчёт,
Каждый миг мотиватор
- Домино, славный Мёрфи, просчёт,
Жизнь - это прокрастинатор,
За границей всегда есть ещё.
Не кричите, не рвите мне промо,
Я себя же словами спалил,
Если было в начале слово,
То оно ограничило мир.
Да и я, как Франсиско Гойя,
Хороню каких-то рыб,
В состоянии запоя
На холсте в ночи навзрыд.
Если Ницше приближал себя к богу
И могущество рвал во грехах,
Он не нежностью ткал недотрогу
Под окошком малёванных птах.
Он не милостью мил демиургу,
Он не злобою злил мудреца,
Роттердамский изволил потугу,
Выдал каждому свойство венца.
Поясненьям моим не внимали,
Словно жжёная сыпет полынь,
Любили, но не одобряли,
Оттого перешёл на латынь.
На церковных наречиях власти,
Над сердцами погрязших умов,
Эта истина машет мне снастью,
Быть обманутым вновь я готов.
В каждом слове извёстка загадкой,
Осыпается пылью на дно,
Я подошву стираю украдкой,
Наверное, чтоб помогло.
Этот смысл, наверное, вряд ли
Обрекает снискать горизонт,
Он словно родитель занятный,
Который воссоздал восход.
Он острый, как бритва,
Он туп, как пила,
Он режет кривляясь,
ревёт в кандалах,
Я горблюсь, как ива,
Шепчу, как трава
Лас Вегас и Вива,
Да Пресли слова,
Мой прикус любила
И нежно врала,
Украдкой обвила,
У моря ждала,
Так мною любима,
И мною мертва,
Что звёзды манила,
Меж лезвий в глаза,
Зелёная миля,
Ревут жерновá,
За что-то любила,
Кого-то ждала,
О чём я? Звериный
Оскал, не греша,
Грызёт Полифема,
И дразнит, душа,
Мычи, горемыка,
Молчи,
Не дыша,
Я проклят,
Владыка,
Гаудеамус
Игитур,
Вив ут
Вивас.
